Вода в реке успокаивалась. Течение сносило деревья, трупы и снаряжение утонувших.
Татарский колдун, проигравший первое магическое противоборство, продолжил камлание. Опять гулко застучал бубен.
Опять шаман заметался в неистовой пляске, призывая в помощь своей волшбе неведомые силы. Тимофей увидел, как от правого берега к левому потянулась полоса застывающей воды. Посреди лета по Ищерке ложился крепкий ледяной путь. И с каждым ударом бубна он становился все шире, все длиннее. Будто невидимые строители протягивали над рекой блестящие мостки.
«Шаман старается упрятать воду под лед и открыть дорогу коннице Огадая», — понял Тимофей.
Латинянам, похоже, эта затея не нравилась. По сигналу рогов рыцари и кнехты ровными рядами отступали от реки. У воды остались только Михель и Арина, прикрытые пешими щитоносцами и десятком всадников.
Тимофей смотрел во все глаза.
Вот толстая белая кромка уже почти связала два берега, вот передовой отряд Огадая изготовился к атаке, а вот неподкованные татарские кони вступили на лед…
Латинянский маг и никейская ворожея тоже творили совместно какое-то заклинание. Михель и Арина медленно-медленно поднимали руки, и воды Ищерки, еще не скованные колдовским морозом, вновь устремились вверх. Только на этот раз они возносились не широким тяжеловесным валом, а тонким, длинным и упругим водяным клинком, искрящимся на солнце.
Четыре поднятые руки резко, с силой, опустились…
Водяной меч пал на нарастающую твердь. По ледяному панцирю побежали извилистые трещины и разломы. Полетели блестящие осколки и брызги.
Первый же удар отсек изрядный кус. Пара десятков татарских всадников, сунувшихся было к переправе, оказались в бурлящей воде. А водяное лезвие, повинуясь воле Михеля и Арины, вновь поднималось к небу.
* * *
— Ишь ты, как спелись-то, а! — с ненавистью процедил Угрим.
Да уж, спелись… Тимофей вздохнул. Хорошо спелись.
Маг и ворожея в едином ритме поднимали и опускали руки. Водяной клинок рубил и крушил ледяную твердь, упрямо возводимую приплясывающим шаманом.
В воздухе опять замелькали татарские стрелы. Но латинянские щитоносцы надежно прикрывали своих мага и ворожею. Стрелы не мешали творить волшбу.
Степняцкий шаман морозил воду, Михель и Арина раскалывали лед. Казалось, это будет продолжаться вечно. А из леса выдвигались все новые и новые татарские сотни. Степняки жаждали обычного боя, без магии.
— Надо бы все же подсобить хану, — задумчиво произнес Угрим.
— Вылазка? — с надеждой спросил Тимофей.
— Нет, — ответил Угрим. — Пока обойдемся без нее.
В воздухе мелькнули ладони князя. Дернулось на плечах и горбу волхва алое корзно…
Река вновь взбурлила, но уже в стороне от колдовской схватки. Неподалеку от стен Острожца расступились воды, разверзлось дно. Из илистых глубин, из разорванного русла Ищерки, из самых земных недр поднялась скальная твердь — огромный плоский монолит на каменных опорах. Угрим вздымал над рекой переправу куда более надежную, чем лед.
Вздыбившаяся вода схлынула, река, разбитая на десятки узких мутных потоков, зашумела между неровных колонн. Широкий мост, сотворенный князем-волхвом, вызывающе поблескивал на солнце влажным камнем.
Татарский шаман повернулся к крепости. Ударил колотушкой о бубен. Раз, другой, третий… Вознесенная над Ищеркой переправа начала исходить паром, замерцала, заискрилась. На мокрую скалу ложились тончайшие покровы защитной магии.
Михель и Арина обрушили свой водяной клинок на каменную твердь. Однако монолит, поднятый над речными водами, не дрогнул. Магический меч рассеялся мириадами брызг.
— Что? — усмехнулся Угрим. — Не по зубам?
— Как тебе удалось такое, княже? — только и смог вымолвить Тимофей.
— Это часть той скалы, на которой стоят сейчас острожецкие стены, — пояснил Угрим. — Не забывай, здешние недра пропитаны силой Кощеева тулова. Одолеть такую силу не просто. К тому же — видишь — татарский колдун тоже крепит переправу как может.
Шаман действительно старался вовсю: приплясывал и бился в колдовской трясучке. Колотушка часто-часто стучала в плоский бубен.
Михель и Арина попытались перерубить скалу снова. И снова. И снова. Ничего не вышло. Угрим опустил руки, прекращая волшбу.
— Дальше пусть дела вершатся без нас.
Татарские всадники уже въезжали на широкий каменный мост. Водяной меч мага и ворожеи угрожающе взметнулся над их головами. Однако и татарский шаман тоже творил схожее колдовство. Ему больше не нужно было тратить силы и время на создание переправы. Теперь он мог заняться ее защитой.
Глухое раскатистое уханье бубна, обращенного к Ищерке, вынуло из реки, как из ножен, еще одну струю воды — узкую, тугую, кривую, словно сабельный изгиб. Шаман подставил ее под…
Удар!
Вода перерубила воду и водою же рассеялась. Михель и Арина рванули из белой пены новый меч. Но и этот клинок наткнулся на водяную саблю, созданную магией степняка.
Еще удар! Еще… Блестящие струи бились над переправой друг о друга, словно водяные змеи. Маг и ворожея яростно атаковали, степной шаман защищал людей на каменном мосту.
В тучах низвергающихся сверху брызг татарская орда перетекала на противоположный берег. Первая сотня степняков, дико подвывая и натягивая луки, уже мчалась к Михелю и Арине.
Латинянский маг взмахнул руками. Рукава красной накидки колыхнулись из стороны в сторону. Татарские стрелы сломались в воздухе, не долетев до цели.
Вскинула узкие длани гречанка. Земля под копытами степных коней сморщилась, как кожа старухи. Возникшие из ниоткуда рытвины и бугры остановили передовую сотню. Лошади, в бешеном галопе несшиеся на врага, спотыкались, падали и ломали ноги. Всадники вылетали из седел.
Но за первой сотней уже устремилась вторая. За второй шла третья… Татары двигались в обход, по широкой дуге огибая опасный участок и грозя захватить вражеских чародеев в клещи.
Михель и Арина не стали испытывать судьбу. Маг и ворожея вскочили на коней и помчались прочь от реки — под прикрытие имперских войск. Вслед за ними устремились конные рыцари из чародейской свиты.
Татары с ходу смяли пеших щитоносцев, оставшихся на берегу без магической защиты, и бросились за беглецами. Настигли и изрубили нескольких рыцарей, но в пылу погони слишком близко подступили к вражескому строю. Десятки людей и коней пали, утыканные стрелами и арбалетными болтами. Степняки повернули лошадей, откатились обратно к переправе.
Теперь уже латинянский конный отряд рванулся за ними. Рыцари догнали отступающий авангард противника, сбросили его с каменного моста, но сами попали под град стрел и вынуждены были отступить с большими потерями.
Первая проба сил закончилась. Но только проба. Близилась битва, какой не видели еще ищерские земли.
