— Я тебе не друг, убирайся вон! — сказал он, и положение стало почти безнадежным.
Но вдруг ее озарило.
— Моя религия запрещает мне так поступать, — произнесла она, гордо задрав подбородок. Глаза Дэна и Жака округлились. За дверью громко захохотал запертый Керин, но Элеонора продолжила: — Если я уйду, то навеки буду проклята и попаду в ад, а там мои страдания будут длиться вечно. Не гони меня!
Жак крякнул:
— Ты серьезно?
— Да, вся моя дальнейшая жизнь будет испорчена ожиданием божественной кары. — Не могла же она объяснить этому чурбану, что всю жизнь будет страдать, если он погибнет, и лучше для нее умереть вместе с любимым.
Дэн только покачал головой. Он сам был землянином и прекрасно знал, что Элька несет полную чушь, но решил не мешать ей.
— Отличная у тебя компания, Жак: корабельный дурачок и рабыня. — Керин не унимался, но Жак не обратил на него внимания. Он проверил запоры на двери оружейной комнаты, дополнительно подпер ее обрезком трубы, притащенной матросами, и отвел свою немногочисленную команду подальше в коридор. Ему нужно было подумать.
— Как Керин собирается покинуть корабль, если ты решишь его отпустить? — спросила Элеонора Жака.
— Не знаю. Он и сам, наверное, не знает. Стены оружейной комнаты целиком изготовлены из гравитронных сплавов. Их можно пробить только из крупнокалиберной пушки, но у нас ее нет. Керин не сможет выбраться оттуда сам, а мы не сможем туда попасть, если он не откроет дверь.
— Надо его выманить, а потом я с ним разберусь. — Дэн кровожадно замахал своим крюком. — Кстати, Элька, твоя религия не запрещает убивать врагов?
— Нет, она это поощряет.
— Прекрасно. Тогда мы с тобой в одной концессии.
— Эй, Жак, — крик капитана, искаженный динамиком, был похож на рык саблезубого тигра в пещере, — если через десять минут здесь не будет полиции, я начинаю пытать заложника.
— Он придумал, как ему выбраться, — покачал головой Жак и закричал в ответ: — Я вызываю полицию, но она прибудет только через полчаса, потерпи немного с пытками… У нас мало времени, — сказал он, понизив голос, — полиция, безусловно, защитит его, и он выберется сухим из воды.
— Его можно обвинить в покушении на убийство! — Элеонора пыталась примерить земные порядки на космический лад.
— Только не на Зене! — Жак был категоричен. — Здесь очень скользкое законодательство.
— Тогда давай его отпустим. — Элеонора думала и не могла изобрести выход.
— Глупо. Он наверняка уже установил несколько детонаторов. Перед уходом он их включит на временную задержку. «Эльсидора» будет обречена.
— Отдадим его полиции, но задержим их всех тут, пока не найдем детонаторы, — предложил Дэн.
Жак отрицательно мотнул головой:
— С местной полицией шутить нельзя. Они, не задумываясь, возьмут корабль штурмом.
— Кажется, есть идея. — Элеонора подняла вверх указательный палец и прошептала: — Гиперпереход.
— Не понял… — Жак, эта высокомерная скотина, смотрел на нее как на дурочку.
— Утром мы прошли живыми сквозь весь корабль, — напомнила Элеонора.
— А должны были превратиться в рваные куски мяса, — вставил Дэн.
— Не факт, что нам повезет так еще раз. — До Жака начала доходить Элькина идея, но он очень сомневался в ее осуществимости.
— Надо всё проверить. — Глаза однорукого крысолова загорелись. Такую жирную крысу, как сегодня, ему ловить еще не приходилось. — Можно, я вскрою установку гиперперехода? — спросил он, умоляюще взглянув на хозяина «Эльсидоры».
— Можно, всё равно других идей нет, — махнул рукой Жак.
Опять бегом все трое бросились к рубке. Похоже, жизнь на корабле наполовину состояла из беготни по внутренним помещениям. Хотя до появления Элеоноры всё было спокойно. Керин мирно прикарманил бы 100 000, а голодные мусорщики отправились бы дальше в поисках куска хлеба.
В рубке Элеонора увидела позабытого всеми вахтенного. Он всё так же равнодушно читал всё ту же страницу в журнале. Гиперпереход, по которому ушли остальные, был уже выключен Дэном, и Жак предложил матросу покинуть корабль в спасательной капсуле. Но тот отказался, мотивируя это тем, что только капитан может снять его с вахты. Извилина субординации в его башке, похоже, была изготовлена из гравитронного сплава. Жак раздраженно сплюнул и полез помогать Дэну. Элеоноре было ужасно интересно посмотреть, как устроена чудо-установка, в которой они копались, и она тоже сунула туда свой нос.
— Это похоже на телевизор моей бабушки, — разочарованно сказала она, но на эту реплику никто не обратил внимания. Элька с удивлением смотрела на несколько запаянных черных блоков и большую ламповую схему. На Земле такие не применяют уже лет двадцать. Не нужно было быть талантливым электронщиком, чтобы определить неполадку: одна из запыленных ламп не светилась.
— Лампочка перегорела, — неуверенно пробормотал однорукий и с трудом выдернул ее из гнезда. — Вот почему переход работал неправильно и вы остались живы. Хотя хрен ее знает, эту скитмурскую технику. Может быть, всё совсем и не так. Говорят, скитмуры умеют ходить сквозь стены, а здесь стоит клеймо их планеты.
— Дэн, хватит рассуждать, включи переход между рубкой и шлюзом. Надо попробовать, получится ли у нас этот фокус еще раз. — Жак воодушевился, его глаза заблестели. — На ком поставим эксперимент?
Все дружно посмотрели на вахтенного.
— Нет, на человеке нельзя. — Хозяин корабля на секунду задумался. — Дэн, тащи Кефира.
— Только не Кефира, лучше я сам полезу.
Элеонора впервые увидела, чтобы однорукий пошел против воли хозяина.
Кефир — это корабельный кот. Жирная наглая тварь, сжирающая за день две человеческие пищевые нормы. Дэн притащил его на корабль для борьбы с крысами, но после того, как несчастный Кефир едва не погиб в неравном бою с грызунами, он поселил его в своей каюте и никуда не выпускал, обоснованно опасаясь за жизнь любимого животного.
Взгляд Жака стал тяжелым и угрюмым, бедный Дэн весь съежился и вдруг завопил:
— Я могу поймать крысу!
— У тебя есть три минуты, — смилостивился Жак. — Элеонора, бегом в шлюз. Доложишь о результате.
Эльку и Дэна как ветром сдуло из рубки. «Всё-таки справедлив хозяин. Суров, но справедлив». — думала девушка, стремительно спускаясь по качающемуся корабельному трапу.
Ей было очень приятно, что Дэн не дал в обиду Кефира, который и так не вылезал из корабельного лазарета, постоянно обеспечивая доктора всевозможной работой. На почве обжорства у кота развились все известные и неизвестные науке болезни — от ожирения и инфекций до поноса. Врач был счастлив лечить его — ему порядком надоели однообразные людские недуги: травмы и венерические заболевания. Члены экипажа больше практически ничем не болели.
