Это было отборное конное войско, не обремененное ни медлительной пехотой, ни громоздкими обозами, ни артиллерией. Таково было распоряжение пфальцграфа: выступать во всеоружии, но налегке, повозки оставлять, но брать с собой побольше лошадей.
В том был свой резон. Перейти оберландскую границу следовало как можно скорее. Во-первых, — чтобы застать Альфреда Чернокнижника врасплох и не дать маркграфу возможности должным образом подготовиться к войне. Во-вторых, спешить нужно было, чтобы походу не успели воспрепятствовать ни император, ни остландский курфюрст.
Последствий проявленного своевольства Дипольд не опасался. Если задуманное удастся, гнев отца и тем более немощного кайзера будет уже не страшен. Победителей, как известно, судить не принято. Если же ему предстоит сгинуть в горах Верхних Земель, то тем более — какая разница?
Двигались к Оберландмарке, однако, не самой прямой дорогой. Покинув гейнские владения, Дипольд намеренно делал крюки по землям соседей, каждый раз высылая впереди войска новых гонцов. Посланцы пфальцграфа на неутомимых лошадях скакали в замки благородных и влиятельных остландцев, павших от рук механического голема на Нидербургском турнире, а также в замки их родственников. И неизменно возвращались с хорошими вестями.
Остландские графы, бароны и рыцари, жаждавшие, как и сам Дипольд Славный, скорой мести, спешили примкнуть к гейнской армии. А поскольку каждый новый союзник стоял во главе сильных конных дружин — своих, своих вассалов, родни и верных друзей, — то войско в пути разрасталось как тесто на дрожжах. Вдвое. Втрое. Вчетверо…
Первыми на зов Дипольда откликнулись дядя погибшего под Нидербургом Генриха Медведя — барон Людвиг фон Швиц, чей щит также украшал фамильный медвежий герб, и отец павшего на той же ристалищной бойне графа Альберта Арнольд Клихштейн. Дипольд сердечно принял обоих, ибо это были те соратники, о которых можно только мечтать.
Людвиг и мощью, и статью, и смелостью, и боевым задором напоминал своего достойного племянника. Арнольд же являлся полной противоположностью сыну, не блиставшему, увы, ни умом, ни отвагой, ни воинской выучкой. В лучшую сторону противоположностью. Седовласый, пожилой, однако крепкий еще граф рвался в бой не хуже иных молодых. В меру рассудительный, но в то же время охочий до драки, решительный и неустрашимый, он сразу пришелся по сердцу Дипольду. «Мне бы такого отца», — не раз и не два поймал себя на этой мысли пфальцграф. И откровенно позавидовал покойнику Альберту.
Фон Швиц и Клихштейн привели с собой крупные отряды в несколько сотен рыцарей, слуг, оруженосцев и конных стрелков. А потом и вовсе повалило — как из рога изобилия. Весть о походе уже сама собою летела впереди войска, слухи распространялись по Остланду и окрестностям, словно круги по воде. Благородные рыцари выдвигались навстречу армии Дипольда, не дожидаясь призыва гейнских гонцов. Желающих поквитаться с Чернокнижником за былые обиды — явные и мнимые, а заодно снискать себе в предстоящих сражениях неувядающую славу оказалось даже больше, чем предполагал пфальцграф.
Новообретенные союзники, лютой ненавистью возненавидевшие после нидербургских событий никем особо не любимого и ранее Альфреда Оберландского, охотно вступали под знамена Дипольда. Многие при этом искренне полагали, что боевые стяги с остландским златокрылым грифоном, реявшие над войском, косвенно выражают одобрение предстоящей кампании со стороны курфюрста восточных имперских земель. Дипольд не спешил развеивать неверное, но весьма выгодное заблуждение.
Вслед за бескорыстными мстителями и искателями славы к армии пфальцграфа небольшими конными группками потянулись легкие на подъем, охочие до поживы и нутром чующие запах жареного авантюристы. Обедневшие однощитные рыцари и не нашедшие достойной службы наемники-рейтары жаждали не столько расправы, возмездия и справедливой кары над Чернокнижником, сколько куска пожирнее при дележе оберландской добычи. Таких «союзников» пфальцграф тоже не гнал. Алчные наемники в большинстве своем были опытными воинами, и Дипольд обещал озолотить после победы каждого участника похода.
«Вот так это делается, — не без гордости думал пфальцграф, окидывая взглядом походную колонну всадников, разбитую на отряды и „копья“, пестрящую знаменами, гербами и банерами. — Делается быстро, решительно, без проволочек. Пока отец раскачается, проклятый Чернокнижник и его магиер будут втоптаны в грязь, а Верхняя Марка обретет нового хозяина. А что? Его светлость пфальцграф Гейнский и маркграф Оберландский — звучит очень даже неплохо».
Рыцарская конница, не отягощенная обозными хвостами, двигалась скорым маршем. Пропитание себе и фураж коням воины без особого труда добывали в пути. А то, что позади оставались вычищенные подчистую крестьянские закрома и опустошенные купеческие лавки… Ну что ж, дело военное, дело походное. Недовольные селяне и торгаши пусть ищут заступы у своих синьоров или отправляют жалобщиков в имперские суды. Но вообще-то чернь должна понимать: под остландскими стягами идут не какие-нибудь мародеры, а следует доблестное воинство, которому предстоит раз и навсегда покончить с клятым Чернокнижником. Грех не покормить такую рать в походе.
Единственной серьезной проблемой, по мнению Дипольда, являлось полное отсутствие в войске артиллерии. Ему уже довелось видеть замок Альфреда Оберландского, слившийся со скалой и из скальной же породы вырастающий, и Дипольд прекрасно понимал: без пушек под такими стенами делать нечего. К тому же орудия могли бы изрядно поспособствовать в борьбе с големами змеиного графа. Вряд ли толстая броня механического рыцаря устоит против ядра осадной бомбарды.
Впрочем, насчет бомбард у Дипольда имелись кое-какие мыслишки. Собственно, и не мыслишки даже, а хорошо продуманный план. Он знал, как не тащить за собой тяжелые орудия по остландской территории, но в Верхние Земли вступить с неплохим артиллерийским обозом. Всего-то и нужно было — добраться до Нидербурга и войти в него. Богатейший город, расположенный на самой границе с Оберландмаркой, славился по всей империи и за ее пределами своими пушками и мастерами-бомбардирами.
[12]
Дипольд помнил многочисленные орудия, густо и грозно торчавшие с городских стен. Крепостные бомбарды, правда, не помогли тогда — на нидербургском турнире, на ТОМ САМОМ турнире, зато они пригодятся теперь. Пусть нидербуржцы тоже внесут свою лепту в разгром опасного соседа. Орудийными стволами, обученной прислугой, повозками, ядрами, порохом и прочим потребным для огненного боя припасом и инструментом.
А уж из Нидербурга до Верхней Марки — рукой подать. Альфред Оберландский довез до городских стен своего голема, а после доставил его обратно. Значит, и нидербургские пушки поднимутся к горному логову змеиного графа.
Кстати, и пеших наемников-ландскнехтов богатый приграничный город тоже сможет выставить немало. И черного работного люда, опять-таки. Без черни и пехоты осаждать замок Чернокнижника будет трудновато. Не благородным же остландским рыцарям выполнять грязную работу по обустройству лагеря, возводить валы и ставить туры…
