– Здрасьте! – брякнула невпопад девушка.
– Прощения просим! – трещал дворецкий. – Хлопоты предпраздничные. Мы уж гадали: придете или не придете? Я по старой русской традиции все лепестки на ромашках оторвал!
Мужчина возмущенно фыркнул:
– Какие, к дьяволу, ромашки?! У вас здесь холод собачий! Ничего не растет, деревья голые!
– И это в марте! – поддакнула женщина. Голубые глаза имели миндалевидный разрез и занимали чуть ли не пол-лица. – В Европе уже давно расцвели крокусы и гиацинты… – Она застенчиво опустила длинные густые ресницы, искоса смерив Артура оценивающим взглядом.
– Госпожа Эсфирь! Вы все так же прекрасны! Жаль, что никто не видел вашего чудесного лица!
– Забываетесь, Рамзес! – строго прикрикнул мужчина. Он подошел к зеркалу, любовно пригладил бачки.
– Возможно, в честь Праздника я сделаю для вас исключение… – Чудесные глаза женщины искрились смехом.
– Жду с нетерпением! Прошу вас! – Дворецкий пробежал к коридору, стуча черными когтями по полу.
– Вы бы или когти свои подстригли, или обувь иногда надевали! – проворчал седой.
Круглые глаза вытянулись в щелки, пленка прикрыла змеиные зрачки. Так Рамзес смеялся.
– Знали бы вы, господа, как я мучаюсь с этой обувью!.. – Он покачал косматой головой. – Однако мы заболтались, а я забыл вам представить наших гостей: Артур Николаевич, Ольга Владимировна, наши добрые друзья!
Мужчины обменялись рукопожатиями.
– Николаевич… Язык сломаешь! Вы не против, если я буду называть вас по имени?
– Нет проблем.
– Меня зовите Джеймс. Идет?
– Договорились. Выпьем, Джеймс?
– А иначе какого рожна я сюда приперся?! Вы не возражаете, мисс…
– Мисс Погодина. – Ольга соблазнительно улыбнулась. – Составлю вам компанию, мужчины!
– Хорошо, что в этот раз не мы первыми приехали! – промурлыкала Эсфирь. Она скинула длинную шубу, оставшись в длинных свободных шальварах. Шею красавицы обнимали ожерелья с драгоценными самоцветами.
– Как приятно видеть настоящие камни! – вздохнул Рамзес. – Рубины, аквамарины, синяя шпинель, русские изумруды… Потрясающе!
– Вы – ценитель! – наклонила голову Эсфирь.
– Камни меркнут на фоне вашей красоты, уважаемая!
– Старомодно и по́шло! – фыркнул Камерон.
Все четверо скрылись за дверью; вновь грянул туш, и дворецкий поспешил встречать гостей. На пороге стоял худой желчный мужчина. На нем была надета яркая желтая куртка, щеки пылали от мороза.
– Господин Кауфман! Как-то вы не по погоде одеты… а где же несравненная мисс Зоя?
– В машине! – рявкнул человек. – Нормальные люди в такой мороз сидят по домам!
– Но мы не могли отказать себе в удовольствии принять вас! Так нечасто встречаемся!
– Ладно! Проехали… – Человек мгновенно смягчился. – Я тоже рад видеть вас, Рамзес! Вы не меняетесь – все те же ужасные черные когти, длинные клыки… Вы не людоед, часом?
– Потребляю иногда, глупо скрывать. Но только с похмелья, готов сожрать исключительно постных трезвенников. Вам это не грозит.
– Успокоили! – хмыкнул мужчина. – А почему опять босиком?
– Только что меня упрекнул за это мистер Камерон!
– Он уже здесь? – Мужчина потер ладони. – Вот с кем мне будет любопытно выпить!
– Он уже разминается с двумя русскими.
– С русскими! Это замечательно! У меня русская жена, этот народ здоров пить. Зоя! – заорал он так, что у Рамзеса заложило чуткие уши.
Из машины выскочила вертлявая худенькая блондинка. На ее голове красовалась сверкающая бриллиантами корона. С порога девушка начала тараторить:
– Это просто какой-то ужас! Так и передайте Мастеру. Как здесь живут люди? Они что – белые медведи? К тому же говорят, что белых медведей уже не сохранилось, все давно вымерли! Теперь я понимаю, почему именно! Невозможно жить в стране, где зима длится восемь месяцев! Да и к чему это? На свете полно мест с замечательным климатом. У них ведь, кажется, есть президент? Пусть отправит своих жителей в нормальные теплые места. И сколько их здесь всего, жителей этих? Сто миллионов, двести, триста? Какая разница… пусть уезжают на Айгур, там чудесный климат, и кажется, нет диких зверей…
– Зоя, заткнись! – скомандовал Кауфман.
Девушка замолчала так же неожиданно, как и начала говорить. Она пару секунд хлопала длинными ресницами, глядя то на супруга, то на Рамзеса, глубоко вздохнула и выпалила:
– Ты никогда не даешь мне закончить, Филипп! И все-таки пусть едут на Айгур… Насколько мне известно, там мягкий, теплый климат.
– Если мне не изменяет память, ты ведь тоже русская? – добродушно проворчал мужчина.
– Ну и что? – Она скинула соболью шубу с плеч, дворецкий умело ее подхватил. – А ты – еврей!
Рамзес протестующе поднял ладонь:
– Господа, одно мгновение! В вотчине Мастера не существует национальностей. Я, например, уроженец Айгура! И что?
– Вот откуда у вас такие кабаньи уши?
– А также черные когти, два сердца и все остальное… – усмехнулся слуга.
– Вот и подтвердите, что на Айгуре прекрасный климат! – подхватила Зоя.
– На любителя… там бывает тепло, это правда. Около четырехсот градусов по Цельсию. Прибавьте к этому давление девяносто пять атмосфер и сплошной углекислый газ!
– Жарковато! – усмехнулся Филипп.
– Пар костей не ломит! – упрямо заявила девушка. – А как там вообще жизнь протекает? – Она рассеянно поправляла корону перед огромным зеркалом. Выпуклое зеркало было сконструировано таким образом, что нивелировало недостатки внешности, а достоинства приумножало. Так, стройной худощавой Зое зерцало демонстрировало высокую грудь и полные бедра. Женщина оправила длинное парчовое платье, скулы зарделись от удовольствия.
– По-разному… – Рамзес повесил мужскую куртку в гардероб. – Помимо добытчиков беллоидов, там проживают хорки.
– Это кто такие? – оживился Кауфман. – Смешные мохнатые зверюшки?
– Не совсем. Ящерицы. Размером с небольшого слона. Весьма прожорливы. У них длинные зубы и смертельно ядовитая слюна. А еще они могут летать и умнее здешних обезьян. Милые создания!
– Милость Божья! А как же вы с ними справлялись?
– Воевали, – коротко ответил слуга. – Но хорки вышли в финал… – Он невесело усмехнулся. – Мадам Зоя, думаю, что вам любопытно будет встретиться с соотечественниками. Супружеская пара, Артур и Ольга. Милые люди. Они сейчас напиваются в обществе мистера Камерона. Вы их без труда узнаете, по бейджу «Любопытный Путешественник».
Кауфман остановился:
