— Я старший пилот, и мне выполнять эту работу. Черт побери, я же сам разработал план этой операции.
— Аэростат готов. Джек кивнул бригадиру рабочих.
— Удачи тебе, — произнес Чак и протянул руку.
— Это плохая примета — желать удачи пилоту аэростата, — сказал Джек, свирепо глядя на Чака.
Фергюсон уже не раз отмечал своеобразный жаргон и приметы, зарождающиеся среди пилотов, которые гибли почти так же часто, как поднимались в воздух новые аэростаты. Экипаж «Звезды Китая» совершил около шести тренировочных полетов и погиб вместе с аэростатом уже на первом боевом задании. «Летящее облако» выдержало примерно десять дней полетов. «Звезда Востока» взорвалась при первом же вылете. Джек после шестидесяти полетов, трех сражений и одного падения считался просто счастливчиком и самым опытным пилотом.
— Мне пора, — тихо сказал Джек и крепко, почти грубо встряхнул его руку.
Он подошел к корзине и запрыгнул внутрь.
— Отдать концы!
Наземные рабочие выпустили канаты и отошли назад. Аэростат стал медленно подниматься к темному На высоте пятидесяти футов заработал пропеллер, корабль медленно повернулся носом на юг. Затем в воздух поднялась «Звезда Запада», за ней последовали «Ветер Китая» и «Республика». Запустив двигатели, аэростаты разошлись: «Звезда Запада» направилась за кораблем Джека, а двое других повернули на север.
К ним присоединился и пятый аэростат «Клипер Калифорнии», впервые принимавший участие в боевом вылете. Вскоре шум пропеллеров затих вдали, снова наступила тишина, предстартовое волнение улеглось.
Рабочие еще немного постояли, глядя в ночное небо, потом потихоньку разошлись по ангарам — ждать. Чак повернулся и пошел к своей хижине, думая, не попытаться ли немного вздремнуть, а потом идти на оружейную фабрику. Но с другой стороны…
Чак тихонько посвистывал и неторопливо шагал по тропинке к дому. Внутри он заметил свет. «Наверно, она уже встала», — подумал он. Но вот до его ушей донеслись приглушенные голоса, один из них был явно сердитым.
«Что происходит?» — Чак бегом преодолел оставшиеся несколько ярдов и распахнул дверь. На кровати, широко раскрыв глаза и придерживая на груди одеяло, сидела Оливия. Джон Майна сидел за столом Чака, рядом с ним стояли два офицера.
— Что вы тут делаете? — воскликнул Чак.
— Это я хотел спросить, что ты здесь делаешь, — произнес Джон.
— Проклятье, убирайтесь из моего дома!
— Я думаю, эта хижина ненадолго останется твоим домом.
Чак не обратил внимания на его слова и повернулся к Оливии.
— Ты в порядке?
— Они только что ворвались, — дрожащим голосом ответила она.
— Приносим свои извинения за вторжение, сэр, — сказал один из офицеров. — Мы искали только вас.
— Убирайтесь.
Джон поднялся и посмотрел на растерявшуюся парочку.
— Сожалею, что пришлось потревожить леди, — произнес он, саркастически усмехнувшись при слове «леди», и вышел из хижины.
— Оденься, — сказал Чак. Оливия схватила его за руку.
— Это ведь Джон Майна, правда? — прошептала она.
Чак кивнул, внезапно ощутив тошноту и слабость в коленях. Такое поведение Джона говорило о том. что он вне себя от ярости. — Жди меня здесь.
Чак вышел из комнаты и притворил за собой дверь.
— Ты арестован, — бросил Джон и отвернулся, едва Чак переступил порог.
— За что, черт побери? — спросил Чак, злясь на самого себя за дрожь в голосе.
— За неподчинение приказу, превышение полномочий, нарушение субординации, растрату и хищение государственной собственности. Это для начала, а по пути в Испанию я назову тебе еще полдюжины обвинений.
— Джон, успокойся, — попросил Чак.
— Генерал Майна, подполковник Фергюсон.
— Черт побери, Джон, мы вместе начинали рядовыми. Не стоит городить чепуху и перебирать наши чины.
— Будь ты проклят, между нами все кончено, — взревел Джон. — Я уже несколько недель догадывался, что дело нечисто — рабочие числятся как дезертиры, поезда загадочным образом становятся на ремонт, порох исчезает тоннами. Я приехал посмотреть, как идет работа, и обнаружил здесь все пропажи. — Джон Майна махнул рукой в сторону фабрики, где изготавливались реактивные снаряды. — Сколько ты украл? — воскликнул он, вплотную приблизившись к Чаку, так что его нос едва не коснулся лица Фергюсона. — Десять тонн? Двадцать? Или все пятьдесят?
— Что-то около того, — прошептал Чак.
— С тебя мало шкуру спустить. Из тонны пороха получается восемьдесят тысяч патронов. А нам не хватает еще несколько миллионов.
— Дело не в недостатке пороха, их не успевают выпускать.
— Не смей со мной спорить. А что ты скажешь о рабочих? Мне необходимо еще десять тысяч винтовок, а лучше — сорок тысяч, чтобы заменить гладкоствольные ружья. Я собираю все, что можно, а ты строишь тут свою маленькую империю. Проклятье, твое место в аду!
Слова Джона стали неразборчивыми, он невнятно кричал и брызгал слюной. Неимоверное напряжение долгих месяцев требовало разрядки и наконец прорвалось в этом крике. Один из двух сопровождающих офицеров подошел вплотную к командиру и положил руку ему на плечо, чтобы успокоить. Джон оттолкнул его, перенеся свою ярость с Чака на офицеров.
— Успокойтесь, сэр, — тихо произнес его подчиненный.
— Убирайтесь ко всем чертям, все убирайтесь! Я поймал его на месте преступления! Я несколько месяцев искал виновного, а им оказался этот ублюдок! Я вышибу твои мозги и заодно пристрелю твою шлюху.
Джон судорожно вцепился в кобуру, пытаясь достать револьвер и один из помощников мгновенно перехватил его руку.
— Прошу вас, сэр, он этого не стоит, — уговаривал он Джона, одновременно вытаскивая револьвер и отбрасывая его в сторону.
— Будьте вы все прокляты!
Джон отвернулся и шатаясь зашагал прочь, его голос сорвался на прерывистые рыдания. Один из офицеров последовал за ним.
— Вам лучше поехать с нами, — прошептал второй офицер, настороженно следя за Джоном.
— Да он же сумасшедший, — выдохнул Чак, пораженный этой сценой. На какое-то мгновение он поверил, что Джон готов пристрелить его.
— Убирайтесь к черту. Я остаюсь здесь. Меня ждет работа.
Сэр, вам лучше поехать с нами, — продолжал настаивать офицер. — Он сумасшедший.
— Сэр, когда он увидел вашу фабрику, он угрожал выбить ваши мозги. Этого мы не могли ему позволить, но если вы не согласитесь добровольно следовать за мной…
Офицер выжидательно замолчал.
— Будь он проклят, я убью этого сукиного сына, если он еще раз приблизится ко мне! — закричал Чак. — Кто дал ему право врываться в мой дом?
