– А ты режим невидимости включи, – посоветовал Гончаров.
Домашников хмыкнул:
– Мы, летая над Англией, уже процента три энергии сожгли только на этом, да ещё защитное поле работало. А я не знаю, как заправлять или дозаряжать гравилёт – Авван ничего не говорил, а на Базе мы не успели разобраться.
– Да, плохо, прошляпили, – покачал головой майор.
– Авван пока не объяснял, а я, дурак, не постарался узнать, – посетовал Домашников. – Чего уж теперь – экономить будем. Правда, Авван вроде говорил, что машина как-то от внешних источников подзаряжается, но для этого надо много времени и чтобы солнце светило. В общем, поставим дежурный режим включения защитного поля, и можно спать. Выстрел из одного гранатомёта защита наша выдержала, а здесь вряд ли кто-то подкрадётся и начнёт палить в нас, как в танк, ни с того ни с сего.
– Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, – кивнул Гончаров. – Ладно, закроем дверь и поспим.
Дверь гравилёта запиралась изнутри простым фиксатором, что выглядело несколько странно на фоне тех «продвинутых» дверей, которые они видели на Базе Аввана. Впрочем, люди уже успели заметить, что если тарлане действительно пользовались техникой неких Предтечей, то эти таинственные конструкторы ничего не создавали ради простого усложнения: там, где можно было использовать проверенные временем решения, они так и поступали. И, вообще, что может быть функциональнее колеса, отвёртки или, допустим, стакана?
Правда, существовали голосовой режим, в котором можно было приказать гравилёту сделать то, что необходимо.
Пётр начал громко посапывать в кресле, а Александр всё ворочался, зажмуривал веки, но сон упорно не шёл.
«Дьявол, – подумал майор, – а поспать-то надо!»
Лишь когда одна сторона неба уже начала заметно светлеть, он всё-таки задремал и уснул, словно провалился куда-то – без снов и видений…
Так же неожиданно он выпрыгнул из тёмного погреба сна. В груди ворочалось какое-то тревожное чувство, словно что-то случилось или должно случиться, хотя Александр понимал, что всё самое страшное для него, безусловно, если случилось, то случилось давным-давно.
Гончаров потёр лицо ладонями, ощущая щетину на щеках, и посмотрел в багажное отделение гравилёта, где валялся мешок с бытовыми мелочами, прихваченными из бронетранспортёра. Помимо всего прочего, там имелась «опасная» бритва, которую он когда-то нашёл в одном из разрушенных домов – фирменный «золинген». После Катастрофы бритьё стало настоящей проблемой – для выпуска не то что электробритв, а самых простых безопасных лезвий не хватало ни сырья, ни оборудования. Поэтому в ход снова пошли простые опасные бритвы, и правили их, как и много лет тому назад, на натянутом ремне. Сталь в основном, конечно, была паршивенькой, а вот «золинген» – вещь! Пребывая в гостях у Аввана, он обратил внимание, что тарлане тоже бреются, но хозяин «заимки» пользовался даже не бритвой, а каким-то кремом, который, наверное, тоже входил в набор штучек, выдаваемых таинственными установками Предтечей в не менее таинственной Пирамиде. Тогда Гончаров отказался и воспользовался проверенной бритвой, что следовало сделать и сейчас, поскольку своих принадлежностей для данной процедуры Авван в дорогу не взял.
В откинутом кресле пилота тихонько похрапывал Домашников. Одна рука его свешивалась до пола, где валялся и шлем. Темноватые с лёгкой рановатой проседью волосы, которые давно следовало постричь, были взъерошены, спускаясь на небольшие намечающиеся залысины, а на макушке торчал смешной перекрученный хохолок. Несмотря на тревожное чувство в груди, майор усмехнулся.
Ночное желание сломя голову бросаться в город, действительно, как-то рассосалось. При свете дня всё воспринималось реальнее, и Александр сознавал, что чувство тревоги вызвано именно опасением, что ни жены, ни сына вполне может просто не оказаться там, где он ожидает их найти. Их просто может уже не быть на этом свете – как тысяч людей, которые умерли на его глазах от болезней, стычек, а в первую зиму ещё и от голода и холода.
Осторожно, стараясь не задеть спящего, Александр включил полный обзор вокруг гравилёта. Давно рассвело, но из-за того, что небо затянули облака и накрапывал мелкий дождик, с трудом определялось, который сейчас час. Присмотревшись к облакам и найдя явно более светлый участок на сером небосводе, Гончаров прикинул, что сейчас должно быть уже часов десять, не меньше.
Он надел на всякий случай шлем и, открыв дверь, прислушался, хотя, казалось бы, мог сделать всё то же самое внутри машины.
Приятная прохлада сыроватого воздуха родной планеты коснулась его небритых щёк. Влажный, чуть слышимый шелест дождя переплетался с негромким шумом крон высоких сосен, росших сразу же за валунами, где притаился гравилёт. В ноздри поплыли запахи трав, хвои и мокрых камней – привычные, знакомые запахи. Пытаясь подобраться к открытому участку лица, запищало сразу несколько комаров. Гончаров прихлопнул первого и усмехнулся.
«Господи, неужели я снова дома?» – подумал он.
Чуть дальше над склоном каменистого холма начинался плотный лес, слегка простроченный в подлеске белыми, а не розовыми стволами берёзок.
По другую сторону от гравилёта местность полого снижалась, и за молодой смешанной порослью начинался лужок, за которым снова вставала стена леса. На краю лужка под склоном поблёскивала, отражая серое небо, то ли лужица, то ли, возможно, родник – высокая трава не позволяла рассмотреть точнее.
«В общем, вода есть», – с удовлетворением отметил Гончаров.
Неожиданно чуть выше над головой раздался сочный, резонирующий с лесным эхом стук. Александр поднял глаза и на стволе кряжистой, стоявшей на отшибе сосны, увидел всего лишь чёрно-красного дятла, сосредоточенно перкутировавшего дерево.
– Тьфу ты, чертёнок! – с улыбкой ругнулся майор, рассматривая птицу, словно близкого родственника: это было живое существо своего мира – простое и понятное.
Он не стал будить Петра, а, тихонько вытащив из вещмешка котелок, отправился за водой, взяв из оружия только земной пистолет.
Мелкий, почти как водяная пыль, дождик тотчас же покрыл шлем и плечи влажным покрывалом, собирающимся в более крупные капли, плохо державшиеся на поверхности УЗК.
Лужица у подножия склона оказалась именно родником, вода из которого, узким, прячущимся в сочной траве ручейком, вытекала по краю лужка и терялась где-то у кромки леса, образуя на более низком участке болотце.
Гончаров присел, зачерпнул воды, и снова, в который раз, прислушался. Откуда-то далеко раздавался лай собак, значит, там, скорее всего, жили люди. Он понюхал воздух, но дымом не пахло – только запахи леса и дождя.
Откровенно говоря, следовало бы осмотреть округу, но понапрасну привлекать внимание местных жителей необычной машиной вряд ли стоило. Пользоваться режимом невидимости тоже не хотелось – кто его знает, что ещё ждёт впереди, так что энергию требовалось беречь.
На этой территории могло твориться всё что угодно. Здесь могли существовать некие «города-государства», как Домашников шутливо называл такие «независимые» образования в виде разных Тюбуков, Каменск-Уральских или Сысертей. Могло сложиться нечто иное, могли просто колобродить банды, грабящие всех и вся. Пока можно было только гадать.
