– Это – сорок шестой год, до пятидесятого вы просто не доживете. Обратите внимание, Андрей Андреевич: если бы не было революции, быть вам генералом, но кончили бы вы свою жизнь совсем иначе. Не верите?
Власов крутил головой, непроизвольно прикоснулся рукой к горлу. Впрочем, первым пришел в себя именно он.
– Это изображение… Я бы сказал, оно весьма убедительно…
Остальные тоже хмыкали, чесали в затылке – признавали, что зрелище очень и очень убедительное.
– И еще я замечу – повесили бы вас вовсе не враги, не оккупанты. Повесил бы вас товарищ Сталин… В это вы верите?
– Нет! – решительно отмахнул рукой Власов. – Нет и нет! Да и что я такого мог сделать?!
– Давайте так… Я вам даже не скажу – я покажу. Вроде так и правда получается убедительнее.
Появились изображения танковых колонн. Сотни танков поднимали пыль на сельской дороге, втягиваясь на территорию чужого государства, мимо пограничной будки с надписью латиницей. Появился красивый, сразу видно – не русский каменный город, красивая старинная крепость над тихой задумчивой рекой. На брусчатке старинного города Бреста люди в форме Красной Армии и вермахта встречались самым дружеским образом.
– Третий рейх и эсэсэсэр разделили Польшу, – пояснил Вальтер. – Теперь у них будет общая граница.
Многочисленные голоса дали понять, что ничего не имеют против такого поворота истории.
– Верно, пока вы довольны…
Вот сложился образ Власова, который пишет в автобиографии: «Никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии и за нее всегда боролся».
– Это апрель сорокового года… – уточнил Вальтер. И не удержался от провокации, спросил:
– Когда Третий рейх и эсэсэсэр разделят Польшу, вермахт и Красная Армия встанут напротив, разделенные только рекой. Как думаете, долго они простоят, не нападая друг на друга?
– Недели две, – обронил кто-то, а остальные засмеялись.
– Врешь, от силы два дня, – поправили первого и опять засмеялись.
Вальтер пожал плечами и замотал головой – так его возмутило легкомыслие собравшихся. Русские продолжали смеяться до того момента, как в голограмме замелькали нацистские самолеты, сбрасывающие бомбы. Развернувшись цепями, шли в атаку солдаты с новенькими маузеровскими винтовками, двигались самоходные орудия и танки.
Офицеры в форме вермахта фотографируются у пограничного столба СССР. Горящая деревня, мимо нее идут солдаты. Вот окопы – из них бежит все живое задолго до того, как солдаты вермахта подошли близко. Красноармейцы бегут истово, бешено, бросая орудия и технику. Вот колонна пленных. Сотни здоровых мужиков ведут двое солдат вермахта; винтовки закинуты за спину, один из солдатиков ковыряет в зубе, другой больше глазеет на облака, чем надзирает.
Среди мелькающих образов мелькнул свернутый на сторону дорожный указатель с русской надписью «Киев». Потом с надписью «Смоленск».
– Сталин не зря не доверяет армии, – прокомментировал Вальтер. – Он не зря считает, что Красная Армия не хочет идти против немцев.
Набычившись, смотрели на него красноармейские полковники: на врага, который скоро будет так позорно гнать их войско в глубь своей собственной страны.
– Могу вас заверить – в Германии тоже войны с Россией совершенно не хотят, – уточнил Вальтер. – А с вашей стороны толпы сдающихся в плен и паническое бегство – это вовсе не трусость и не отсутствие патриотизма. Это нежелание воевать за ту самую советскую власть.
– А мы… мы, сидящие здесь… Мы будем бежать или сдаваться? – спросил Вальтера совсем молодой летчик с такой простецкой физиономией, что сразу становилось ясно – внешность врет.
– Во всяком случае, господин Власов будет в числе тех, кто будет оказывать бешеное сопротивление. И выведет часть своих людей из окружения…
В голограмме Власов вел в атаку несколько десятков людей: бежал впереди них по осеннему жнивью, что-то кричал, махал пистолетом. Жужжали пули, люди падали, словно спотыкались. Власов будто нырнул вперед, упал… поднялся и тут же сел, обхватив голову руками.
Вальтер наблюдал, как реальный Власов разминает папиросу, напряженно наблюдая за изображением.
– А вот вас и вызывают из госпиталя.
На голограмме бледный Власов с перевязанной головой стоял перед хмурым Сталиным. Вынув трубку изо рта, Сталин приказывал Власову возглавить оборону Москвы.
– Он же исчез?!
– Он исчез сейчас… Вы очень удивитесь, если я скажу – Сталин исчез не без моей помощи?
Власов усмехнулся кривой ухмылкой: демонстративно и в то же время беспомощно. И он сам, и все остальные как-то сразу подобрались: Вальтер чувствовал, что окончательно превращается для них в мистическое существо.
– Сейчас мы смотрим, что было бы, не исчезни никуда Сталин. Чтобы сравнить вашу судьбу, какой она сложилась после революции, и с вашей же судьбой в мире, где революции не произошло, – уточнил Вальтер еще раз.
Туман сложился в холодное, присыпанное снегом поле с редкими голыми березками. Поле истоптано, снег выгорел, подтаял, забросан брошенной техникой, снаряжением, какими-то обрывками, угадываются трупы людей. По полю двигаются танки с красными звездами на броне.
– Это генерал Власов остановил наше наступление на Москву, – пояснял Вальтер. – Если бы я не попал в Шамбалу, мне было суждено участвовать в походе на Россию. Если бы история продолжалась, как ее делали Сталин и Гитлер, я бы во время сражения за Москву еле ушел бы от красноармейцев.
На него и раньше смотрели так… оценивающе. Теперь таких взглядов прибавилось.
– А вот и газета «Правда» – в ней генерала Власова называют не иначе, как «спаситель Москвы». Первым так назвал его товарищ Сталин. По заданию Главного политуправления про Власова пишется книга под названием «Сталинский полководец».
– А вот и голос народа…
Голограмма сложилась в виде легкомысленного вида девиц, распевавших частушку под баян.
Говорили пушки басом, Гром военный грохотал!!! Генерал товарищ Власов Немцу перцу задавал!!!
Власов смеялся, но видно же было – доволен. Посмеивались и другие, но посматривали на Власова еще уважительнее прежнего. Вальтеру пришло в голову, что немцы вели бы себя более прямолинейно.
На голограмме же после этих сцен сделался виден уже летний лес, и никак не на юге: сосен больше, чем дубов и лип. Ветки деревьев повреждены, прорежены пальбой, стволы деревьев изранены. Измученные до предела солдаты, двое – опухшие, с одутловатыми лицами, большинство – в окровавленных повязках, волокли артиллерийское орудие. За лесом грохотала канонада.
– Это – окруженная Вторая ударная армия… – объяснил Вальтер. – Генерала Власова бросят на ее «укрепление» и оставят на произвол судьбы. Как вы думаете кто?
