Вот только зачем засланные?
В считаные мгновения они отсекли хана и императора от лошадей. Оттеснили за шатры. Перебили немногочисленных воинов, дежуривших у коновязи. Схлестнулись с остальными.
Хану угрожала серьезная опасность. И если не подоспеет подмога… А впрочем, откуда ей взяться?! Все сигнальщики убиты, поднимать тревогу некому. Да и кто услышит сейчас сигнал тревоги? В этаком-то шуме!
Завывание колдовского вихря, как назло, усилилось. И что самое скверное — снизу никто сейчас не увидит, что происходит на вершине холма за шатрами ставки.
Мельком бросив взгляд на телохранителей Хейдорха, Бельгутай понял: у них тоже дела плохи. Ханьцы, яростные и неумолимые, словно демоны ночи, прорывались к императору. Воины Хейдорха падали один за другим. И хотя ханьцы тоже несли потери, было ясно: на помощь союзников можно не рассчитывать. Огадая придется спасать своими силами.
* * *
Пока все шло по плану. Главное, чтобы вражеский колдун не заподозрил подвоха раньше времени.
Чжао-цзы гонял перед Тропой губительную воронку смерча, накачивая ее силой кристаллов и силой, которую удавалось черпать через темный путь из Великой Стены. Он сознательно выбрал такую тактику. Колдовской вихрь — подвижный, неуловимый и смертоносный, подобно молоту-метеору, — был одновременно и его щитом, и его мечом.
Вихрь оглушал варваров, не давал им приблизиться к Тропе Диюйя, сбивал на лету их стрелы и отклонял вражескую магию. Да и сама Тропа, связанная со Стеной, служила для Чжао-цзы, не только источником силы, но и дополнительной защитой. Он в любой момент мог отступить под прикрытие искрящегося мрака, в котором увязали даже самые сильные чары неприятеля.
Эта Тропа была создана Чжао-цзы и служила только ему. Магический вихрь тоже выполнял лишь его волю.
Опять кто-то из неразумных варваров сунулся вперед в надежде проскочить мимо темной гудящей воронки. Смерч метнулся наперерез, настиг смельчака, захватил потоком воздуха и втянул в себя. Разорвал на куски, а куски растер в мельчайшие частицы и кровавую взвесь.
Под вихрь попал еще один чужеземец. Человек лопнул, как бурдюк, наполненный кровью, превратился в разбрызганную кашу.
И еще один. Этот тоже взорвался, став брызгами и пылью.
Кровь, плоть, кость, железо мешались с песком и пеплом… Магический смерч обращал в однородную темно-красную массу любого, кто оказывался в его жерновах.
Враги гибли один за другим. Но — не в таких количествах, как хотелось бы.
Колдовской вихрь не мог удаляться далеко и надолго от своего создателя и не способен был быстро нанести врагу большой ущерб, как, к примеру, огненные заклинания, которые вражеский маг использовал против воинов Чжао-цзы.
Однако и быстро подавить вихревые чары тоже было невозможно. Особенно издали. На этом, собственно, и строился расчет Чжао-цзы. Магу-чужаку уже пришлось спуститься к подножию темного холма и еще придется изрядно повозиться. А значит…
Чжао-цзы увел гудящую воронку из-под очередного магического удара врага. Невидимый молот, обрушившийся сверху, поднял столб пыли.
Значит…
Пыльное облако, не успев рассеяться, изогнулось спиралью и намоталось на вращающееся веретено.
Значит, он продержится. Осталось-то совсем немного.
Вой и свист, свист и вой. За таким шумом не слышно команд и призывов о помощи. И это хорошо, очень хорошо!
Его план был близок к завершению. Противник, стоявший спиной к темному холму, пока ничего не замечал, зато Чжао-цзы видел, как линь гуй уже взошли на вершину и оттеснили за шатры две небольшие группки вражеских воинов. Его «демоны» не использовали магии, они не были колдунами, и заклятия, наложенные на холм, не способны были защитить от них. Но иногда боевое искусство, которым человек владеет в совершенстве, не менее опасно, чем сложные заклинания.
* * *
Бельгутай схлестнулся с вражеским арбалетчиком. Ханьский воин уже сбросил с себя плащ, и теперь ничего не скрывало небольшой диковинный самострел, прикрепленный ремнями к его телу. Впрочем, у противника имелось и другое оружие.
Ханец сорвал с пояса и раскрутил над головой странного вида хлыст. Рукоять, семь коротких металлических трубок и увесистая свинцовая гирька на конце. Всего — девять подвижных частей, скрепленных цепными звеньями.
Ханьский железный бич, с устрашающим гудением рассекая воздух, выписывал кольца и петли. Чтобы остановить это смертоносное вращение, Бельгутай подставил под удар щит.
Бу-у-ум! Удар был сильным. По щиту пошла трещина. Бельгутай пошатнулся, но на ногах устоял. Гирька отскочила от кожаной обивки. Гудящее кольцо разорвалось.
Бельгутай шагнул вперед, рубанул саблей сверху вниз, чуть наискось. Однако проворный ханец вовремя перехватил свое оружие двумя руками и подставил под лезвие железные звенья. Метал скрежетнул о металл. Ханец бросил конец бича в лицо Бельгутаю.
На этот раз щит не помог. Свинцовая гирька ударила через край щита, мелькнула перед самыми глазами. Бельгутай едва успел пригнуться.
Другой конец бича со звоном захлестнул саблю. Рывок…
Он едва не остался без оружия. Провернув клинок, Бельгутай чудом высвободил саблю из звенящих пут.
Отступил для размаха. Но ханец опередил. Прыгнул вперед и вверх, словно леопард. Юлой крутанулся в воздухе. Нанес неожиданный и сильный удар ногой.
Противник все же действовал недостаточно проворно: арбалет на спине несколько сковывал его движения. Бельгутай снова успел прикрыться щитом.
Нога ударила в верхний край щита. Ненамного слабее свинцовой гирьки ударила, между прочим. Однако на этот раз Бельгутай не только выстоял. Он сам нанес сильный секущий удар, стараясь достать изворотливого ханьца.
И — достал!
Приземлившийся противник попытался откатиться в сторону. Но кривое сабельное лезвие разрубило наспинный самострел, плечо, спину… Брызнула кровь.
— Хан! — раздался чей-то истошный крик. — Защищайте хана!
Крик оборвался.
Бельгутай обернулся.
К Огадаю пробивался вражеский воин. Невысокий, юркий, с длинными волосами, сплетенными в тугую косу, удерживаемую шелковой повязкой. В каждой руке — по маленькому складному цепу. Откуда взял их желтолицый? Видимо, выхватил из широких рукавов. Прочные палки, усеянные шипами и связанные короткими цепочками, бешено крутились в воздухе.
Бельгутай бросился на помощь хану. Не зная еще, успеет ли. Своим незамысловатым в общем-то оружием ханец владел мастерски. Мелькающие спаренные дубинки отбивали копья и клинки и ломали кости. Вот нападавший повалил одного нукера. Вот сбил с ног еще одного. С третьим не вышло… Третий оказался достаточно ловким и сильным противником, чтобы задержать врага.
Сначала на сабельное лезвие неудачно наткнулся цеп в правой руке ханьца. Крепкая дамасская сталь перерубила вращающуюся палку у основания. Отсекла шипастое било. Потом та же сабля располовинила оружие в левой руке нападавшего. Рубящий удар пришелся по цепным звеньям, и еще одна усеянная шипами палка, кувыркаясь, отлетела в сторону. Но, как оказалось, у ханьца имелось в запасе кое-что помимо сдвоенных дубинок. Сорвав с волос повязку, противник крутнулся на месте, мотнул головой…
