Запустение царило везде: сгоревшие и разрушенные здания, брошенные остовы автомобилей и автобусов, в нескольких местах в реке торчали корпуса потопленных судов – и практически полное отсутствие людей. Лишь в одном месте с правого берега реки по гравилёту открыла огонь ещё одна группа вооружённых бородачей, но быстро убедилась в невозможности сбить странную машину.
Очевидно, какая-то часть населения либо покинула город, спасаясь от вспыхнувших вооружённых конфликтов, либо была перебита в стычках. Собственно, в сложившихся условиях, огромный каменный город превращался в могильник: при отсутствии сырья и продуктов жить в нём становилось бессмысленно. Особенно при ведении боевых действий отрядами фанатиков.
– Как клопы, зараза! – выругался вслух долго молчавший Домашников.
– Чего? – не понял майор.
– Да эти поганые фанатики: и в прошлые времена как клопы влезали во все щели, покоя не давали, а уж сейчас!
Гончаров усмехнулся:
– Клопы и есть: пьют кровь и размножаются в любых условиях.
– Эти люди действительно не имеют ничего общего с настоящим исламом, – вставил Фёдор.
– Ой, а ты знаешь, что такое настоящий ислам? – прищурился Гончаров.
– Я не знаю, – вздохнул Исмагилов, – но я уверен, что настоящая вера в Бога в любом виде плохой быть не может. Если кто-то пытается убивать именем Аллаха, то плох не Аллах, а человек, кто такие слова произносит.
– А если человек утверждает, что ему так Аллах велел? – прищурился Пётр.
– Человек на то и человек, чтобы врать, – резонно возразил Исмагилов. – Кто-то, кроме него, слышал, что это Аллах говорил?
Майор почти с восхищением посмотрел на Фёдора:
– Ничего себе! – пробормотал он. – Федя, да ты просто… Ну, даже не знаю – философ! Правильно ведь сказал!
Водитель скромно потупил взгляд:
– Меня так дед учил. Нельзя обижать людей за то, что они верят в другого Бога – Бог один, просто все его видят по-разному. Нельзя обижать людей своей верой, но и терпеть, чтобы чужой верой тебя обижали тоже нельзя, конечно.
– А я бы всё-таки сказал, что верить надо не в Бога, а в человека, – вставил Пётр.
– В человека?! – с некоторым сомнением спросил Гончаров, вспоминая «моджахедов».
– Ну, не в каждого человека, – поправился Домашников, – а избирательно! В общем, неблагодарные это рассуждения.
– Скорее всего! – пробормотал Александр. – А вот интересно, какой Бог у тарлан?
– Забыли спросить у Аввана, – хмыкнул Пётр.
Он посмотрел на дисплей гравилёта и сравнил какие-то показания с данными на уникальном блоке своего защитного костюма.
– Ну, наверное, хватит, пора поворачивать, а то возьмём слишком в сторону.
– Ты уже и по приборам тут на пульте понимаешь? – удивился Исмагилов.
– Только кое-что по логике: Авван-то на русский язык перестроил только наши костюмчики. Но, в общем-то, понятно. Чуть практики – и будем летать с закрытыми глазами.
– Не сглазь, – предостерёг Петра майор, – и не расслабляйся.
– Есть, командир! – Домашников, не поворачиваясь от пульта, приложил руку к шлему.
Машина повернула вправо, и внизу замелькали городские кварталы.
Домашников усмехнулся и сказал вслух:
– Вот кто бы мог подумать, что попаду именно в то место в Лондоне, где побывал, считай, в прошлой жизни. Нас тогда в основном на экскурсии и по делам возили на автобусе, и только пару раз удалось просто по Лондону прогуляться. А гулял, естественно, по направлению от гостиницы до центра и обратно. Как раз вот рядом с местами, что сейчас пролетаем. Надо же, такое совпадение…
– А узнаёшь что-нибудь? – поинтересовался Фёдор.
– Кое-что да. Вон там, впереди зелёная незастроенная местность – это вроде как Гайд-парк… Ну да, конечно, это он – там два пруда: один круглый, маленький, а другой вытянутый, побольше, я помню. Только почти все деревья вырубили, видимо на дрова, и на земле вроде как овощи сажают.
– Конечно, – заметил Исмагилов, – так и должно было случиться. А у нас же похожая ситуация. Только у нас земли даже в городе открытой и не заасфальтированной куда больше, чем в этом Лондоне, потому и выжить у нас легче.
Гончаров, внимательно смотревший, что происходит внизу, сказал:
– Петя, а вон там военные и орудия видны. Да они нас уже заметили – смотрят. Уверен, что мало кто здесь сейчас летает. Включи-ка ты режим невидимости от греха подальше, хотя это явно не исламисты.
Домашников кивнул и подал команду голосом. Компьютер гравилёта послушно сообщил, что режим невидимости включён. Для сидевших внутри землян ничего не изменилось, и Исмагилов даже поинтересовался, а точно ли «невидимка» заработала. Домашников пожал плечами:
– Должна работать, если подтверждение есть, и вон, на панели, загорелся индикатор. Думаю, это и соответствует включению такого режима.
– Я по реакции людей вижу, что мы для них пропали, – сказал Гончаров, внимательно следивший через систему дальнего наблюдения шлема за тем, что происходило внизу. – Они головами крутят, значит, потеряли нас из виду.
Миновали Гайд-парк, и под гравилётом снова потянулись кварталы города. Если бы погода была дождливой или просто пасмурной, то зрелище, скорее всего, выглядело бы угнетающе: пустынные, заброшенные улицы, кое-где сгоревшие дома, почти везде вырубленные деревья. Правда, «боевых» разрушений здесь почти не наблюдалось, да и от первой ударной волны при возникновении Зон здания не пострадали – Барьер проходил далеко отсюда.
Домашников взял ещё немного вправо.
– Вот, сейчас будет улица, ведущая к гостинице, где я жил – Эджвэр-роуд. А здание с обвалившимся куполом, видите? Театр «Одеон». Бывший театр, конечно.
Майор пожал плечами – театр как театр, и не такой уж большой, судя по всему. По улицам кое-где двигались редкие люди, всё больше группами по трое-четверо. Большинство с разномастным оружием.
– Прямо военное положение, – заметил Фёдор. – Даже у нас так не ходят.
Дымя, по улице проехал грузовик с уродливым кубом газогенератора – знакомая до боли ситуация.
– А как твоя гостиница называлась? – продолжал любопытствовать Исмагилов.
– Отель «Ландон Метрополитен», – ответил Пётр. – Ничего отель… тоже был, как я понимаю. Швейцар в ливрее стоял: «Здравствуйте, сэр», «добро пожаловать, сэр». Да вон он, виднеется…
– Кто, швейцар? – пошутил Фёдор.
– Отель, – вздохнул Домашников.
Он показал пальцем прямо вдоль улицы, над которой они летели. Впереди высилось здание без малого десятка в три этажа. Когда-то его зеркальные стены сверкали на солнце. Сейчас там, где стёкла уцелели, их покрывал слой пыли и копоти.
