Состав остановился в нескольких метрах от ворот. Наблюдатели и снайперы с помощью мощной оптики сейчас проводят поверхностный осмотр поезда: не прицепилась ли к вагонам какая дрянь. Вроде ничего подозрительного обнаружено не было. По крайней мере, Егор ничего не заметил.
Второй взвод станционной роты, в котором нес службу Егор, на этот раз был поставлен в усиление к пулеметчикам на западном переходном мосту. Бронетрички сегодня сопровождала другая смена. И нельзя сказать, что Егор был этому не рад. После недавней стычки с зубастой «летягой» в тамбуры как-то не очень тянуло.
Впрочем, и здесь, на переходном мосту, следовало держать ухо востро. Пока Форпост не штурмовали ни твари-интродукты, ни обиженные беженцы-провинциалы, но все могло измениться в любую минуту.
Прибытие поезда, как, впрочем, и его отправление на Москву — ответственный момент. То недолгое время, которое будут открыты ворота, оборонительная линия Форпостовской Стенки окажется разомкнутой, а значит — особенно уязвимой. И если кто-нибудь попытается прорваться на станцию вместе с бронетричкой, будет горячо. В случае нападения вторыми воротами должен стать свинцовый шквал группы прикрытия. Потому-то сейчас все глаза и стволы второго взвода смотрят на Московские ворота.
А ворота уже открывались.
Бронетричка въезжала на станцию. Въехала…
Тяжелые створки сомкнулись над рельсами. Вроде обошлось. Никто не бросается вслед за составом. Никто не ломится в ворота.
Еще один — более тщательный осмотр прибывшего состава. Затем вагоны выплеснули людей.
Молчаливая и суетливая толпа пассажиров схлынула с платформы, просочилась сквозь вокзальные двери, растеклась по куцым улочкам Форпоста.
Егор вздохнул с облегчением. Кажется, эта смена закончится благополучно. Вздохнул и…
— Внимание, поезд!.. — вдруг снова ожили хриплые динамики станционного громкоговорителя. Дребезжащий металлический звук ударил по ушам.
Егор дернулся от неожиданности. Да какого! Переклинило эту тетку-диспетчера, что ли?
— На Москву!
Он не сразу сообразил, в чем дело.
— Внимание, поезд! — повторила диспетчер. Теперь ее голос не казался невозмутимо-спокойным, как прежде. Голос был возбужденным, удивленным и даже вроде бы радостным. — На Москву!
Только со второго раза до Егора дошло. На Москву! Не из Москвы.
И что бы это значило? На путях стоит пустая бронетричка. На платформе — ни одного пассажира. Кондукторов-охранников тоже нет: видимо, уже сдают в вокзальной конторе маршрутные листы. Так какой смысл снова открывать Московские ворота и гнать состав в столицу. Тем более в такое время? Темнеет ведь уже… А по темному времени даже ремонтная бригада за Стенку не высовывается.
— Внимание, поезд! — диспетчер не унималась. — На Москву!
Вечернюю тишину прорезал гудок тепловоза. Звук донесся не от западных ворот, на которые все еще пялился Егор. От восточных.
Егор обернулся.
Мама дорогая! Бронепоезд! Настоящий. Тяжелый. Экспедиционный. Вернее… Вернее, то, что от него осталось.
К воротам приближался изрядно потрепанный бронесостав.
На станции поднялась такая суматоха, какой Егор не видел даже во время нападения тварей. По путям и платформам забегали люди с оружием и без. Что-то кричали командиры. Ага, вон даже сам «первый» — начальник станции Кирилл Васильевич выскочил из вокзальной конторы с матюгальником в руках.
— Первый взвод — на восточный мост, в прикрытие! — зарокотал не хуже станционного громкоговорителя бас Кирилла Васильевича, усиленный мегафоном. — Второй — на карантинную платформу! Бегом! Бегом!
Егор вместе со своим взводом бросился с западного моста к платформе, отгороженной от остальных путей бетонными блоками и закрытой сверху колючей проволокой. Пустующий карантинный отстойник вплотную примыкал к восточным воротам, которые уже…
Да, ворота уже открывались. Впервые на памяти Егора.
Пригородные бронетрички дальше станции Железнодорожной не ходят, а отправление в экспедицию или возвращение в Форпост бронепоездов дальнего следования Егору наблюдать еще не доводилось.
— Гус, ко мне! — вырвал его из толпы окрик начальника станции.
— Держи! — Кирилл Васильевич кинул Егору матюгальник.
Сам раскрыл висевший на поясе планшет с документами. Что-то будет отмечать, наверное. Количество вагонов? Доставленный груз?
— За мной! — велел Егору Кирилл Васильевич.
И шагнул к карантинной платформе. Егор поспешил за командиром.
Бронепоезд медленно-медленно въезжал на станцию. Въезжал, как вползал. Словно усталое, измученное и израненное существо. «Да уж, в таком виде — только ползать», — подумал Егор.
Вблизи состав выглядел просто ужасно.
Бронирование у экспедиционных поездов мощнее, чем у легких пригородных бронетричек, вооружение — солиднее, охрана — лучше. Однако и доставалось им там, куда они отправлялись, больше.
Егор завороженно смотрел на бронепоезд.
Побитая страховочная платформа впереди. Исцарапанный, словно через терку пропущенный локомотив. Штуки четыре броневагонов. Всего! А где остальные? Неужто все потеряны? Да, собственно, и те, что остались… Помятые крыши. Перекошенные орудийные башни. Изъеденные то ли кислотой, то ли ржой, то ли огнем бронелисты. Разодранные бойницы. Погнутые и обломанные защитные шипы. Пробитые в нескольких местах борта.
На платформе за броневагонами — бэтээр с глубокой вмятиной на корме и свернутой набок башней. Еще одна платформа с разбитыми аппарелями, на которой, по всей видимости, тоже должна была находиться бронетехника, пустовала. Потери…
На одном из вагонов под отчетливыми следами чьих-то когтей, содравших с бронеплиты краску и с полдесятка шипов, Егор заметил следы от пуль и небольшое оплавленное отверстие. Характерная такая дыра, которую могла оставить только кумулятивная струя. Судя по всему, столичным экспедиционным поездам, рыскающим в поисках ресурсов по дикой провинции, приходится отбиваться не только от интродуктов.
Второй взвод, рассредоточившийся по карантинной платформе, молча наблюдал за въезжающим на станцию составом. Колеса стучали о рельсы без привычного веселья: медленно, натужно как-то, словно через силу.
Ту-у-ук-тук. Ту-у-ук-тук… Звук был тоскливым и безрадостным. Из открытых люков в броневагонах смотрели грязные уставшие лица.
— Ты думаешь, что вчера в бронетричке пережили ад, Гус? — раздался над ухом Егора негромкий голос начальника станции. — Тогда посмотри на них. И подумай о том, откуда вернулись они.
Егор покосился на Кирилла Васильевича. Тот стоял в паре шагов от него и был мрачнее тучи.
— Четырнадцать — сорок семь, — задумчиво пробормотал «первый».
О чем это он? Ах да. На локомотиве и бортах броневагонов в самом деле по трафарету было выведено «14–47».
