— Но вы принимаете нас тут просто замечательно! Принимаете в Крепости, которая была раньше Шамбалой. И где-то, вы рассказывали, есть еще ход в Другой Мир… Может, там и хранятся тайны наших жрецов?
— Может быть, придет время вам это изучить самому, и очень тщательно. Вопрос, когда именно и как… Но вот насчет готовности жрецов Шамбалы сотрудничать с вами: скажем, Петр Исаакович совершенно уверен, что Шамбала будет сотрудничать именно с коммунистами.
— Почему?!
— Потому что коммунисты проводят в жизнь древние идеалы, которыми живет Шамбала. Они на практике осуществляют то, о чем мечтали древние мудрецы.
— Но это мы приводим в жизнь древние великие идеи равенства, которые принесены еще с острова Туле! А коммунизм — это еврейское извращение древней арийской идеи! Как могут древние жрецы помогать коммунистам, если коммунизм уже начался с массового истребления белых людей… В одном Крыму они истребили больше ста тысяч человек, а всего — несколько миллионов.
— Так говорят наши враги! — не выдержал Петя. — Это белогвардейская пропаганда!
Если бы Петя видел только грустную усмешку Казанцева, еще ладно… Но Бадмаев усмехался так же высокомерно и мудро… Выдержать это оказалось еще более трудно.
— А что вы смеетесь?! Я мог бы показать альбомы, изданные Еврейской секцией Интернационала, с фотографиями сгоревших заживо, с записью показаний свидетелей погромов. Это хоть доказательства?!
(При упоминании Интернационала Вальтер фон Штауфеншутц демонстративно схватился за голову.)
— Зря вы так реагируете, Вальтер, — мягко, грустно произнес Бадмаев. — К сожалению, эти преступления действительно совершались.
— Возможно… Но видели бы вы, что творил Интернационал у нас в Германии… Пролетарии! А их вы вообще когда-нибудь видели?! Нет?! Ваше счастье. Интернационал нанимал самое дикое, самое грубое отребье, какое только есть в Германии. Я еще застал… Я видел своими глазами, как по улицам Берлина идут вооруженные толпы. Идут с винтовками, в новенькой форме и поют… Вальтер вскинул руку со стиснутым кулаком и громко запел:
На зов Коминтерна, стальными рядами,
Под знамя Советов, под красное знамя!
Мы — красного фронта отряд боевой,
И мы не отступим с пути своего.
— А дальше еще круче. Что называется, сознались!
И Вальтер, так же вздымая в небо стиснутый кулак, пропел:
Огонь ленинизма наш путь освещает,
На штурм капитала весь мир поднимает.
Два класса столкнулись в последнем бою,
Наш лозунг — Всемирный Советский Союз.
Петя, конечно, слышал о героической борьбе немецкого пролетариата за Мировую революцию, за победу коммунизма во всем мире. И что плохого?!
— Так вот они и осуществляют планы древних мудрецов!
— На деньги из Москвы? Ведут развал государства на средства иностранной державы и таким способом осуществляют?
— Карл Либкнехт… — начал было Петя… и поперхнулся. Потому что даже он знал: как раз героические Роза Люксембург и Карл Либкнехт работали на деньги Москвы… И они сами не раз хвастались, что делают именно это: разваливают немецкое государство. Вальтер, конечно, не прав, но затея этих двоих и правда оборачивалась какой-то непривычной стороной. Пришлось кончить не о том, о чем начал: — Интернационал или нет, а все равно зверства белогвардейцев давно доказаны! Даже книги изданы! Коммунисты никогда не совершали ничего подобного: не пытали и не убивали!
— А за что же тогда Морис Конради убил Вацлава Воровского?
Это Петя «хорошо знал» и с удовольствием выдал, чему учили:
— Белогвардеец Конради убил советского дипломата по заданию империалистов и буржуазии Запада!
Казанцев дико захохотал, примолк под укоризненным взглядом Бадмаева, махнул рукой и куда-то быстро убежал.
— Конради и правда воевал под знаменами Деникина и Врангеля… Но стрелял он, чтобы отомстить за свою семью, верно ведь? Петер, если бы ваш отец умер в тюрьме от побоев, неужели вы хотя бы не попытались отомстить? А если бы ваши дядя, тетя, старший брат были бы расстреляны как заложники?
Петя только сглотнул слюну, потому что ни о чем подобном просто не имел представления.
— И заметьте, Конради вполне мог убить трех человек: он открыл огонь в ресторане гостиницы «Сесиль», когда Воровский там кушал на отнятые у семьи Конради деньги со своими помощниками: Дивильковским и Аренсом.
Конради убил Воровского первым же выстрелом в затылок. Он что, не мог убить и остальных?! А он намеренно несмертельно ранил в плечо и бедро Аренса, Дивильковскому всадил пулю в бок. Потом он бросил револьвер и крикнул метрдотелю: «А теперь зовите полицию!» Полиции же он заявил: «Я сделал доброе дело — русские большевики погубили всю Европу… Это пойдет на пользу всему миру».
— Наверное, он хотел, чтобы состоялся шумный судебный процесс! Это входило в его задание.
— Но и тогда не понятно, почему он пощадил двух врагов, которые были в полной его власти. Верно? А на суде он сказал буквально следующее…
Тут фон Штауфеншутц полез в карман, вытащил записную книжку и прочитал: «Я верю, что с уничтожением каждого большевика человечество идет вперед по пути прогресса. Надеюсь, что моему примеру последуют другие смельчаки, проявив тем самым величие своих чувств!»
Вальтер обвел присутствующих взглядом, спрятал книжку и продолжил:
— Прокурор логично заявил, что убийство даже тирана является тяжелым преступлением. В ответ адвокат Конради указал в окно на памятник Вильгельму Теллю: его тоже надо снести?!
И, обращаясь к Пете:
— Вы знаете легенду о Вильгельме Телле?
— Революционер Вильгельм Телль боролся за освобождение народа!
— Если быть точным, то боролся Вильгельм Телль против унижения своего народа… Наместник императора, жестокий герцог Геслер велел жителям Швейцарии кланяться своей шляпе. Свободолюбивый, как все арийцы, Вильгельм Телль не стал кланяться шляпе герцога. И тогда в наказание Геслер заставил его стрелять в яблоко, поставленное на голову сына стрелка. Телль попал в яблоко, но зачем-то достал из колчана две стрелы… Он признался, что если бы попал в сына, то другой стрелой убил бы Геслера. Вильгельма бросают в тюрьму, он бежит в горы и после многих приключений подстерегает Геслера на дороге между скалами и убивает его стрелой.
Вальтер опять обвел глазами присутствующих, уже с откровенным торжеством.
— Но мы заговорили о Конради и его подвиге… Не подпрыгивайте, Петер, конечно, подвиге! И я уверен, что на его месте вы действовали бы точно так же. Человек, который продырявил мне грудь, никак не может быть трусом.
Так вот, защита представила суду в Лозанне материалы Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Эта комиссия была создана в апреле тысяча девятьсот девятнадцатого года по распоряжению Главнокомандующего вооруженных сил на Юге России генерал-лейтенанта Деникина. Во главе Комиссии был назначен известный московский юрист и общественный деятель, член кадетской партии, действительный статский советник Мейнгардт… Как видно по фамилии, немец.
