Три года спустя, весной шестьдесят четвертого, один полковник рассказал ему, что командир их дивизии говорил: «У этого буквоеда-профессора из Тридцать пятого в жилах лед, а в душе огонь. Он знает толк в битве. Черт возьми, думаю, что он не знает слова „страх“ и не боится боли». Эндрю усмехнулся про себя. Может быть, это Мэри заставила его стать хорошим солдатом, потому что он мог сохранять хладнокровие и вместе с тем умел взрываться от гнева, когда это было нужно. Он понял, что счастливый человек не рвется в битву, это удел молодых и наивных, а также тех, кто уже был ранен без надежды на исцеление и не желает ничего большего, чем умереть во имя благой цели.
— Почему вы такой грустный, Эндрю?
— Все хорошо, Кэтлин, не обращайте внимания, — тихо ответил он, стараясь не смотреть ей в глаза. «Неужели она так запала мне в душу? — удивился он самому себе. — Неужели я смогу поверить еще одной женщине?» Раньше ему казалось, что это невозможно.
— Ой, какая прелесть! — воскликнула она, взяв в руки дивной работы шкатулку для драгоценностей, на эмалевой крышке которой был изображен воин, склонившийся в поклоне перед женщиной, облаченной в сверкающие синие одежды.
Эндрю взглянул на торговца и, улыбаясь, указал на шкатулку.
— Эндрю, не надо.
— Пожалуйста, не спорьте. Это небольшой сувенир в знак благодарности за приятно проведенный день.
— Но я не могу… — робко начала она.
— Но я уже купил ее.
Эндрю вытащил из кармана серебряный доллар и протянул его продавцу, не тратя времени на торг.
Пораженный такой щедростью, торговец низко поклонился и достал из-под прилавка ярко-красный шарф с серебряной вышивкой, показывая, что это подарок для госпожи.
Затем русский ткнул пальцем в фигуру на крышке шкатулки.
— Илья Муромец, — сказал он.
— Илья Муромец, — повторил Эндрю.
Торговец улыбнулся и закивал, заворачивая шкатулку в шарф.
— Это имя из древних русских былин, — взволнованно пояснил Эндрю Кэтлин. — Помню, я читал о нем в сборнике сказок. Легендарный герой, один из моих любимых. Вот еще одно доказательство. Эти люди — средневековые русские, попавшие сюда тем же путем, что и мы.
— Но как?
— Это загадка, которую нам еще предстоит решить.
Торговец передал яркий сверток Кэтлин, которая с улыбкой приняла его, в то время как сам продавец, вся его семья и работники низко кланялись, благодаря за визит и за баснословные деньги, выложенные за шкатулку.
— Мне кажется, вы сильно переплатили, — шепнула Кэтлин. — Пары медяков было бы достаточно.
— Зато у нас появился друг. Еще до заката о нашей покупке будет знать вся улица, и о нас будут думать лучше.
— И в следующий раз заломят бешеную цену, — подхватила Кэтлин.
— Я думаю о дипломатии, а вы о ценах, — рассмеялся Эндрю.
— О чем еще должна думать практичная одинокая девушка, сама себя обеспечивающая? — парировала она.
Перебрасываясь фразами, они шли дальше по улице, преследуемые толпой любопытных Суздальцев, которые, словно свита, не отпускали их ни на шаг. Повернув за угол, они наткнулись на двух парней из первой роты, один из которых держал под руку женщину, чей род занятий не вызывал сомнений. Солдаты тут же вытянулись по стойке смирно и поприветствовали их. Эндрю посмотрел на молодого парня с девицей; тот заметно покраснел, поймав пристальный взгляд Кэтлин.
— Веселитесь? — поинтересовался полковник.
— Да, сэр, — хором ответили солдаты.
— Ладно, так держать. И ни во что не ввязывайтесь. Помните, что корабль отходит до сумерек.
Не говоря больше ни слова, Эндрю направился дальше, испытывая некоторое смущение в связи с тем, что Кэтлин стала свидетельницей этой сцены. К своему удивлению, он услышал ее смешок.
— С трудом удержалась от того, чтобы спросить этого молодца, одобрила бы его матушка такую спутницу или нет, но это было бы слишком жестоко.
Слегка шокированный этим замечанием, Эндрю бросил на нее изумленный взгляд, не зная, что сказать в ответ, как вдруг услышал чей-то крик.
— Полковник Кин!
Оторвав взгляд от Кэтлин, Эндрю увидел, что ему навстречу бежит Готорн. Остановившись, юноша перевел дыхание и доложил:
— У нас неприятности, сэр. Майор О’Дональд и группа его артиллеристов в одной таверне подрались с местными. Паре наших ребят крепко досталось, а один из русских погиб.
— Проклятье!
— Дела плохи, сэр. Наши забаррикадировались внутри. Эта таверна находится на улице, где стоит дворец Ивора. Снаружи уже собралась настоящая толпа. Как только я услышал, что произошло, я побежал за вами, сэр.
— Молодец, — похвалил его Эндрю. — Там дальше по улице еще двое наших ребят. Скажи им, чтобы следовали за мной, — я возвращаюсь, чтобы навести порядок. Посылай туда всех, кого увидишь. Давай беги!
Эндрю схватил Кэтлин за руку и со всех ног припустил обратно в центр города. Через несколько кварталов до него донесся возмущенный гул толпы, и наконец он выскочил на площадь и увидел несколько сотен разгневанных Суздальцев.
— Оставайтесь здесь, — приказал он Кэтлин.
— И не подумаю, — вызывающе тряхнула головой она. — Люди О’Дональда ранены.
— Я не возьму вас с собой в такую толпу.
— Не будьте таким джентльменом, Эндрю Кин. Пойдем.
Эндрю не сдержал улыбки. Около десятка солдат из первой роты и несколько артиллеристов бежали к нему с разных концов огромной площади, несомненно, только что покинув другие таверны Суздаля.
— Никакой стрельбы, — скомандовал Эндрю. — Вы, артиллеристы, засуньте ваши револьверы в кобуры, и, клянусь небом, если кто-нибудь из вас что-то вякнет, все вместе отправитесь на месяц на губу. Теперь вперед.
Кэтлин пришлось перейти на бег, чтобы не отставать от Эндрю. Теперь она видела его совсем другим: холодным, решительным и, пожалуй, вдохновленным предстоящей стычкой.
При приближении их отряда толпа неохотно расступилась.
Даже не заглядывая внутрь, Эндрю видел, что в таверне произошла потасовка. Тяжелая деревянная дверь была снесена с петель и лежала на улице. Войдя в темное помещение, он увидел О’Дональда и шестерых его парней, стоявших в одном из углов плечом к плечу. Ирландец держал в руке саблю, остальные вытащили револьверы. В центре таверны находился Ивор в окружении дюжины вооруженных стражников, а вдоль стен столпилось немало русских, бросавших злобные взгляды на янки.
— Так, ну и что здесь происходит? — громовым голосом прорычал Эндрю, вставая между двумя вооруженными отрядами.
Все тут же загомонили, перебивая друг друга, так что нельзя было разобрать ни слова.
— Все заткнулись! — рявкнул Эндрю. Это распоряжение было понято без перевода, и в таверне стало тихо.
