Дипольд не ответил. Главное? Да, наверное, сейчас это главное. Покуда не свершена месть, умирать ему нельзя.
— Ну, а сейчас нам бы убраться отсюда, ваша светлость, — осторожно сменил тему разговора фон Швиц. — А то мало ли… Оберландцы нынче в этих краях тоже хозяйничают. И если за вами, не приведи Господь, погоня послана…
Дипольд кивнул:
— Делай, что считаешь нужным, барон.
Людвиг отдал несколько кратких приказов. Вокруг засуетились люди, спешно седлая коней.
ГЛАВА 33
Отряд барона оказался невелик. Пара десятков человек — не больше. Никто не носил гербов. Ни на ком вообще не было никаких опознавательных геральдических знаков. Однако лица некоторых воинов Дипольд смутно припоминал. Ну да! Гвардейцы отца. Лучшие бойцы, отобранные из ландскнехтов и рейтар. Бывшие наемники-головорезы. Вот откуда лиходейская ловкость и разбойничьи повадки, не свойственные благородным рыцарям.
Ратники фон Швица были вооружены не для боевых наскоков, а, скорее, для разведки. Простенькие кольчужки, открытые шлемы, небольшие щиты и мечи, короткие копья, легкие арбалеты… Ничего лишнего, ничего обременительного. Зато у каждого — по два коня. Один — верховой, оседланный. Второй — запасной. Не вьючный — загонный. Причем все лошади — как на подбор: крепкие, выносливые, способные скакать быстро и долго.
Вообще-то, вот так — скрытно, опасливо, налегке и небольшими, скорыми на подъем группками обычно действуют не на своей — на чужой территории.
— Как далеко Чернокнижник продвинулся в глубь остландских земель? — озабоченно спросил пфальцграф.
Фон Швиц помрачнел:
— Далеко, ваша светлость. Почитай, до Гейна его войска добрались.
— До Гейна?! — ужаснулся Дипольд. — А мой замок?
— Стоит… Стоял, когда мы мимо проезжали. Но не сегодня-завтра оберландцы подступят и к нему. Может быть, уже подступили. Может — взяли…
Дипольд скрежетнул зубами. В замке оставалось меньше полусотни воинов. Все прочие ушли за пфальцграфом в Верхнюю Марку. Даже если вооружить слуг и чернь, если согнать крестьян из ближайших окрестностей, наберется… Нет, слишком мало наберется народу, чтобы дать отпор оберландцам.
— Пострадал не только Остланд, — словно бы в утешение заметил Людвиг. — Соседним герцогствам и княжествам тоже достается. Не так сильно, правда, как нам, но…
— И что? — перебил, не дослушав, Дипольд. — Никто не в силах остановить Чернокнижника?
Барон вздохнул, покачал головой:
— Любую крепость, что стоит у него на пути, маркграф берет с ходу и практически без потерь. Гарнизоны-то в замках и бургах нынче небольшие…
Людвиг запнулся, отвел глаза. Дипольд понял недосказанное: нынче — значит, после бесславного оберландского похода.
— Впрочем, даже там, где хватает людей, сдерживать Альфреда нет никакой возможности, — добавил фон Швиц. — Вы же сами видели, на что способны бомбарды маркграфа. И големы, опять-таки…
— Видел, — угрюмо отозвался Дипольд.
Все верно: против дальнобойной разрушительной оберландской артиллерии, против механических рыцарей, которые голыми руками срывают подъемные мосты и секирами сносят ворота, не устоит ни одна цитадель.
— Что-нибудь еще известно, барон?
— Беженцы говорят, будто видели над захваченными замками и городами разноцветные дымы, которых не бывает на обычных пожарищах, — помедлив, ответил фон Швиц.
— Колдовские дымы? — встрепенулся Дипольд. — Вроде тех, которыми чадил замок Чернокнижника?
— Похоже на то. Видимо, Альфред и Лебиус обзаводятся в захваченных крепостях новыми мастераториями.
— Плохо, — гейнский пфальцграф сокрушенно покачал головой. — Очень плохо. Новые мастератории — это новые големы, новые бомбарды, новые ядра, напичканные смертью…
С полминуты висела тягостная пауза.
— Да что же это я, дурак старый, в самом деле! — спохватился Людвиг. — Вас в уныние вгоняю, сам духом пал. А тут радость такая! Вы вернулись живой-здоровый — и слава Богу! Знали бы вы, ваша светлость, как батюшка ваш счастлив будет!
Ох, до чего все же жутко смотрелась натянутая улыбка на изуродованном лице фон Швица.
— Думаешь, отец, действительно мне обрадуется? — нахмурился Дипольд.
— Да вы не волнуйтесь, он давно простил ваше самоуправство. То есть… — барон поперхнулся, мотнул головой. — Я не то совсем сказать хотел… Не самоуправство, конечно. Преждевременный сбор войск, несогласованный поход и… Одним словом, все это уже в прошлом.
— Ну, так уж и все? — скептически хмыкнул Дипольд.
Интересно, убийство Фридриха ему тоже простили заочно?
Барон вздохнул.
— Знаете, ваша светлость, для чего мы и прочие разъезды по большим трактам и тайным тропам посланы? С одной-единственной целью: выведать от беженцев и пленных оберландцев хоть что-то о вашей судьбе. Любыми способами, любыми методами. Вон даже, — Людвиг кивнул на инквизиторский плащ Дипольда, — святых отцов хватать и допрашивать имеем право. Сам Верховный Магистр имперской Инквизиции такое позволение нам дал. Батюшка же ваш за добытые сведения великую награду обещал. А уж какая милость мне перепадет за то, что я вас к нему доставлю в целости и сохранности — даже гадать не берусь.
— Награда, говоришь, великая, — задумчиво повторил Дипольд. — Милость…
— Ваша светлость, — серьезно произнес фон Швиц. — Его величество в самом деле очень тревожится за вас.
— Его величество?!
Дипольд вытаращил глаза. Вот это новость! Уже, значит. Так скоро…
— Ах, да! — Людвиг хлопнул себя по лбу. — Вы же не знаете ничего! Как только стало известно о вторжении оберландцев в нидербуржские земли и продвижении войск Чернокнижника дальше на запад, собрался сейм выборщиков. Альберт Немощный, которого никто давно уже не воспринимал всерьез, хорош был в мирное время, когда любой герцог мог вертеть беспомощным старикашкой, как хотел. Но сейчас над империей нависла серьезная угроза, и корона кайзера должна была увенчать главу более достойного правителя. Разумеется, сейм избрал вашего отца. Так что Карл Остландский уже не курфюрст, а император. Ну, а вы… вы, стало быть, кронпринц теперь, ваша светлость… То есть… ваше высочество. Простите — привычка.
Фон Швиц поклонился — низко, почтительно и подобострастно. Как и положено кланяться сыну кайзера.
— Светлость, — хмуро отозвался Дипольд. — Пока пусть будет светлость, Людвиг. И людям своим накажи — никаких высочеств. По крайней мере, до моего разговора с отцом.
