Фандорин: Теперь я расскажу, как всё было на
самом деле. Вам были очень нужны деньги — для ваших ч-честолюбивых
экспериментов. Что такое жизнь родственника по сравнению с благом человечества?
Особенно если это и ваше личное благо. Слава, богатство, весь мир у ваших ног.
Вы постарались понравиться дяде, чтобы он не забыл про вас в завещании.
Ян: Э, э, чиновник особых поручений, вы это
бросьте! Конечно, деньги мне нужны, но…
Фандорин: Вы человек методического мышления. У
вас был приготовлен и запасной вариант. Если бы дядя всё-таки обошёл вас в
завещании, то разве что в пользу Инги Станиславовны. И тогда вы на ней уж
непременно женились бы. Так?
Ян: Ну, так. Да что с того?
Инга со стоном закрывает лицо руками.
Фандорин: Деньги вам нужны были срочно. Вы
ведь человек нетерпеливый. Тут-то вам и пригодился мистер Диксон. За обещанное
вознаграждение он согласился свести пациента в могилу. Пришлось взять в
сообщники лакея. Парень он был ловкий, — барину лекарство подменить, да и
в истории с дрожками вон как п-пригодился. Вы не верили в волшебные чары веера,
но отлично знали, каких денег стоит эта реликвия.
Ян: Понятия не имел! Клянусь вам!
Фандорин: Зачем же вы тогда принесли отцу
флягу с отравленным коньяком? Разве не для того, чтобы помешать Диксону
перекупить веер? И у окна подслушивали тоже вы. Стреляете вы превосходно — вот
доказательство. (Кивает на труп.) Казалось, вы своего добились. Опасный свидетель,
доктор Диксон, уничтожен, веер к вам вернулся. Но тут появляется лакей. Он
догадался, что доктора убили вы, и боится, что его постигнет та же участь.
Потому и набросился на вас. Если б не Инга Станиславовна, вы не успели бы
прийти в себя и выстрелить.
Ян: Да ну вас к чёрту! Несёте чушь, а я должен
оправдываться! Если я стрелял в Диксона, если револьвер мой, то почему он вдруг
оказался у Аркадия?
Инга: А может быть, у Аркадия и не было
револьвера?.. Я же говорила: мы стояли лицом туда, вдруг сзади шорох, удар,
крик, Ян падает, я оборачиваюсь, этот человек замахивается снова, я хватаю его
за руки, на пол падает что-то железное, я смотрю — оружие, отшвырнула ногой… Но
откуда выпал револьвер, я не видела.
Фандорин: Разумеется, у лакея не было
револьвера. Иначе он пристрелил бы «иуду». Револьвер выпал из кармана Яна
Казимировича. (Ян хочет возразить, но Фандорин повышает голос.) Всё, дальнейшее
предоставим полиции. Пока же я вынужден поместить вас под замок. (Фаддею.) Что
за той дверью?
Фаддей: Чуланчик.
Фандорин: Вот и отлично. Господин Борецкий,
милости п-прошу в чуланчик. Маса, асоко дэ карэ-о тодзикомэтэ окэ.
Маса: Хай. (Подходит к Яну, берёт его за
рукав, хочет вести в чулан.)
Ян: Отстань! Пусть ваш азиат оставит меня в
покое! Дайте хоть мою крольчиху! И вакцину! Я не могу сидеть без дела! Инга,
что они со мной делают?!
Инга: Господи, да отдайте вы ему крольчиху!
Разве вы не видите, он болен!
Ян берёт под мышку кролика, шприц, успевает
цапнуть со стола ещё какую-то склянку и лишь после этого позволяет запереть
себя в чулане.
Инга: Он не в своём уме… Господи, сколько
несчастий! (Всхлипывает. Пятится от чулана, спотыкается о лежащий труп,
вскрикивает.) Ради Бога, уберите его!
Фандорин: Фаддей Поликарпович, Маса, унесите
тело к тем двум… Сейчас, Инга Станиславовна, сейчас.
Фаддей и Маса выносят мертвеца. Инга
всхлипывает. Фандорин держит её за руку.
Инга: Ужасно, ужасно, ужасно… Если бы не вы… Я
не знаю, что мной, со всеми нами…
Фандорин (протягивая ей платок): Не нужно
плакать. Ведь кроме меня здесь никого нет, все ушли.
Инга: Что?
Фандорин: Теперь, когда мы остались вдвоём,
позвольте задать вам один-единственный вопрос. Всё это из-за несчастного веера?
Инга: Что «это»?
Фандорин: Все эти убийства, интриги,
вероломство. Вы совершили все эти гнусности лишь для того, чтоб завладеть
веером?
Инга: Эраст Петрович, я… я не понимаю!
Фандорин: Чего вы не понимаете? Зачем мне
понадобилось обвинять бедного Яна? Чтобы окончательно убедиться в вашей вине. Я
дал вам понять, что подозреваю не Аркадия, а Яна. И вы, что называется,
схватили на лету. Тут же подкинули недостающие улики: и револьвера-то у Аркадия
не было, а ещё он, оказывается, крикнул Яну: «Получи, иуда». Последнее было с
вашей стороны уж вовсе неосторожно. Там, за дверью, я был не один, а с двумя свидетелями.
Когда мы подбежали к двери, здесь было тихо. После того, как я закричал
«Откройте!» и стал стучать, после, а не до, раздался шум, Аркадий закричал про
сколопендру, и грянули выстрелы. Из этого следует, что к моменту нашего
появления Ян Казимирович уже лежал на полу, оглушённый, а вы с Аркадием
выясняли отношения. Он требовал, чтоб вы его спасли? Или просто хотел денег?
Инга: Господи, тоже гений и тоже сумасшедший…
Фандорин: Услышав мой голос, вы попытались
застрелить соучастника, но он выбил револьвер. Вы успели отшвырнуть оружие,
криком привели Яна Казимировича в чувство. Он открыл огонь, и вам удалось выйти
сухой из воды. Почти удалось.
Инга: Да зачем, с какой стати стала бы я
нагромождать все эти злодейства? Сигизмунд любил меня. Вы даже не представляете,
как он меня любил! Мне достаточно было попросить, и он отдал бы мне этот веер!
Берёт со стола веер.
Фандорин: Я знаю, что он вас любил. И судя по
всему, сильнее, чем предписывают родственные чувства. Но Сигизмунд Борецкий был
человеком по-своему нравственным. Он свято верил в силу веера и относился к
своей реликвии ответственно. Сам ею так и не воспользовался, даже ради
собственного исцеления. Да если бы и воспользовался, его ждало бы тяжкое
разочарование. А вас он, хоть и любил, но, похоже, знал вам цену и не желал,
чтобы это «мощное» средство (кивает на веер) попало в ваши руки. Состояние,
деньги — пожалуйста, но только не Веер Добра и Зла. Незадолго до кончины он
вызывает п-племянника, убеждается, что тот искренне увлечён наукой, и решает
оставить веер ему. Вы догадывались, что такой исход возможен, для того и стали
невестой Яна Казимировича. Вы не остановились ни перед чем, лишь бы достичь
своей цели. И несомненно достигли бы её. Ян отдал бы вам веер — ведь ему для
исследований нужны деньги, а в мистику он не верит.
Инга: Уже.
Фандорин: Что «уже»?
