— Шестьсот сорок два… шесть, плюс четыре да плюс два… это будет… двенадцать… — услышал Воронцов, затем короткая пауза, и дальше: — Триста восемьдесят один… три, да плюс восемь, да еще плюс один — это тоже двенадцать!
Клочок бумаги в дрожащей руке неярко засветился удачей, расползающейся от одинаковых итоговых чисел. Как только зеленое свечение достигло краев, мужчина сразу сунул билетик в рот, торопливо облизав при этом пальцы. Он едва не подавился, когда прямо над ухом раздался наполненный любопытством голос:
— Это вы его активизировали так, да? Что-то вроде заклинания?
Чтобы унять яростный кашель, в котором зашелся незнакомец, Гера заботливо похлопал того ладонью по спине. Словно по бревну постучал, про себя отметил юноша. Некоторое время очкарик, не в силах успокоиться, громко бухыкал, пытаясь восстановить дыхание. Когда же ему это наконец удалось, он обернулся к Воронцову и, широко распахнув слезящиеся глаза, просипел:
— Простите? Я не расслышал, что вы сказали?
— Счастливый билетик, — Гера мотнул головой в сторону кондукторши, — так он работает? Обязательно считать вслух?
— Я не понимаю, о чем вы…
— Да бросьте, все вы прекрасно понимаете. Спалились, как школьник, а теперь отмазываетесь! Я что, на слепого похож?
— Не понимаю, — упрямо покачал головой незнакомец. — Извините…
Воспользовавшись тем, что троллейбус как раз сделал очередную остановку, мужчина вскочил с места. Из салона он буквально вырвался, не дожидаясь, пока двери откроются полностью. Створки обиженно клацнули, сложившись в гармошку с такой силой, что треснули стекла. Готовый к подобному повороту событий Герка проворно кинулся догонять беглеца. Вслед им неслись недовольные выкрики кондукторши, но Герка их не слышал. Все заслонил внезапно открывшийся азарт погони. Привыкший, что гонятся обычно за ним, юноша с удовольствием сменил роль дичи на роль охотника. И мир приятно преобразился. Даже ветер в ушах теперь звучал не тревожно, а победоносно, подстегивающе!
Спрыгнув со ступенек на растрескавшийся асфальт, Воронцов мельком отметил, что вокруг индустриальный пейзаж, самой приметной частью которого оказался длиннющий бетонный забор с колючкой поверху, граничащий с густым диким лесом, частично превращенным в помойку. Тощая нескладная фигура несговорчивого сборщика стремительно уносилась вдаль по примыкающей к забору пешеходной дорожке. Мужик в очках не бежал даже — прыгал, смешно выбрасывая вперед мосластые ноги. Впрочем, несмотря на это, двигался он невероятно быстро.
— Стой, дурень! — заорал Гера и сам себя не услышал. Встречный ветер разорвал слова, раздробил их на мелкие буквы, которые тут же уволок за собой. Однако мужик, похоже, услышал и, не сбавляя скорости, умудрился обернуться. Увидев, что настырный пацан не отстает, сборщик припустился еще быстрее, хотя казалось, что быстрее уже невозможно.
— А ну стоять, я кому сказал?!
«Странная, наверное, картина, — подумал Герка, — семнадцатилетний пацан преследует здоровенного дядьку». И был абсолютно прав. Картинка действительно выглядела странновато. Попадавшиеся навстречу люди реагировали неоднозначно. Часть прохожих пугливо прижималась к стенке, кто-то весело свистел им вслед, но большинство просто недоуменно провожали погоню глазами. И лишь немногие, самые смелые или самые нервные, недовольно крича, грозили кулаками. Все это играло Воронцову на руку. Внимание посторонних явно не нравилось сборщику. Если он не совсем дурак, то скоро попытается удрать в менее людное место. В лес, конечно, куда же еще.
