Клюв недружелюбно зыркнул в его сторону. Но заткнулся. Нарываться на неприятности в открытую Клюев не любил, предпочитая тихонько пакостить за спиной. А уж возможности для этого у него имелись. Клюв работал на службу внутренней безопасности, о чем был прекрасно осведомлен весь взвод. Да и сам Клюев не особенно скрывал этот факт. Наоборот — вроде как гордился. Порой Егору казалось, что даже Труба относился к Клюеву с опаской.
— Немедленно остановитесь! Будем стрелять! — все надрывался и надрывался громкоговоритель.
И снова:
— Не-мед-лен-но ос-та-но-ви-тесь! Бу-дем стре-лять!
Как будто у переговорщика, ошалевшего от упрямства толпы, вдруг закончились другие слова.
Призывов матюгальника по-прежнему никто не слушал. Беженцы преодолевали вторую линию колючки.
Труба отдал короткий приказ. Возле командирской позиции заработал пулемет. Одна очередь. Вторая. Третья… Оглушительное рваное эхо покатилось по МКАД.
Пулеметчики стреляли в воздух. Это было последнее средство, которое безотказно срабатывало всегда.
Но не сработало сейчас.
Толпа и не подумала останавливаться. Прожекторы нервно елозили по людской массе, запутавшейся в колючей проволоке.
«Женщины, дети, старики», — отметил про себя Борис. Ну, этим точно ничего не светит. Никто им даже временной, даже кратковременной рабочей визы не даст. От такого балласта столица избавлялась в первую очередь.
Интересно, а где их мужики-то? Хотя… Понятно где. Прикрывают тылы, наверное. Или прикрывали. Пока было кому прикрывать.
Беженцы завалили еще один ряд колючей проволоки.
— Что?! Зачем?! — снова услышал Егор удивленный голос комвзвода. На этот раз громкость была отменная: Труба не говорил, а кричал в рацию, не забыв по своей неизменной привычке присовокупить пару непечатных словечек. — Но ведь…
И долгая-долгая пауза. Теперь Труба, судя по всему, не орал — слушал. Видимо, теперь орали на него. Правда, что именно хрипит рация на командном пункте, понять было сложно.
Затем Егор разобрал злое и обреченное:
— Есть… Никак нет… Так точно…
Клюв, совсем уж по-птичьи вытянув шею, следил за Трубой.
— По моей команде! — Басовитый хорошо поставленный голос взводного разнесся над позициями. — Огонь на поражение!
Глава 2
Че-е-его?! Егор не верил собственным ушам. На какое еще, на фиг, «поражение»? Раньше до такого никогда не доходило.
— По команде — огонь на поражение! — ошалело, с небольшой заминкой продублировал приказ Трубы командир второго отделения.
И…
— По команде — огонь на поражение! — послышалось со стороны третьего отделения.
Егор промолчал. В свете прожектора он увидел, как на колючку лезет, царапая тонкие ручонки, девчушка лет десяти. Худющая, в каком-то рваном тряпье. Снизу девочку подсаживает мать. И их им приказывают расстреливать!
— Гус, мать твою! — взорвался взводный. — Какого хрена сопли жуем? Командуй отделением!
— Прошу повторить приказ, — нахмурился Егор.
— Огонь! — раздраженно рявкнул комвзвода. — На поражение! Что непонятного?
— Остановитесь, или мы вынуждены будем открыть огонь на поражение! — грянул с ворот громкоговоритель.
Все было понятно. Все, кроме одного.
— Это же люди, — пробормотал Егор. — Не интродукты. Не твари.
— Вижу, епть! — выплюнул взводный. — Знаю!
— Это какая-то ошибка.
— Это приказ, Гус! — брызжа слюной, Труба вымещал злость на ершистом подчиненном. — Выполняй!
Прожектор снова мазнул по внешней обочине МКАД. Девчушка сорвалась с колючей проволоки. Кажется, плачет, прижав к груди исцарапанные руки. Мать снова поднимает ее на заграждения.
— Да пошел ты! — выплюнул Егор.
— Что?!
— Выполнять такие приказы я не подписывался! Труба выматерился — витиевато и от души. И кажется, выпустил пар.
— Неподчинение старшему по званию при выполнении служебных обязанностей? — Это взводный сказал уже без злости. Каким-то отстраненным глухим и пустым голосом. — Под трибунал ведь пойдешь, Гус.
— Плевать! — А вот у Егора эмоции били через край. — В беженцев стрелять не буду. У меня контракт на защиту города от тварей.
Клюв, отстранившись от бойницы, внимательно наблюдал за Егором и командиром. По губам безопасника скользнула подленькая улыбочка.
Взводный скользнул взглядом по Клюеву. Выматерился еще раз.
— Гусов, сдать оружие и паспорт. Оставаться на месте до дальнейших распоряжений. Клюев, возьми у него автомат и документы.
Егор молча сунул калаш в руки ухмыляющегося Клюва. Тот забросил его ствол за плечо и снова протянул ладонь.
Егор вынул из нагрудного кармана паспорт. Отдал.
— Вот так, — с тоскливым каким-то выражением пробормотал взводный. — Клюев, принимай командование отделением.
Вздохнув, Труба добавил:
— Дурак ты, Гус.
То ли с сожалением он об этом сказал, то ли с завистью. Сказал и отвернулся.
Все…
Егор стиснул зубы. Довыеживался, блин! Может, не стоило качать права? Без оружия и штампа с заветной московской регистрацией он сразу ощутил себя таким же беззащитным, как беженцы, на той стороне МКАД. Теперь любой столичный патруль вправе вышвырнуть его за Кольцо, а при сопротивлении — пристрелить на месте.
— Взвод, слушай мою команду… — голос Трубы стал вдруг сиплым и натужным. Будто слова взводному давались через силу.
Клюв прильнул к своей бойнице. Егор склонился к своей. Уже без оружия — сейчас он просто наблюдал за происходящим.
Беженцы перебирались через третью линию колючки и вступали на асфальт кольцевой дороги.
— Огонь! — негромко и словно бы нехотя скомандовал взводный. — Огонь на поражение!
Клюв оскалился.
— Всю жизнь мечтал! У-у-у, суки, понаехали тут, понаприходили! Ну получайте! Первое отделение — огонь на поражение!
Приложившись к калашу, Клюв выпустил очередь.
— Второе отделение — огонь!
— Третье отделение — огонь!
Сухим надсадным кашлем затарахтели автоматы. Длинными очередями зарокотали пулеметы над воротами.
Крик… нет, вопль разочарования, отчаяния и ненависти разнесся над МКАД.
На широком пустынном шоссе и расчищенных подступах к нему спрятаться было негде. Провинциалов десятками выкашивало плотным огнем. Людей, надеявшихся найти спасение и помощь в столице, находила смерть.
Первые ряды, застрявшие в колючей проволоке, были перебиты в считаные секунды. Из задних по Стенке редко ударили ружья. «Значит, не совсем уж безоружные эти бедолаги», — отметил про себя Егор. Впрочем, «не совсем» в данном случае означало «почти». Ответный огонь был жалок. Пули и картечь на излете защелкали по укреплениям, не причиняя никакого вреда бойцам гарнизонной службы.
