Особо выделялась массивная и высоченная — вровень со стенами Острожца — деревянная башня, увенчанная площадкой для стрелков и широким перекидным мостиком. Многоярусный турус стоял на дубовых катках в полтора обхвата. Такая же бревенчатая гать была уложена на несколько саженей перед осадной башней.
Да, следовало признать, латинянский турус производил неизгладимое впечатление, но Тимофей не представлял даже, как такую махину можно сдвинуть с места. Куда больше его сейчас тревожил камнеметный порок, тоже выглядевший весьма внушительно.
Латиняне изготовили всего один камнемет, зато какой! Стенобитная машина с небольшую крепостную башенку располагалась далековато: из лука нипочем не достать. К тому же спереди и с боков ее прикрывали дощатые щиты в два человеческих роста.
Больше всего порок напоминал шалаш, сложенный из бревен и поставленный на широкое основание. В верхней части крепился гигантский рычаг. Длинный конец рычага, снабженный пращой, медленно клонился к земле. На коротком — обращенном к крепости — покачивалась крепкая мелкоячеистая сеть, набитая то ли камнями, то ли свинцовыми слитками. Груз-противовес, надо полагать. И по всему видать — груз немаленький. Упругий рычаг аж изгибается под чудовищной тяжестью.
По обе стороны «шалаша» крутились два деревянных колеса на толстой оси. Колеса были устроены наподобие беличьих, только внутри каждого размеренно шагала пара кнехтов. Вероятно, таким образом латиняне заряжали свой чудо-камнемет.
Ага, кажись, зарядили. Колеса перестали крутиться. Кнехты, приставленные к пороку, пропустили ремни и канаты пращи меж опорных стоек «шалаша», вкатили в плетеный карман отесанную глыбу размером с хорошего бычка.
В общем-то, принцип действия латинянской машины был понятен: поднятый противовес падает вниз, праща со снарядом взлетает вверх. Непонятно только, сработает ли порок. Сможет ли добросить этакую глыбину до укреплений Острожца?
А что, если сможет?
Тимофей поежился.
Если многопудовой каменюкой шарахнуть по стене, да со всей мочи… Да еще раз. Да повторить…
Скальную породу, поднятую Угримовым волховством, камнемет, быть может, и не порушит, но вот верхние надстройки стен посшибает запросто. Вместе с людьми.
Поставленные у бойниц лучники, которым надлежало первыми встретить врага, притихли. Снизу молча смотрели облаченные в броню дружинники, готовые по первому зову взбежать на стены. Ждали приказа ополченцы, сбившиеся тесными кучками вокруг десятников и сотников.
Тимофей покосился на горбатую фигуру волхва. Угрим пока не произнес ни слова. Ищерский князь молча взирал на последние приготовления осаждающих.
Ожидание становилось томительным, молчание — невыносимым.
— Как думаешь, княже, латиняне добросят камень до стен? — не выдержал Тимофей.
— Это требучет. — Угрим ответил ему, не повернув головы. — Очень мощный порок. А если его мощь к тому же усилена магией…
— Ты же защитил крепость от чужого колдовства! — вскинулся Тимофей.
— Защитил, — кивнул князь. — Поэтому к стенам полетит обычный камень. Только прежде, чем он долетит до них, его ведь можно подтолкнуть волшбой и направить в нужное место.
— Значит, латинянские снаряды могут и до нас долететь? — нахмурился Тимофей.
— Могут, — прозвучал бесстрастный ответ. — И, скорее всего, долетят.
— И сделать ничего нельзя?
— Можно, — столь же сухо и невозмутимо ответил князь. — Если не упустить момент. Если поставить щит на пути ядра. Должных размеров и достаточной крепости. В нужное время и в нужном месте.
О каком щите идет речь, Тимофей спрашивать не стал. Такую каменюку способен остановить в полете только волховской щит.
А латиняне уже готовились к первому выстрелу. Кнехты из обслуги отступили на добрую полусотню шагов. Возле требучета остался лишь один человек. Здоровый, как медведь, голый по пояс, с большим молотом в руках, он застыл справа от порока.
А впрочем, нет, он был не один. К метательной машине направлялся… Ну да! Красная накидка, красный колпак. Михель — колдун! Значит, Угрим прав: без чародейства тут не обойдется.
— Кня… — Тимофей не успел ни договорить, ни повернуться к князю.
Латинянский молотобоец обрушил свое орудие на крепь, удерживающую метательный конец рычага. Молот вышиб запорный клин. С глухим стуком, слышимым даже здесь, на стенах, рухнул наземь многопудовый груз противовеса.
Рычаг дернулся вверх. Взметнувшаяся следом праща взлетела по широкой дуге еще выше. Ременная петля-крепление соскользнула с гладкого крюка. Праща раскрылась, вышвыривая снаряд…
В тот самый миг, когда камень вырвался из плетеного кармана, Михель сделал шаг вперед. Взмах обеими руками… Колдун словно толкнул к небу воздушную волну.
Магический пасс придал валуну дополнительное ускорение. Вертясь в воздухе и ввинчиваясь в него подобно сухому листу, подхваченному смерчем, тяжелая глыба устремилась вверх. Сначала — вверх…
* * *
Снаряд не терял, но лишь наращивал скорость. Он летел все выше, выше. Все быстрее, быстрее…
Ни один порок, сооруженный человеческими руками, сколь бы мощным он ни был и сколь бы хитроумным и изобретательным ни был его создатель, не смог бы зашвырнуть ТАКОЙ валун ТАК высоко. Но чародейство опытного колдуна многократно множило силу стенобитной машины.
В наивысшей точке своего полета — где-то на полпути между лагерем осаждающих и городскими укреплениями — глыба обратилась в едва различимое пятнышко. А потом…
Фигура в красном вновь взмахнула руками. Широкие рукава, будто крылья, опали вниз.
И снаряд тоже начал падать. С еще большей скоростью, чем поднимался вверх.
Аккурат на четырехскатную крышу надвратной башни.
Тимофею сделалось не по себе. Бешено вращающаяся глыба летела на их с Угримом головы.
На стенах справа и слева раздались тревожные крики стрелков.
Тимофей как завороженный следил через бойницу за округлой выщербленной смертью, закрывшей, казалось, уже весь свет. Вот сейчас! Ударит, сомнет, разобьет кровлю. Завалит, засыплет и размажет всех, кто под ней. Снесет верхнюю боевую площадку. Обрушит башню…
Еще мгновение, еще полмгновения жизни.
И не отойти ведь уже, не отбежать. Не спастись. Не успеть. Если только…
Краем глаза Тимофей уловил стремительное движение князя.
Угрим, пристально следивший из-под прищуренных век за каменным ядром, резко подался к бойнице, взмахнул руками, очерчивая раскрытыми ладонями продолговатый овал. Перед лицом, перед собой, перед всей надвратной башней.
На эту-то незримую преграду и наткнулся латинянский снаряд.
Послышался сухой хруст камня о затвердевший воздух. Тимофей отчетливо различил искры, брызнувшие из сдавленного нутра валуна.
