— Это Дезире, — вздохнул Ловец. — Она слепая, а Николаев убил её поводыря, рысиху. И маленьких котят. Всех, кроме одного, который под корягу заполз. Рысиха была ручная, людям доверяла… Она к нему ластилась, а он ей прямо в глаз выстрелил.
— Но каким же образом Дезире его?.. — настаивал Полковник. — Да ещё и слепая?
— Художник нарисовал. Федора позвала туда охотника, а Дезире листок пополам разорвала. И все дела.
— Вот как. И все дела, значит, — сдерживая себя, повторил Полковник.
Тина нетерпеливо спросила:
— Так вы будете людей вывозить?
Полковник проигнорировал вопрос.
— Будет ли организована эвакуация? — поддержала её Александра.
— Разумеется, будет, — дёрнул шеей Полковник. — Но сперва хотелось бы просчитать варианты развития событий. Для начала самое простое: сколько у нас времени? В конце самое сложное: можно ли ещё что-нибудь предпринять, чтобы остановить катастрофу, если, конечно, она действительно должна произойти?
— Вы что, не верите нам?! Да зачем Ловцу… — завелась было Тина, но Александра крепко стиснула её руку, и девочка притихла.
— Сколько точно времени, я не знаю, — словно прислушиваясь к себе, ответил Ловец. — Но, кажется, совсем немного. От нескольких часов до двух суток. Насчёт того, что можно сделать… Можно попытаться найти Каменщика или Художника…
— Где они?
— Художник наверняка спрятался в какой-нибудь картине. Его получится отыскать только случайно. Каменщик, возможно, торчит где-нибудь поблизости. Не удивлюсь, если он решил посмотреть, как всё пойдёт…
— Ему что, всё равно — жить или погибнуть? — спросила Тина.
— В общем-то, да, — кивнул Ловец. — Он мне говорил, что когда-нибудь уйдёт в камень и не вернётся.
— Что ещё? — спросила Александра.
— Ещё можно попробовать добраться до северного побережья. Там Федора-Феодор. Он может позвать и Каменщика, и Художника. Но тут опять вопрос времени…
Ловец тяжело задумался.
Тина высвободила ладонь из руки Александры, подошла к нему и встала рядом, и Александра в очередной раз удивилась их неожиданному сходству. Суок и наследник Тутти. Наследство Тутти погибло в результате революции, организованной оружейником Просперо и гимнастом Тибулом. Что станет с землёй, частью которой себя ощущает Ловец?
— Можно ли как-то остановить уже запущенный процесс? — спросил Полковник и принялся перечислять: — Направленный взрыв? Затопление? Другие сапёрные работы? К нам из Печенги как раз сапёрный батальон подошёл…
Было заметно, как некомфортно ему беседовать о таких важных вопросах с незнакомым и абсолютно штатским мальчишкой. К тому же, как ни крути, представителем «супостата». Можно ли ему вообще доверять? Полковник вспомнил Степана Ильича, который сейчас вынужденно развлекал самых настоящих фашистов, и усмехнулся. Иного выхода из ситуации не просматривалось. Надо получать информацию.
— Есть одно место… — медленно сказал Ловец, снова прислушиваясь к чему-то, неслышимому другими. — Под землёй. Вход в тоннель… Из старого дзота. Только там ловушки… Кто полезет, точно погибнет! Рванёт на выходе и вход засыплет. Так с самого начала предусмотрено.
— Эти ловушки — что такое? — быстро спросил Полковник. — Мины, да?
— Я не знаю, — сказал Ловец. — Наверное, мог бы нарисовать…
— Хорошо. Прямо сейчас и нарисуешь. И место покажешь, где вход. Ты понимаешь карты?
— Вполне. Покажу.
— Ещё лучше. Взрыв и вся та петрушка, о которой речь, это будет что — ядерный заряд? Радиоактивное поражение местности планируется? В каком радиусе? Норвегия, Финляндия — ну, с ними всё ясно. До средней Европы дотянет? До Петербурга?
Полковник был деловит. Ловцу даже показалось, что военный с Каменщиком могли бы понять друг друга, если бы им довелось встретиться. Александра и Игорь одинаково передёрнули плечами.
— Нет, вообще-то, — ответил Ловец. — Ядерных зарядов здесь нет. Разве что Кольская АЭС до кучи рванёт…
— Значит, так, — решил Полковник. — Эвакуацию гражданского населения начинаем через два часа. Раньше не мобилизоваться. Решение вопроса с обезвреживанием пока неустановленных боеприпасов я беру под свой контроль. Как я понял, тут нужен фактически смертник-доброволец…
— Два, — уточнил Ловец. — Пока один на входе-выходе стоит, другой сделает дело. Если пойдёт один, в двери автоматика сработает, он даже начать не успеет, сразу на кусочки…
— Понятно. Что касается розысков всех этих каменщиков, художников и прочих персонажей, как я понимаю, воинские силы и даже военная разведка тут непригодны?
— Да уж, — ухмыльнулся Ловец.
— Ясно. Отставить. Тогда — к нашему картографу. Машина справа от входа. Я выйду через две минуты.
Приоткрытая дверь вдруг громко захлопнулась. Лежащий на дороге пук сена сам собой взвился в воздух и улетел куда-то из поля зрения. Мимо окна, громко топоча, пронёсся деревенский пёс с прижатыми к голове ушами и завёрнутым под брюхо хвостом. Бока его тяжело вздымались.
Ловец побледнел и зажмурился.
— Началось? — прошептала Тина.
Ловец кивнул и потянул её к выходу.
— Эвакуация иностранных граждан возлагается на вас. — Полковник строго глянул на Александру.
Она промолчала, не возразив.
— Персонал заповедника, это, естественно, — ваше, — кивок в сторону Игоря.
— Разумеется.
— А что вы вообще-то скажете про всё это? — не удержалась Александра.
— Если бы вовремя провели зачистку, не было бы никаких проблем, — отчеканил Полковник. Вспомнил молодого нациста — и матерно выругался сквозь зубы. — Извините, мадам, — поклонился в сторону Александры.
— Идите на…, господин офицер, — светски ответила Александра. Взяла Игоря под руку и вышла вместе с ним.
Всё смешалось.
Наверное, только два существа приблизительно понимали, что происходило: Полковник и Каменщик.
В церкви священник с амвона призывал во всём слушаться военных и дисциплинированно эвакуироваться вместе с детьми.
Секта бабы Клавы эвакуироваться отказывалась и в полном составе молилась на берегу, у часовни неизвестного инока. Сама Клавдия Николаевна жалела о том, что ей, несмотря на многолетние хлопоты, так и не удалось организовать в посёлке интернат для детей-сирот. Она уже написала письмо Федоре, которое той должны были в качестве верительной грамоты передать гринписовцы.
В природе что-то менялось.
Воздух стал суше и разрежённее. Он был насыщен чем-то едким, как рассол, и щекотал ноздри. Бурое небо потемнело, стало лилово-чёрным, горизонт словно застлало дымом. Отдалённые предметы исчезли из виду, а близкие приобрели странную рельефность. Росло ощущение отрезанности от внешнего мира. Тучи над морем неслись высокой чёрной стеной. За этой стеной словно бы непрерывно рокотали далёкие барабаны…
