Процессия достигла городских ворот. Вслед за помостом шли двадцать лучников, а за ними двигались «любимцы» — Суздальцы, ушедшие с ордой почти поколение назад и вот наконец вернувшиеся домой. В их глазах стояли слезы. Много лет довелось им взирать на жуткие вещи, а теперь они стали отверженными на своей родине, которая давно уже перестала им сниться.
Застыв от ужаса, Эмил стоял на площади, не в силах вымолвить ни слова. То, что он видел, оказалось хуже его самых страшных предположений. Если бы людей создал дьявол, они выглядели бы как тугары. Некоторые из них были восьми футов ростом, а монстр на помосте, похоже, достигал десяти футов. У них были острые злобные лица, заросшие волосами. Волосатыми были и их тела. Когда колонна тугар въехала на Главную площадь, все вокруг Эмила попадали на землю и легли ничком.
Всадников защищали тяжелые кольчуги. Тугарские шлемы были покрыты красной краской, их верхушки украшали оскаленные человеческие черепа. Нарги и барабаны гремели и ревели, их звуки разносились по всей площади.
— Падайте, вы оба, — прошипел Калинка, лежа на земле. — Иначе вас застрелят.
Эмил ни разу в жизни не склонял ни перед кем колен, но здравый смысл подсказывал ему, что сейчас надо подчиниться, и он упал на живот, потянув за собой Фергюсона.
Процессия достигла середины площади. Нарги издали последний леденящий душу рев и стихли.
— Встаньте, народ Руси!
Эмил вскочил на ноги, чувствуя, что у него кровь стынет в жилах. Тугарин, ехавший на помосте, возвышался над толпой, его одежды развевались на ветру. Приглядевшись, Эмил содрогнулся от ужаса. Одежда оповещателя была сделана из выделанной человечьей кожи. Впервые в жизни доктор почувствовал, что близок к обмороку. Фергюсон, стоявший рядом с ним, позеленел, и его вырвало.
— Народ Руси! — взревел тугарин. Его низкий рокочущий голос придавал зловещий оттенок словам, сказанным по-русски. — Народ Руси, к вам пришел я, оповещатель!
Толпа отозвалась горестными криками. Тугарин простер огромные волосатые руки, и плач стих.
— Ибо Музта, кар-карт всей северной степи, желает прийти в эти земли, когда снова наступит время снегов. Готовьтесь к его приходу, люди Руси. Пусть бояре этого народа, пусть святые люди этого народа выйдут вперед.
Встав на цыпочки, Эмил увидел, как с крыльца своего дворца спускается Ивор, а на другой стороне площади распахиваются двери собора и из них во главе процессии священников, размахивающих кадилами и несущих огромную икону с изображением Перма, выходит Раснар.
Тугарин с высоты своего помоста окинул взглядом боярина и Патриарха.
— Все ли здесь как должно? — вопросил оповещатель. — Все ли земли готовы к нашему приходу?
— Вы пришли рано, — сказал Ивор ломающимся от страха голосом.
Тугарин запрокинул голову и расхохотался:
— Не говори глупостей, а слушай, что я провозглашаю. Колесо поднимется и снова опустится через год, если вы не готовы сейчас, будьте готовы тогда.
— Мы будем готовы, — торопливо заверил его Ивор.
— Выберите сейчас для нас двоих, ибо мои воины голодны, а вечером мы поговорим о том, что должно быть сделано.
— Эмил, Фергюсон, — зашептал Калинка, — выбирайтесь отсюда как можно тише.
Эмилу не требовалось разъяснений. Ситуация становилась все более угрожающей.
— Не все еще готово, — громко произнес чей-то голос.
Эмил задержался и обернулся, чтобы увидеть, кто говорит. Это был Раснар!
— Расскажи ему, Ивор, расскажи ему о янки.
Тугарин посмотрел сверху вниз на священника:
— Поговорим об этом вечером. Сначала выберите для меня корм!
— Быстрее сматываемся! — прошипел Калинка.
Чувствуя, что страх все больше и больше наполняет его, Эмил вслед за Калинкой и Фергюсоном пробивался к выходу с площади. Суздальцы никак не реагировали на их бегство. Они стояли неподвижно, как статуи, их охватил такой сильный ужас, что казалось, они в самом деле окаменели.
Выбравшись из толпы, беглецы устремились к южным воротам. Тяжело дыша, они достигли сторожки, рядом с которой были привязаны их кони. Бросив последний взгляд назад, Эмил услышал громкий крик, и вдруг все море лиц повернулось в их сторону.
Не теряя времени, Эмил с таким отчаянием вонзил шпоры в бока своей лошади, что на мгновение ему показалось, будто сейчас он вылетит из седла. Разбрасывая копытами грязь, трое коней молнией промчались сквозь ворота и понеслись по дороге в Форт-Линкольн.
— Идут!
Ганс верхом на Меркурии галопом пронесся сквозь ворота форта. Резко натянув поводья, он остановился рядом с Эндрю.
— Они идут, сэр. Я видел Ивора, скачущего впереди, а примерно в миле за ним едут эти твари вместе с чертовым священником.
— Хорошо, Ганс. Пусть все приготовятся.
Эндрю с беспокойством оглядел свой полк. Если уж Эмил так перепугался, значит, им предстоит действительно кошмарное зрелище. Настроение у солдат было паршивым. То ли из-за того, что они услышали, то ли из-за того, что он не сказал им этого раньше. Час назад Эндрю на построении рассказал им все, что знал. Его слова были встречены изумленным молчанием.
Из рядов выступил Хинсен и потребовал, чтобы Эндрю сообщил, как давно он услышал про тугар. Ему пришлось признаться, что он утаивал от них эту информацию примерно неделю. Сейчас было неподходящее время для объяснений, но ему надо будет как-то оправдаться перед ними после того, как минует непосредственная опасность.
Прозвучали команды, и солдаты заняли свои места у стены, ожидая гостей.
— Держите ворота открытыми, — сказал Эндрю и в сопровождении Ганса и двух знаменосцев вышел из крепости.
Навстречу ему по дороге скакал Ивор со своей свитой. Приказав Гансу и остальным оставаться на месте, Эндрю двинулся вперед.
Ивор тоже сделал знак своим дружинникам остановиться, а сам подъехал к Эндрю.
— Итак, теперь ты знаешь, — спокойно произнес он, смотря сверху на полковника.
— Теперь я знаю, — согласился Эндрю.
— И что ты собираешься делать? — спросил боярин.
— Согласиться с этим безумием? — Эндрю поднял глаза на человека, которого считал своим другом. — Никогда!
— На площади Раснар выбрал твоих людей, Вайса и Фергюсона, для вечернего пиршества тугар. Я воспользовался правом заступничества. Ситуация была непростой, и оповещатель рассердился.
— Я благодарю тебя за это, друг мой.
— Но Раснар рассказал ему о вас, и он решил увидеть все своими глазами.
— Пусть смотрит на все, что захочет, — холодно ответил Эндрю.
— Друг мой, не противься им. Оповещатель выполнил свою миссию, и завтра он уедет обратно в орду. Никто их твоих людей не будет выбран сегодня.
