— Мама не говорила, что он занимался тараканами.
— Она не знала. И никто не знал. О тараканах заговорили лишь несколько лет спустя, после гибели группы Ушки. Но об этом в другой раз. Сейчас я хочу закончить рассказ о твоем отце. В последний раз мы с ним встретились за неделю до его исчезновения. Там же, в библиотеке.
Петр нервничал. Он тер лоб и глаза, будто никак не мог сосредоточиться. Самсон терпеливо ждал, когда он успокоится и заговорит.
— Помнишь ту собаку? — спросил он, наконец.
— С лисьей головой?
— Да. С лисьей. Я вчера хотел с ней поработать. Вытаскиваю ее из контейнера, смотрю — а голова-то у нее другая! Собачья голова!
Самсон оторопел. Ему вдруг стало неуютно в маленькой полутемной комнатке рядом с человеком, который определенно сходил с ума.
— Но это не все. У нее глаза другие.
— Что значит другие?
— Человеческие.
— Ты уверен?
— Да. У собак световой поток распределен по сетчатке равномерно, а у человека он фокусируется в одной точке — желтом пятне. Это были человеческие глаза, Самсон! И они на меня смотрели!
— Боже праведный!
— И это еще не все! Помнишь того дикаря, которого привезли твои ребята? Он вовсе не человек!
— Как не человек?
— Я не знаю. Я не понимаю, что происходит. Я даже не могу измерить его рост! Он меняется. Меняется длина конечностей, окружность груди, даже головы! Знаешь, что я думаю?
Не дожидаясь ответа, он выпалил:
— Изменчивость! Вот ключевой фактор. И у этого, и у химер. Я думаю, что все они имеют один и тот же источник. Пока не понимаю какой, и что они вообще такое. Но я пойму!
Он немного помолчал, и добавил.
— Боюсь, для Города это будет конец. Идеологическая смерть.
— Больше мы с твоим отцом не встречались. Говорили, что он сильно изменился в последние дни. Был не в себе. А потом исчез.
— Его искали?
— Разумеется. И Поиск, и милиция. И Декер. Петр исчез, как исчезали химеры.
Караско замолчал. Через окно на его лицо падал лунный свет, превращая его в злую белую маску.
— До этого дня кроме меня и Адама Декера о химерах больше не знал никто. Теперь знаешь ты. Это знание ставит тебя в особое положение, Ной, поэтому будь очень осторожен. Ни с кем не говори, ничего не предпринимай. Жди.
Они въехали в Голенищево утром. Колотун медленно вел вездеход по узким нехоженым улицам между развалинами старых домов. Караско, держа в руках карту, давал указания. Танк дремал в пассажирском отсеке, под его тихий храп Ушки учил Ноя собирать арбалет. Они миновали очередную развилку и выбрались на площадь маленького городка.
Дома здесь были побольше и выглядели получше. На одном из них, длинной трехэтажке с провалившейся крышей, сохранилась надпись «ГОСТИНИЦА».
— Стоп, — раздался голос Караско. — Вон туда.
Колотун повернул руль и направил вездеход к гостинице. Он уже преодолел половину пути, когда под колесами заскрежетало.
— Стоп, — повторил Караско.
Они выбрались наружу. Утро выдалось ясным; после полумрака машины от густой белизны болели глаза. Было слышно, как где-то среди развалин громко пищат птицы. Предмет, на который наехал вездеход, оказался тонкой металлической трубой, на несколько сантиметров торчавшей из снега. Караско опустился рядом с ней на колени и принялся копать. Остальные молча сгрудились вокруг.
— Что за черт? — сказал Колотун. — Да это же сани!
— А вон упряжь, — добавил Танк.
— Собачья упряжка, — Караско поднялся и отряхнул штаны. — Ржавчины почти нет. Недавно лежит.
Он осмотрел площадь.
— Ной, Танк — возьмите лопаты и поворошите вокруг. Может быть, есть и другие. Колотун — прикрываешь их. Ушки, возьми арбалеты, пройдемся к дому.
Ной с беспокойством наблюдал, как они вошли в дом и исчезли в темноте. Танк передал ему лопату.
— Ну, давай-ка разомнемся.
Дверца кабины раскрылась, и из нее высунулся Колотун с винтовкой в руке.
— Не ссать, ребята, я с вами!
Ной поджал губы и ткнул лопатой в снег.
Когда Ушки и Караско вышли из здания, площадь вокруг вездехода была похожа на жуткое футуристическое кладбище. Первые находки Ной с Танком вытаскивали из снега полностью, но потом бросили — слишком много их было. Колотун, первое время азартно комментировавший их работу, замолчал и хмуро смотрел, как появляются на свет все новые и новые открытия.
— Шестьдесят восемь, начальник, — сказал Танк подошедшему Караско. — И это только малая часть.
Караско ткнул ногой в кучу костей.
— А это что? — спросил он. — Собаки?
— Да. Видать, они их вместе с санями оставили. Но тут не только собаки. Ной, покажи.
Из мешка, брошенного возле вездехода, на Караско черными провалами пустых глазниц уставились человеческие черепа.
— Кости мы не брали, — сказал Танк. — Только это.
Все замолчали, Караско тер подбородок.
— Здесь было стойбище, — наконец сказал он. — Я думаю, это Пастушата.
— Пастушата? — переспросил Колотун. — Господи, Боже мой! Начальник, надо возвращаться! Предупредить!
— Нет нужды. Если они и собирались нагрянуть к нам в гости, то теперь, видно, передумали. Сейчас важнее другое — понять, что здесь стряслось. Кто на них напал.
— Напасть на Пастушат… Скорее уж они сами. Передрались из-за чего-нибудь.
— Сомневаюсь. Хотя других останков нет, но Пастушата никогда не были каннибалами.
— То есть как каннибалами?
— Кости обглоданы, — сказал Ушки. — Мы нашли следы зубов и когтей.
Все замолчали. У Ноя подогнулись ноги, и он сел прямо в снег.
— Значит так, — резюмировал Караско. — Я думаю, надо двигаться дальше. Останки относительно свежие. Есть шанс, что мы нагоним Пастушат и сможем что-нибудь выяснить.
— Единственное, что мы сможем выяснить, если их встретим, это дату собственной смерти, — упрямо возразил Колотун. — Пастушата — чума, глад и бич Пустой Земли. Караско, это самоубийство.
— Их здорово потрепали. Стая теперь стала гораздо меньше. У нас вездеход, оружие. Мы обязаны узнать, что произошло. То же самое может случиться и в Городе.
— Ничего мы не узнаем. Только поляжем все за здорово живешь.
Колотун обвел взглядом молчаливую команду, но никто не проронил ни слова. Он поднял руки и пошел к вездеходу. Караско повернулся к Танку.
— Покажи Ною, как пользоваться оружием.