Перебежав дорогу, Гера прижался к лесочку и, немного поднажав, умудрился сократить разрыв. Пронзительно бибикнула вдогонку красная «Калина», чудом не зацепившая его бампером. В заросли Герка нырнул едва ли не раньше беглеца, выиграв еще несколько метров. Однако, несясь между деревьями, собирая лицом паутину, словно лось, проламываясь сквозь кустарник, юноша быстро смекнул, что здесь сборщик чувствует себя как рыба в воде. Тощее тело мелькало впереди, органично вписываясь в пейзаж, несмотря на городскую одежду. Длинные ноги легко переносили своего хозяина через незаметные ямы и предательские корни. Руки, с виду слабосильные, точно тростинки, отбрасывали с дороги опасно накренившиеся стволы старых деревьев. В сумасшедшей гонке некогда было обращать внимание на детали, но все же Гера заметил — тонкие осинки, попавшиеся на пути сборщика, оказывались не сломанными даже, а точно перерубленными. От осознания того, насколько опасное существо он сейчас преследует, по спине Герки пробежал холодок. Памятуя о природе дэвов, сосредотачиваться на страхах Воронцов себе не позволил, упрямо преследуя незнакомца.
Только на одном упорстве далеко не уедешь; очень скоро Герка почувствовал, что почти выдохся. Горели икры, горели пятки, едва защищенные плохо приспособленными для бега по лесу кедами, горели легкие, с трудом справляющиеся с объемом воздуха, необходимого для работы тела. А «очкарик» между тем убегал все дальше, то сливаясь с черно-белым штрихкодом редких берез, то вообще полностью теряясь на фоне густого бурелома. Он бы непременно ушел, скрылся в непроходимой чаще, заставив Герку искать себе другого напарника. Более сильный, быстрый, выносливый, в конце концов, он превосходил юношу по всем параметрам… кроме одного. На беду свою, он оказался менее удачливым.
Перемахивая через очередное поваленное дерево, очкарик выбрал не самую надежную опору. Опершись рукой о ствол, он ножницами перекинул через него длинные ноги. Но, вместо того чтобы, не сбавляя скорости, перелететь препятствие, с хрустом грохнулся на землю, погребенный под ворохом коры, трухи, веток и жуков-древоточцев. Выглядевшее надежным и прочным дерево оказалось внутри прогнившим, точно старая водопроводная труба. С этого момента исход погони оказался предрешен. Барахтаясь, очкарик восстановил-таки равновесие, но успел сделать только пару неуверенных шагов, прежде чем на его локте челюстями питбуля сомкнулись Геркины пальцы.
Оставив попытку убежать, мужчина резко рванул руку, легко освободившись от захвата, и обернулся. Нависая над Геркой на добрых полметра, он взревел, оскалившись полным набором зубов. Таких частых и острых, что они казались ненастоящими. Глаза беглеца ввалились, резко очертив надбровные дуги. Натянутая кожа заострила нос и скулы, придав лицу еще более вытянутую, неестественную форму.
От одного только рыка, раскатисто резонирующего в частоколе клыков, весь старательно выстроенный Геркин самоконтроль сдуло, точно домик из соломы. Болезненно сжался мочевой пузырь, а выше, в желудке, внезапно образовалась черная дыра, моментально всосавшая в себя все тепло. С каждой метаморфозой уродливой морды остатки мужества покидали юношу, как крысы тонущий корабль — поспешно и массово. Загнать парализующий ужас поглубже Воронцов не мог, как ни старался. Думать о чем-то ином, помимо белоснежных, длиной в палец клыков, не представлялось возможным. Перепуганный взгляд юноши безостановочно метался между свирепым оскалом и угольками горящих глаз. Казалось, если он задержится на чем-то одном, это послужит твари сигналом к атаке, которая для него, Герки Воронцова, закончится разорванным горлом. Сейчас юноша решительно не понимал, какая такая блажь сподвигла его броситься в погоню за этим…
