— Такие вещи опасны, — пробурчал Михаил.
Ивор повернулся к своему единокровному брату и презрительно хмыкнул.
— А, у тебя ведь тоже слабые глаза, как у нашего отца, — саркастически заметил он. — А у меня больше нет.
— Можно мне посмотреть сквозь них? — спросил Михаил, чье любопытство взяло верх над недоверием.
— Нет! Такие вещи предназначены только для бояр, — высокомерно ответил Ивор.
Михаил ничего не сказал в ответ, но Калинке показалось, что его боярин совершил ошибку. Ивор вовсе не был дураком, и редко кому удавалось его перехитрить, но Калинка предполагал, что он просто не понимает, сколь сильно ненавидит его незаконнорожденный брат. Крестьянин оставался неподвижен и даже не глядел в сторону Михаила, боясь неосторожным движением выдать свои мысли.
Ивор еще несколько минут шумно выражал свою радость, пока наконец не уселся на трон.
— Когда вернешься в их лагерь, передай Кейну мою благодарность, — сказал он. — И смотри внимательно, может, увидишь еще какие-нибудь вещицы, которые были бы неплохим подарком для меня.
— Конечно, я со всем усердием выполняю твои приказы, — ответил Калинка. — Но чтобы лучше узнать их секреты и принести тебе больше пользы, могу ли я, ничтожный, предложить одну идею?
— Ну, что ты там придумал?
— Было бы лучше всего, если бы твоему ничтожному слуге было позволено постоянно жить среди синих мундиров, — произнес Калинка. — Тогда я бы мог не спускать с них глаз ни днем, ни ночью. Именно я предложил, чтобы они подарили моему господину эти стекла. Мое присутствие там будет означать, что у тебя есть свой человек в их лагере, который будет доставать для тебя чудесные вещицы и, возможно, узнает секрет их порошка. Я всего лишь глупый невежественный холоп, поэтому они не станут меня опасаться. Возможно, я смогу принести тебе там больше пользы, чем какой-нибудь твой знатный челядинец, который вызовет у них подозрения.
Михаил издал протестующий возглас и сделал шаг к трону Ивора.
— Послать нужно меня! — воскликнул он. — Этот вонючий дурак слишком невежествен для такого дела. Лучше послать человека знатного и знающего, брат мой.
Ивор перевел взгляд с Калинки на Михаила и раздвинул губы в хитрой улыбке.
— Этот болван прав, — протянул он. — Тот, кто выглядит так глупо, как он, не возбудит у них подозрений. Поэтому я велю, чтобы с этого момента никто, кроме него, не учился их речи.
И к тому же, подумал Ивор, это мой человек и он не осмелится воспользоваться своим знанием против меня. Калинка с трудом сдержал вздох облегчения.
— А труден ли их язык? — с любопытством осведомился Андрей.
— О, очень труден, — ответил Калинка, закатывая глаза. — Учить его — неподходящее занятие для русской знати.
— Так учи его сам, — расхохотался Ивор, — и учи хорошенько!
— Только для того, чтобы служить своему господину, — низко поклонился Калинка.
— Докладывать обо всем будешь мне лично, — произнес Ивор. — Если я услышу, что ты приближался к Раснару, я прикажу содрать с тебя кожу, а твою жену и дочь отдам тугарам.
Калинка содрогнулся, услышав эти угрозы, и Ивор издал довольный смешок.
Но еще больше его пугал Михаил, который не сводил с него ненавидящего взгляда. Значит, он правильно угадал его мысли, когда Михаил настоял на том, чтобы лично отвести его к Ивору, и всю дорогу до Суздаля выспрашивал о том, что Калинка видел в лагере синих.
— Хороший план. Да, неплохой, — протянул Ивор, пристально наблюдая за своим братом и дрожащим холопом. — И запомни еще вот что, — добавил он, недобро усмехнувшись. — Если скажешь им хоть слово о тугарах, я не убью тебя на месте, а сохраню тебя и твою семью до их Лунного Праздника.
— Я буду нем как рыба, — выдавил из себя Калинка.
— Пусть об этом узнают все, — обратился Ивор к своему глашатаю, стоящему в углу. — Пусть будет провозглашено, что каждый, кто попытается рассказать синим мундирам о тугарах, будет оставлен для тугарского праздника.
Ивор откинулся в кресле. Может быть, Раснар был прав, говоря о том, как тугары отнесутся к этим синим. Он будет использовать их и получит немало чудесных вещиц — таких, как эти стекла, — но в конце концов все они отправятся в ямы. Тогда он сможет заступиться перед тугарами за тех, кто будет ему верен.
— Приведи ко мне этого Кейна завтра на рассвете, — распорядился Ивор. — А теперь убирайся.
Встав, он снова надел очки, вышел из комнаты и, радостно посмеиваясь, принялся жадно оглядываться по сторонам.
Калинка последовал за ним и уже на пороге рискнул бросить быстрый взгляд на Михаила.
Не дразни волка, когда тот рядом, подумал он, потому что он никогда не забывает обиды.
— Ну ладно, парни, подтянитесь, полковник ждет от вас, чтобы вы вели себя как настоящие солдаты. Вас, первую и вторую роту, удостоили чести сопровождать его, так что не ударьте в грязь лицом.
Когда сержант Шудер остановился рядом с ним, Винсент постарался выпятить колесом свою впалую грудь. Ганс секунду смотрел на него, затем, презрительно фыркнув, перешел к следующему солдату.
Винсент облегченно вздохнул. Полковник уже не внушал ему ужаса — больше того, он даже смотрел на однорукого командира, как на родного отца, — но Шудер сильно напоминал ему директора школы Оук Гроув, готового разразиться гневом по малейшему поводу.
Краем глаза Винсент видел приближающегося Кина в окружении доктора Вайса, майора О’Дональда и Калинки.
Кин остановил свою лошадь перед их рядами и обвел солдат взглядом.
— Значит, так, ребята, — спокойно сказал он, как будто все они были друзьями, отправляющимися кататься на лодке. — Калин, — указал он на стоящего рядом с ним крестьянина, — утверждает, что мы можем заключить мирное соглашение с этими людьми. Я верю, что все вы выполните свой долг. Я хочу, чтобы они увидели, что вы за солдаты. Одна ошибка приведет к катастрофическим последствиям для всех нас. Я надеюсь, что все пройдет гладко, и главное, не показывайте своего страха. Так что ведите себя как солдаты, что бы вы ни увидели. Если дела примут дурной оборот, стрелять только по моей команде или по команде сержанта Шудера. Вопросы есть?
— Полковник, похоже, мы в большой заднице. Что это за чертово место? — раздался наглый голос одного из солдат, Хинсена, как догадался Винсент.
Кин развернул лошадь и, подъехав прямо к Хинсену, остановился напротив него. На его лице не дрогнул ни единый мускул, но взгляд, которым он смерил солдата, был ледяным.
— Именно это мы и собираемся выяснить, рядовой, — резко ответил он. — Предоставьте мне об этом думать. Вы новичок в этом полку, рядовой, поэтому на этот раз я вас прощаю. Но если вы спросите ветеранов, они скажут вам, Тридцать пятый полк преодолевал любые трудности, какой бы враг ему ни противостоял. Еще вопросы есть? Больше вопросов не было.
