Бронепоезд быстро набирал скорость. Сбитые встречным потоком воздуха многокрылы соскальзывали с брони и густым гудящим роем кружились над составом, норовя снова прицепиться к вагонам.
Марина, как и в прошлый раз, окатила исследовательский вагон огнем. Очищающее пламя хлынуло из форсунок раз, другой… Вагон загорелся. Тварей на нем больше не было.
В отличие, увы, от других вагонов.
— Всем огнеметчикам! — снова раздался в динамиках внутренней связи голос Когана. — По моей команде — огонь на минимальную дистанцию! Вверх по максимуму!
И после краткой паузы, предоставленной для приготовления:
— Залп! Залп! Залп!
Густые струи огня, практически одновременно выплеснутые бортовыми огнеметами под слабым давлением вверх, размазались по воздуху, попали на вагоны. Кое-где залили шипастые борта.
Горящие многокрылы отваливались от состава, как слои штукатурки от отсыревших стен. Отдельные особи носились маленькими кометами перед закрытыми бойницами, но тоже в конце концов падали под насыпь.
И все же этого было недостаточно. Огнеметы не могли омыть весь бронепоезд. Значительная его часть по-прежнему была облеплена насекомыми. Да и над поездом, вне досягаемости огнеметных струй, тоже вились тучи интродуктов.
Тварей все еще было слишком много. В десятки, может быть в сотни раз больше, чем во время первой стычки с многокрылами. Опять открывать люки и выпускать на крышу бойцов с ранцевыми огнеметами было бы полнейшим безрассудством: сейчас интродукты разорвут огнеметчиков и залетят в люки, прежде чем удастся сделать хотя бы один выстрел.
Коган это понимал, и гнать людей наверх не стал. Зато из крыши штабного вагона выдвинулась катапульта беспилотника. Установка распихала копошащуюся массу многокрылов, поднялась над тварями и — раз!
С катапульты взлетел беспилотный летательный аппарат.
Интродукты, вьющиеся над бронепоездом, легко уклонились от БЛА. Док оказался прав: ни нападать на беспилотник, ни преследовать его не стала ни одна летающая тварь.
Небольшой аппарат взмыл высоко в небо, превратившись в едва заметную точку, а вскоре и вовсе исчез из поля зрения. Теперь оставалось уповать на мастерство оператора БЛА и ждать, пока стеклянное око беспилотника засечет матку многокрылов и даст целеуказание ракетчикам.
Вот только смогут ли они дождаться этого момента? Время сейчас работало против них. И каждая секунда была на счету.
— Восьмой вагон! — раздался чей-то встревоженный крик по внутренней связи. — Докладывает восьмой вагон! Твари прогрызаются!
— Не пускать внутрь! Держаться! — приказал Коган. — Слышите, восьмой? Держаться!
И добавил со вздохом:
— Изолировать восьмой!
Как крышку гроба опустил.
В перископ, поднятый над языками пламени, объявшими исследовательский вагон, Егор увидел, что творится с «восьмеркой».
Это был один из вагонов огневой поддержки. На его бортах тоже горели потеки зажигательной смеси, а на крыше копошились твари. Причем некоторые из них уже не липли к броне всем телом, а торчали из нее под углом. Вытянутые тела многокрылов топорщились, словно небольшие живые шипики. Сложенные крылья. Острые задки… А вот передних жвалистых частей насекомых видно не было. Интродукты глубоко вгрызлись в броню.
Они прогрызли ее практически насквозь…
Один из многокрылов, поплотнее прижав жесткие крылья к хитиновому панцирю, начал протискиваться сквозь узкую «червоточинку» в металле.
Из нутра «восьмерки» грянул одиночный выстрел. Разорванные ошметки насекомого вышвырнуло наружу.
К освободившейся дырке подлетели еще две твари и принялись усердно расширять отверстие. Через другие бреши в вагон тоже уже лезли новые многокрылы.
Опять загремели выстрелы. Посыпались куски хитина и отстреленные крылья. Экипаж вагона превращал прогрызенные насекомыми отверстия в бойницы и в упор расстреливал интродуктов. Однако многокрылы настырно лезли и лезли внутрь. Дыр становилось все больше, и они делались все шире. Пальба становилась частой и беспорядочной.
— Восьмой, как вы? — поинтересовался по внутренней связи Коган.
— Держимся. Пока держимся. Пока-а-а-а!
Из динамика донесся крик отчаяния и боли. Связь оборвалась.
Это могло означать только одно: твари все-таки прорвались в вагон.
Кажется, внутри кто-то еще успел стрельнуть. Кажется, из дробовика. Три или четыре раза. Потом «восьмерка» умолкла окончательно. Все было кончено. Экипаж не сумел удержать вагон. Через проточенные в броне ходы влезали все новые и новые твари.
Скоро там жратвы не останется, а тогда…
— Девятый вагон! — прозвучал из динамиков еще чей-то напряженный голос. — Докладывает девятый! Кажется, твари прогрызаются из «восьмерки» к нам!
— Седьмой? — после недолгой паузы раздался голос Когана. — Что у вас?
— Та же беда, — сдавленно ответил кто-то. — Интродукты скребутся в тамбурный люк.
Начиналось самое страшное: проникнув в один вагон, многокрылы расползались по соседним. А ведь изнутри захватить бронепоезд им будет проще. Внутри нет ни огня, ни встречного воздушного потока. Да и заблокированные тамбурные люки все-таки не столь надежная преграда, как внешняя броня.
— Не впускать тварей! — отдал Коган единственный приказ, который можно было отдать в такой ситуации.
И добавил:
— Седьмой и девятый — изолировать.
— Четвертый! — снова ожила внутренняя связь. — Четвертый десантный вагон! Твари у нас!
«Четверка»? И у них, значит, тоже…
Судя по всему, многокрылы прорывали оборону по всем фронтам. Скоро, очень скоро весь бронепоезд превратится в дырявое решето. А ракеты все не взлетают! Беспилотник еще не отыскал цель.
Впрочем, тут мало найти ее, нужно еще и правильно идентифицировать. Никто ведь даже не знает толком, как должна выглядеть матка многокрылов.
— Одна брешь! Две! Три! — прокричали из «четверки».
Как будто это могло иметь какое-то значение.
В динамиках межвагонной связи загрохотали выстрелы.
— Изолировать четвертый… — пробился сквозь шум голос Когана.
Что ж, вполне ожидаемая команда.
Стрельба в «четверке» не стихала. Там еще держались. Понятное дело: десантный вагон. Много людей, много стволов. Там проще отстреливать жвалистые башки, прогрызающиеся сквозь броню.
Егор подумал о том, что если бы многокрылы вот так же пробивались в исследовательский вагон, где укрылось лишь три человека, отбиться точно не удалось бы.
Подумал и похолодел.
Отчетливый скрежет послышался откуда-то снизу.
«Накаркал, блин!» Хотя вслух он не «каркнул» ни звука, но, видимо, хватило одной мысли.
