Надо же, сбежать из Чикаго на своих двоих… Но иногда они возвращаются, вот что я скажу. Я все пытаюсь получить хорошее место в Чикаго, давно уже, несколько лет поди. Но у меня хорошего тока нет для получения такой работы.
— Тока нет? Это что такое? — спросил Валентайн.
— Э, да ты впервые в Чикаго, мальчик в форме. Ток — это что-то вроде чаевых, но, скорее, взятка. Лучше всего деньги, чтобы были зарегистрированы. Ты попробуй всунуть кому-нибудь банкноту без регистрации — тебя по стенке размажут.
Сигареты тоже хорошо идут. А если тебе что-то серьезное нужно, например в такси проехать или зарегистрироваться в отеле, то надо двойной ток давать. Если первый слишком маленький, они тебя пошлют и поищут кого другого. Если второй мал, обложат матом, и больше хорошего не жди. Я видел, как на кулаках дрались из-за слишком мелкого тока за поездку в такси, так что будь осторожен. Но вернемся к теме: мне, чтобы получить хорошую работу, типа на фабрике, нужно дать ток сторожу, боссу и менеджеру, а может, нескольким менеджерам. И это должны быть большие токи, тысячами. И их сложно накопить, работая на ферме.
Валентайн сунул руку в сумку и вытащил одну из сигар майора.
— Спасибо за помощь, — сказал он, протягивая сигару попутчику.
— Э, да ты быстро учишься. Слушай, если хочешь, можешь пойти со мной. Я знаю хороший маршрут с железки в город. У тебя отличная винтовка, и, если ты пройдешь, как положено, охрана ее у тебя заберет, найдут какое-нибудь правило. А так сможешь ее как ток баксов на сто использовать.
— Ты отличный парень. Меня зовут Пиллоу, — назвался Валентайн именем со своих документов.
— Норбу Ошима. Все зовут меня Норбу. Рад встрече, Пиллоу.
— Друзья зовут меня Дэйв.
Пока они разговаривали, город неотвратимо приближался. В конце концов, поезд ворвался в шумный вокзал, раскинувшийся на территории в несколько квадратных миль, в центре которого высилась бетонная башня.
Поезд свернул на боковую ветку рядом с загонами для скота. Грузовики и запряженные лошадьми телеги ждали неподалеку, чтобы принять содержимое вагонов, когда его рассортируют кладовщики.
— Пошли, — сказал Ошима и спрыгнул, — через скотобойни. Там есть ливневый сток, у моста Холстед.
Другие тоже спрыгивали с поезда и бросались в рассыпную. Дородный охранник прыгнул вслед за ними, но Валентайн и его проводник перемахнули через несколько заборов, прошмыгнули через загоны, и их преследователь сдался, не в состоянии так быстро и высоко прыгать. Вслед слышались только ругательства.
— Чертовы деревенщины! — орал он издалека. — Где мой ток, мерзавцы?
Они пробрались под забором из цепей и скатились в канаву, таща за собой свои мешки.
— Добро пожаловать в Чикаго! — сказал Ошима, пытаясь отдышаться и стряхнуть грязь с одежды.
— Похоже, за него сражается его форма, — заметил Валентайн.
— Да, эти охранники неплохо устроились. Все им токи дают. Но этот, похоже, набрал слишком много бесплатных гамбургеров. Кстати говоря, я умираю от голода. После того как брошу вещи у сестры, пойдем поедим?
— Спасибо, но мне надо кое-кого найти. Ты знаешь здесь бар «Веселые Трефы»? На Раш-стрит, я думаю.
Норбу с пониманием присвистнул.
— Похоже, у тебя в этом мешке неплохой товар. Это крутые места. Никогда там сам не был. Они целый квартал занимают. Но эту улицу легко найти: она идет под углом ко всем остальным переулкам. Смотри, осторожно только в пустынных кварталах. Я провожу тебя немного и покажу, как идти дальше.
— Спасибо, — сказал Валентайн, давая Ошиме еще две сигары.
— Не бойся, Дэвид. Все у тебя получится.
Валентайн шел по улице, сверяясь со своей туристической картой. Даже ближе к вечеру на улицах было больше народу, чем он привык видеть на Свободной Территории. Несмотря на это, Волк чувствовал себя странно одиноко.
Город вонял, смесь запахов смолы и мусора раздражала его обоняние. Из стоков пахло дерьмом, а мусор валился из бачков на улицах. Санитарное состояние города, похоже, явно не волновало куриан.
— Эй, патрульный, подвезти? — выкрикнул человек в соломенной шляпе с телеги, запряженной серой лошадью. — Отвезу тебя в Зоопарк. У меня там дружок на одном из входов, пустит за полцены. Твои товарищи в Висконсине не поверят ни слову из твоих рассказов!
— В другой раз, — ответил Валентайн.
Кошки бродили повсюду, особенно среди руин обвалившихся зданий. Бродячие собаки с голодными глазами рыскали по улицам, принюхиваясь к запахам помойки.
Валентайн нашел «Веселые Трефы». Ночью он заметил бы это место издалека, электрический прожектор освещал десятифутовую роспись на стене: руку, держащую четырех тузов и джокера.
При виде цели Валентайн наконец-то осознал свою усталость. Последняя ночь, которую он провел в постели, была прервана приходом Молли, и с тех пор он не спал.
Дэвид расстегнул рубашку и понюхал свою грудь. Аромат роз еще не выветрился с его кожи.
Воспоминания придали сил, хотя он понимал, насколько безнадежная стоит перед ним задача. Он и представить себе не мог город такого размера!
Валентайн дотронулся до решетки, но было непохоже, что вход здесь. Через затемненное окно тоже ничего не было видно.
Оглядываясь, он прошел мимо одетой в грязный халат женщины, которая курила, стоя на ветру.
— Вход за углом, — сказала она, показав большим пальцем за плечо, и затянулась сигаретой. — Я здесь работаю, смена с трех до одиннадцати. Удачи тебе. Пройти мимо нашего Уайдлоуда непросто. Ищешь работу?
— Нет, развлечений. Спасибо.
— Эй, — сказала она заговорщицким тоном, вытаскивая из-под полы халата коричневый бумажный сверток, — посмотри, бифштекс, шестнадцать унций весом, прямо из холодильников «Бубнового бара». Двенадцать баксов, а?
— Нет, мне не нужна еда.
— Ну восемь. Меньше не могу. На Мичиган-авеню за двадцать продашь.
Валентайн завернул за угол и нашел вход. Это был аляповато разукрашенный подъезд, с кирпичной аркой, такой широкий, что проехала бы даже телега.
Двойные красно-черные двери с гербом клуба были закрыты: шести часов еще нет. Дверь меньшего размера была устроена в правой части ворот, и Валентайн постучал.
Дверь приоткрылась и показалось лицо, которое не вызывало никакого желания беседовать.
— Чего? — спросило существо низким, бесцветным басом.
— Ты Уайдлоад? Мне нужен Герцог, если он здесь.
— Ну уж не для тебя, деревенщина.
— Прошу прощения, — сказал Валентайн, засовывая руку в мешок. Смотря в глаза толстяку, он выбрал головку такого же сыра, который уже ел сам.
— Ну это хоть что-то, — сказал сторож, протягивая огромную, размером подходящую, скорее, для гориллы, лапу за сыром и открывая дверь. Валентайн смотрел, как сторож надкусывает сыр.
