Громкий скрежет, рывок, от которого у Ноя щелкнули зубы. Он прикусил язык. Резко запахло нефтью. Намертво сцепившись, обе машины заскользили по диагонали и ударились в противоположную стену. Взметнулся сноп снега, и сразу стало тихо.
Несколько секунд Ной просидел не шевелясь, напрягшись, как пружина и прищурив глаза. Шея и затылок болели. Рот наполнила кровь. Он повернулся к дверце, сплюнул и посмотрел на пассажирское сидение.
Лайла все еще оставалась в кресле, выгнувшись право, в направлении удара. Ее плечо упиралось в бампер, а голова лежала на капоте «Красавчика». Машины Симона Декера. Из-под капота змеился едкий дым, обволакивая фигуру Лайлы. Она напоминала сломанную пополам тряпичную куклу.
— Лайла… — прохрипел Ной.
Прокушенный язык болел и плохо слушался. Он потянул ее за плечо.
— Лайла, ты…
Она повалилась на него. Голова уперлась Ною в плечо.
— …в порядке? — автоматически закончил он фразу.
На капоте «Красавчика» осталось большой красное пятно. Ошметки волос. Ворсинки меха с шубы. Ной услышал, как неистово воет ветер. Холод пробирался в кабину.
— Нет! — закричал он и принялся бить кулаками в рулевое колесо. — Нет! Нет! Нет!
Он уткнулся лицом в ее шубу и заплакал. Пушистый мех щекотал веки и лоб. Она уставилась перед собой единственным глазом — половина лица в крови, все еще вяло стекающей по щекам.
«Как глупо. Как глупо, что это произошло так. Это неестественно. У меня нет ничего. У меня больше нет ничего. Он забрал ее. Он ее убил».
Ной осторожно отодвинул от себя тело. Голова откинулась назад, приоткрылся рот. Сломанные зубы. Ной дернул дверь, распахнул ее и выбрался наружу.
Боковое стекло «Красавчика» разбилось. Ной нагнулся и в темноте различил силуэт водителя. Бледную луну лица. Луна дрогнула, пошевелилась. Ной стоял перед дверцей и, сунув руки в карманы, наблюдал, как медленно поворачивает голову Симон. Движение давалось тому с явным трудом. Из раны на лбу стекал ручеек крови, пересекая лицо, словно разделительная линия. Одной рукой Симон все еще держался за руль, другая лежала на колене, неестественно вывернутая. Лобовое стекло покрывала паутина трещин — Симон не пользовался ремнем безопасности.
Наконец, ему удалось повернуть голову. Он посмотрел на Ноя. Глаза косили. Симон попытался сфокусировать взгляд, но не смог. Прищурился.
— А… — просипел он. — Это ты…
Голос равнодушный и безучастный. Неживой.
— Помощь… позови.
Ной отступил на шаг, вытаскивая руки из карманов, размахнулся и изо всех сил ударил Симона кулаком в лицо.
Удар пришелся в переносицу. Ной почувствовал боль в пальцах, почувствовал, как что-то под ними подалось. Услышал тихий треск. Или ему показалось, что услышал. Гудела пурга. Голова Симона дернулась назад и застыла. Из разбитого носа струилась кровь. Кровавый след кулака, горел на нем, словно печать. Симон открыл рот, булькая горлом; уронил голову на грудь.
Ной взял его за волосы и развернул лицом к себе. Глаза младшего Декера закатились, кровавых пузырей в уголках рта больше не было. Он не дышал. Ной быстро отдернул руку. Голова Симона свесилась из окошка, снег валил ему на волосы.
Ной стал пятиться, отходя от «Красавчика». Он пятился, пока пурга не скрыла машину от его глаз. Тогда он повернулся и, припадая на левую ногу, побежал к Городу.
Глава 19. Склад готовой продукции
Андрей читал, притулившись ближе к печке, когда раздался стук в дверь. Он глянул на часы. Стрелки показали половину десятого вечера.
— Кого там еще несет? — проворчал он, с трудом поднимаясь со стула. Колени сегодня болели больше обычного.
— Погода…
Он прошел к двери и спросил:
— Кто?
— Ной, — ответили с той стороны. Андрей насторожился — голос был незнакомым. Низким. Да и что здесь парню делать в такое время? Разве что… разве что, он что-то нашел.
Андрей с сомнением смотрел на дверь.
«А ну как ловушка? Ведь нехорошее ты дело затеял, Андрюша».
Он вдруг почувствовал, что боится. За последние несколько лет он привык думать, что стал выше этого чувства — выше страха. Нечем тому было зацепить его — все уже давно потеряно: здоровье, работа, статус, надежда. Нечего бояться тому, кому нечего терять.
Оказалось — нет. Он боялся. За жизнь свою боялся. Пустую, больную, безнадежную, потерявшую всякую ценность для других, но все еще важную для него самого. Все еще важную.
— Пусти меня, — сказал невидимый гость.
Усталый, бесцветный голос. Но теперь Андрей его узнал.
Он накинул цепочку на крючок и приотворил дверь. На пороге стоял Ной. И он попал в беду. Это было ясно без всяких слов: подбородок в крови, глаза дикие, голова трясется. Андрей прикрыл дверь, снял цепочку и поспешно втянул Ноя в прихожую.
— Что стряслось? — спросил он.
Ной привалился к стене и поднял к Андрею бледное осунувшееся лицо.
— Я человека убил.
— Что ты сделал?!
Больные легкие не выдержали даже этого негромкого восклицания — Андрей согнулся пополам в приступе кашля. Ной молча стоял и ждал, когда припадок пройдет, глядя на Андрея с отстраненным интересом.
Когда тот затих, он повторил.
— Я убил человека. Симона Декера.
Андрей изумленно уставился на парня. Пару минут он молчал, словно разучился говорить, потом стал медленно и размеренно качать головой. Отступил на шаг. Ной поднял правую руку, ладонью вниз, показывая запекшуюся кровь на костяшках пальцев. Андрей посмотрел на нее, скривился, потом перевел взгляд на Ноя.
— Бога ради, зачем?
— Можно сесть? — спросил Ной. — Мне трудно стоять.
Андрей взял его под руку.
— Идем.
Вода из ржавого крана едва сочилась и была холодная, как лед. Ной долго тер кожу на руках и лице, стараясь смыть кровь. Из мутного зеркала на него смотрело чужое лицо. Потом Андрей усадил его возле печки, и Ной рассказал все, что произошло на Дороге. Андрей слушал его внимательно, время от времени скребя голову длинными нервными пальцами. Когда Ной закончил, Андрей встал и принялся ходить взад вперед по маленькой кухоньке.
— Жаль твою подругу, — сказал он, наконец. — Очень жаль. Этот мальчишка был говном — туда ему и дорога, но она погибла без вины. Сочувствую.
Ной кивнул. Сидя у огня в тепле и тишине, он впал в состояние отстраненного оцепенения. Ему вдруг стало все равно, что будет с ним. Не было сил думать об этом. Не было сил говорить, шевелиться. Беспокоиться. Вся его воля вытекла по пути от машины до дома Андрея, пока он шел через Город и темные улицы, а ветер бил в лицо. Час за часом, словно в плохом сне.
