Безразличие, с которым это было сказано, глубоко поразило ларонийца.
— Вы чуть не погибли! — обернулся к следующему за ним Карнажу Зойт.
— Да, пришлось отдать бумаги с частью расшифровки. Так что вы смело можете вычесть из моего жалования.
— И не подумаю! — колдун вел «ловца удачи» куда-то наверх.
Они поднимались по лестницам, проникали в порталы под приветственные поклоны стражи медальону, что блестел на груди Зойта.
Все двери им открылись — колдун хорошо постарался.
У Феникса захватило дух от той высоты, на которую они забрались, ведь снаружи стен Форпата виднелось всего лишь несколько башен пусть и высоких, но не до такой степени. Очевидно, маги выстроили свою обитель таким образом, потому что никакое сооружение из камня возводимое с земли не способно было достичь такой высоты. Надо было отдать должное придумке Окулюса Берса, который изломил пространство наподобие зеркала и увеличил высоту «верхнего» города почти вдвое, словно поиграв над отражением в зеркале. Но каким образом ему удалось материализовать иллюзорную проекцию? Грубо говоря, извлечь из того же зеркала и взять в руки отражение, чтобы потом вертеть им как вздумается, да еще и закрепить как часть действительного мира!
Карнаж никогда раньше здесь не был. Самое большее, что ему удавалось, так это проникнуть через первый портал в район обитания по большей части алхимиков, а не магов. Среди них оказалось много перекупщиков и тех, кто, по совместительству, являлся глазами и ушами какого-нибудь достойного чародея. Если посбивать с них спесь, то можно было получить весьма доходный заказ.
Полукровка остановился на площадке очередной лестницы и глянул вниз, мимо жерла трубы. Оттуда валил удушливый черный дым, и ничего разглядеть не удавалось, словно в печах аспиранты уважаемого профессора усердно жгли истанийских ростовщиков, которых к зиме в этот город навалило, как грязи. Что было вполне объяснимо, так как маги будут платить «ловцам удачи» и прочим лихим парням за реагенты и прочую снедь, вдвое ценную в зимнее время. Соответственно, кое-кто срубит хороший куш, а кто-то заплатит этот куш из кармана ростовщика, предварительно чиркнув свою закорючку на долговой расписке. Так здесь было всегда. Но, во многом благодаря этому, Форпат и стал как раз тем, чем его всегда хотел видеть вдохновитель всего дела, Окулюс Берс, то есть самым крупным центром развитой магии и алхимии на Материке. Этот город мог с легкостью заткнуть за пояс даже имперские лаборатории и феларские, непомерно раздутые, гильдии.
Бургомистр собирал все лучшее, что топтало своими ногами в бесконечных странствиях тракты, познавая мудреные чародейские истины. И здесь, почти на самом пике его детища, упиравшегося шпилями в облака, словно бросая вызов богам, было хорошо видно этот небывалый размах. Переплетение мостов и площадок, колоннад и садов, террариумов и зверинцев, с возвышающимися башнями всевозможных архитектурных стилей.
В светивших в ночи окнах мелькали фигуры, эхом разносились восклицания, бормотание магических формул и хлопки алхимических смесей в колбах и пробирках. Тихие разговоры в беседках лились неспешно и содержательно на этой головокружительной высоте, что призвана была выдернуть сознание из повседневной муравьиной суеты, подавляющей полет мысли там, внизу.
Странная судьба постигла этот город. Здесь, лишь на самом верху его, можно было понять то величие, которое предначертали ему Xenos. Все вместе и каждый по отдельности, невольно объединив разрозненную стихийную магию в нечто, что дало возможность действительно талантливым и могущественным чародеям совместными усилиями сотворить такое великолепие.
По пути Даэран что-то говорил Карнажу, называл громкие и известные имена и фамилии, но полукровка плохо слушал. Он задумчиво шел мимо кружащихся в воздухе стеклянных пирамид, разглядывая эти конструкции, то прозрачные, то мутные, то вовсе непроницаемые, то отражающие все вокруг, как зеркало.
— Они дают возможность дышать здесь, по крайней мере, прозрачные. Назначение остальных я не знаю, — сказал колдун, когда «ловец удачи» остановился возле одной.
— Еще бы, — протянул Феникс, — Ведь мы находимся даже выше фивландских гор.
— Мы почти пришли, — Зойт указал рукой в сторону небольшой башни, что соседствовала с оранжереей, скрытой под переливающимся радужным куполом.
Их встретили. Целая толпа стражей в витиеватых шлемах с небольшими жезлами в руках. Они окружили молчаливым кольцом ларонийца и полукровку на площадке, соединявшей оранжерею с башней.
Карнажу и Зойту пришлось разоружиться.
Под многозначительными взглядами магов, которым было явно не достаточно его меча и кинжала, Феникс с недовольным ворчанием принялся вынимать прочие секреты экипировки: метательные заточенные пластины из-под куртки, ножи из-за голенища, цепь, мешочки с какими-то порошками из-за бондажа, под конец полукровка даже щелкнул пряжкой ремня, освобождая валлет.
[19]
Даэрана неподдельно изумился, когда узрел все многообразие арсенала полукровки, в то время как сам он отдал только стилет и пару флаконов с взрывчатыми смесями, заблаговременно приготовленными для ларонийских сыскарей. У мага в голове не укладывалось, как только Феникс умудрялся все это прятать?
Покончив с обыском, их отвели в оранжерею, где оставили ждать появления Окулюса.
В искусственно созданных миниатюрных водопадах шумела вода. Слышалось пение птиц, под ногами безбоязненно разгуливали павлины. В нос бил сущий тарарам из резких запахов редких цветов. Они ковром стелились иногда отдельно по сортам, иногда вперемешку. С веток тараторили на все лады попугаи. Один из них, крупный и белый как снег, с черным большим клювом, поносил, на чем свет стоит, некромантов, используя такие крепкие словечки, что даже Карнажу, который вдоволь наслушался в свое время в швигебургских доках, становилось неловко от обширных познаний птицы, особенно здесь, в верхах мысли и магии.
Полукровка замедлил шаг и начал разглядывать хулителя. Когда попугай повернулась к нему другим боком, Феникса передернуло — только наполовину птица имела живую плоть и перья, другая же оголилась выбеленными костями скелета.
В центре оранжереи имелся небольшой фонтан. Дорожки сходились у него со всех концов и соединялись в мозаику любопытных узоров.
Туда и направились колдун и «ловец удачи». С другой стороны, по дорожке, меж растущих можжевельников, к ним навстречу тоже шли двое.
Карнаж впервые видел Окулюса Берса. Неужели этот худой, низкорослый, энергичный старикан с аккуратно подстриженной седой бородкой и длинными вощеными усами, почти лысый, в больших очках на носу с горбинкой и был тем архимагом, который объединил и создал все это? Верилось с трудом. Но ошибки быть не могло, хоть и одет бургомистр был весьма скромно в просторную белую рубаху с широкими манжетами и темно-коричневые панталоны, но его спутник совершенно точно был простым хронистом в серой робе с пером за ухом и принадлежностями для письма под мышкой.
