– Поехали.
Чарли отвезли к машине и поместили в большой задний отсек. Санитары закрепили носилки и вышли, оставив его одного. Боль терзала ногу, как злая собака, и, чтобы не думать о ней, Чарли закрыл глаза и стал медленно считать про себя. Через две минуты раздался звук шагов, и машина качнулась на рессорах. В кабину вошли отец и Стентон. Врач уселся у выхода и закрыл заднюю дверь. Машина сразу же тронулась.
– Да, натворили вы дел, – сказал он.
Отец и сын промолчали – говорить было нечего.
– Болит?
Чарли кивнул.
– Сейчас мы сделаем тебе полегче.
Стентон порылся в своей сумке и достал шприц.
– Закатайте ему рукав, – сказал он Лайану.
Чарли освободили руку, Стентон протер ее спиртом и сделал укол.
– У тебя рубашка в крови. Откуда она?
– Прокусил язык.
– Понятно.
Всю оставшуюся дорогу они промолчали.
Боль в ноге притупилась – подействовал укол, и одновременно с этим Чарли почувствовал, что хочет спать. Он протер глаза и слегка мотнул головой. Это немного помогло.
Как Стентон и обещал, через четверть часа машина остановилась перед военным госпиталем – огромной палаткой с нарисованным на брезенте красным крестом. В ее окнах тускло горел свет. Носилки покатили ко входу.
Пламер уже поджидал их. Он сидел на низком табурете, держа в руках рацию, и мрачно смотрел на прибывших.
Чарли заметил его сразу. Он приподнялся на локте.
– Полковник, я…
– На кровать его.
Чарли переложили на койку. Один из санитаров склонился над его ногами, длинными ножницами срезая пропитанную кровью штанину. Второй занялся Лайаном, разматывая повязку у него на голове. Чарли не удержался и взглянул вниз. Нога почернела от крови и выглядела скверно. Очень скверно. Он поднял глаза.
– Полковник…
– Что с ним? – спросил Пламер, обращаясь к врачу. Чарли сжал кулаки: «Этот кретин явно настроен играть в большого начальника. А ведь могут погибнуть люди!»
– У старика сотрясение и несколько ушибов. Ничего серьезного. У парня открытый перелом правой ноги в двух местах, но жить будет.
Пламер кивнул и повернулся к Лайану.
– Вы понимаете, что натворили?
Чарли не дал отцу ответить.
– Послушайте, полковник, вы, может быть, забыли, но у нас есть более важные вопросы! Мы видели…
– Я знаю, что вы видели, мистер Вайтберд. И я вам не верю.
Чарли изумленно уставился на него.
– Зачем мне врать?
– Не знаю. Но я сильно сомневаюсь в адекватности вашего поведения.
Он посмотрел на Лайана.
– Это и к вам относится. Ваша семейка за неделю доставила мне столько проблем, сколько не доставляла сотня солдат за два года.
– Что вы говорите! – тут же вскипел Лайан. – У меня там дочь! Понимаете? Там мой ребенок!
– Я все понимаю. Я понимаю, что сегодня вы совершили самую большую глупость из всех возможных. И не приблизились ни на дюйм к тому, чтобы спасти дочь!
Пламер устало посмотрел в окно.
– И не могли приблизиться.
– Полковник, – сказал Чарли. – Мы теряем время. Вы должны эвакуировать город.
Чарли закрыл глаза. Его ногу чем-то обрабатывали, и теперь она горела, как будто ее облили бензином и подожгли.
– Я вам ничего не должен, – спокойно ответил Пламер. – И не вижу никаких причин для эвакуации.
– Очень скоро вы их увидите, полковник. Своими собственными глазами. Но тогда будет уже слишком поздно.
– Даже если все, о чем вы мне говорили, правда – эта штука не может покинуть Пустошь. У меня есть все основания полагать, что Санта-Розита в безопасности. И я не буду срывать людей с мест, рискуя заполучить охваченный паникой город только из-за одних ваших предположений. Вы уже доказали свою невменяемость. Говорить больше не о чем.
Пламер поднялся. Чарли выгнулся, стараясь ухватить его за руку, но не смог.
– Я хочу, чтобы здесь дежурил солдат. Глаз с них не спускать!
– Пламер, ради Бога, подумайте! Вы же рискуете людьми! Пусть эта штука не может покинуть Пустошь – хорошо, но она может подойти достаточно близко к городу. Что будет тогда?
– Вызовите себе гадалку.
Пламер пошел к выходу. Чарли упал на подушку.
– Идиот!
Пламер остановился. Он постоял несколько секунд, а потом вышел, так ничего и не сказав. Как только он покинул госпиталь, в палатку вошел солдат и сел на складной стул у выхода.
Стентон покачал головой.
База выглядела пустынной. Залитая светом прожекторов, она спала, но сон этот был тревожным. У штабной палатки на высоком тонком шесте лениво трепыхался флаг – символ того, что все под контролем, символ силы и уверенности в завтрашнем дне. Иначе и быть не могло.
Пламер вошел в палатку и, не обращая ни на кого внимания, подошел к рации.
– Полковник Пламер вызывает первый пост. Ответьте.
– Слушаю, сэр.
– Машины убрали?
– Работаем над этим.
– Хорошо. Поторопитесь. Теренски…
Пламер замолчал.
– Сэр?
– У вас все в порядке?
– Да, сэр.
– Я хочу, чтобы вы не спускали глаз с Пустоши. Направьте туда прожектор. Если увидите что-нибудь необычное – сразу же свяжитесь со мной.
– Понял, сэр.
– Отбой.
Пламер подошел к кофеварке и нажал на кнопку. Краем глаза он увидел, как быстро отвернулся радист. «Сколько ему еще дежурить? Часа два».
Кофеварка заворчала. Пламер сел за стол. Уже полгода в этих краях все было спокойно. Он так привык к этому спокойствию, что уже позабыл, какой может быть Пустошь на самом деле. И она напомнила ему. Сначала Майкл, затем Краучеры и Линда Вайтберд. И, наконец, эта психованная парочка. Событий более чем достаточно. Ему совсем не хотелось усугублять уже и без того довольно напряженную ситуацию, объявляя эвакуацию города. Это было совершенно ни к чему. Всем известно: что бы ни происходило в Пустоши, оно не распространяется за ее пределы. Да и не происходит там ничего. В худшем случае какие-то миражи, как рассказывал Майкл. Возможно, Вайтберды видели всего лишь один из них. Но напугались они до чертиков, с этим не поспоришь. В здравом уме человек никогда не будет разворачиваться в Пустоши, потому что делать это пришлось бы на большой скорости, рискуя навсегда там остаться. Они рискнули и гнали так, что чуть было не отправились на тот свет. Младший Вайтберд похож на паникера, но его отец показался Пламеру спокойным человеком. Теперь они поют одну и ту же песню.
