Свет за стеклом мигнул, сопровождаясь звуком лопнувшей струны и давлением на уши, наступила темнота. Ещё несколько секунд БТР двигался, а потом Исмагилов нажал педаль тормоза сильнее, чем нужно, и всех бросило вперёд.
Это не мог быть их Бург – там окрестности Арок освещались по ночам, да и просто светили в отдалении огни в самом городе.
Там, где они очутились, царила угольно-чёрная ночь.
Глава 9
Всё произошло настолько неожиданно, что несколько секунд никто не проронил ни звука. Гончаров напряжённо всматривался в черноту стекла, словно пытался увидеть во мраке ответ на вопрос, где они очутились. Наконец он махнул рукой Фёдору:
– Выключи, выключи подсветку и двигатели заглуши!
Слабый свет нескольких лампочек на щитке приборов разгонял полный мрак, воцарившийся в кабине, но одновременно мешал увидеть хоть что-то снаружи.
Исмагилов выполнил приказ командира, в кабине сделалось тихо и темно. В тишине снаружи стали слышны звуки – потрескивание, попискивание, скрежетание и хлюпанье. Иногда раздавались какие-то шумные уханья, словно вздохи или надувание больших мехов.
И ночь снаружи не оставалась совершенно чёрной. Когда глаза людей начали привыкать к темноте, за лобовыми стёклами стало проступать слабое, на грани возможностей человеческого глаза, переливчатое свечение. Оно исходило отовсюду, но было сильно неравномерным – казалось, что, словно высокие узкие колонны, его перерезают какие-то вертикальные тени.
– Может, фары включить? – спросил Домашников.
Исмагилов с сомнением засопел:
– А может, не стоит, чтобы внимание не привлекать? Что-то мне не нравится это. Подождём до рассвета, а, товарищ командир, или дать задний ход?
– До рассвета, говоришь? Непонятная штука…
– Странно, что огней не видно вообще, – сказал Альтшуллер. – Хоть бы где-то окошко горело. Может, всё-таки включить фары?
На фоне чуть фосфоресцирующего лобового стекла Гончаров махнул рукой:
– Что вы все, как неучёные: фары! У нас приборы ночного виденья есть! Для водителя сразу ставить не стали, а командирский на всякий случай поставили на место, когда машину готовили к экспедиции, даже инфракрасный прожектор подключили. Как в воду глядели. А двигатели всё равно придётся запустить, чтобы аккумуляторы не сажать – тут напряжение нужно.
Подсвечивая фонариком, Гончаров повозился с прибором и наконец включил его. Припав к окуляру, он присвистнул, после чего стал поворачивать перископ туда-сюда. Даже за фырчанием двигателей было слышно, как слегка поскрипывает двигающийся вместе с объективами инфракрасный прожектор.
– Ну, что там? – первым не выдержал Домашников.
Майор оторвался от окуляра и несколько озадаченно в свете приборной доски посмотрел на экипаж.
– Ничего не понимаю, но что мы не дома – сто процентов!
– Как же так – не дома? – удивился Исмагилов. – А где же мы?
– Да чёрт его знает! Хотя и влаги много в воздухе, но видно вполне прилично… Не Земля это. Давайте всё-таки включим фары, полагаю, что ничего страшного пока нет.
Фёдор щёлкнул переключателем, и после темноты люди зажмурились. Машина стояла на какой-то сине-бирюзовой, мшистой, но, судя по тому, что никуда не проваливалась, твёрдой поверхности. Местность оказалась сравнительно ровной, не считая небольших кочек. Кое-где среди бугорков блестели лужицы со слабо пузырящейся жидкостью, вероятно – водой. Влаги вокруг наблюдалось в избытке: даже лёгкий туман висел в воздухе.
На дальнем конце поляны на поверхности мха виднелось несколько очень ровных, почти правильных кругов разного диаметра – где-то от метра до двух. Их цвет заметно отличался от цвета мха, а поверхность выглядела более гладкой.
За поляной начинались заросли толстых деревьев. Насколько можно было рассмотреть, стволы толщиной у основания метра два покрывала сине-зелёная, ворсистая кора, усыпанная красноватыми шишечками. Ветви и листья в зоне освещения совершенно отсутствовали, но угадывалось, что деревья высокие. Стояли они очень плотно – расстояние между ними на глаз не намного превышало толщину стволов.
– Может, как-то осмотримся по сторонам? – предложил Пётр.
– Да, стоит, – согласился майор. – Выходим осторожно, оружие – наготове: мало ли какая гадость тут может водиться. Фёдор, – остаёшься на месте водителя.
Гончаров открыл командирский люк и включил поворотный прожектор, а Пётр с автоматом наготове высунулся через передний люк десанта. Внутрь машины проник сырой, но совсем не холодный воздух. Несло какими-то болотными газами, однако доминантной составляющей являлось нечто напоминающее запах грибов, и поэтому общее впечатление было не совсем противным.
Люди скинули плотные куртки – термометр показывал плюс восемнадцать по Цельсию, а радиация на сей раз оставалась в норме.
Было уже понятно, что, выкатившись из Арки, БТР стоял на поляне среди плотного леса. Поворачивая прожектор в разные стороны, Александр осмотрелся. В лёгких слоистых волнах проплывающего тумана взгляду представилась несколько сюрреалистическая картина. Высота странных, толстых внизу, но гротескно быстро сужающихся вверх деревьев доходила метров до пятнадцати-двадцати: во всяком случае, растения были никак не ниже стандартной пятиэтажки. На самом верху каждого ствола проглядывалось шарообразное утолщение с ворсистыми наростами. Свет фар и прожектора рассеивался на плавающих испарениях и на бирюзовом мхе поляны, создавая странное феерическое освещение, словно на сцене в спектакле талантливого, но, мягко говоря, с нестандартным виденьем мира режиссёра.
Семён Ефимович, бодренько сжимая в руках автомат, тоже выглядывал из заднего люка. Он встретился глазами с Домашниковым и покачал головой:
– И что вы об этом, Петя, думаете? Я вот вам могу одно сказать: я согласен с товарищем майором. Мы не к себе домой попали.
Гончаров фыркнул:
– Тонкое наблюдение, Семён Ефимович. Вот только как же мы здесь оказались, хотел бы я знать?
Домашников грустно усмехнулся:
– Вот это проще простого: через Переход.
– Но мы же должны были вернуться к себе домой!
Пётр пожал плечами и задумался, поглядывая по сторонам и водя пальцем по уже подёрнутой оседающей влагой броне. Наконец он сказал:
– Интересно, а что если всё совсем иначе…
– Что ты имеешь в виду? – уставился на него майор.
– А вот что. Мне сейчас пришла в голову вот такая мысль: почему мы, собственно, решили, что это двусторонние переходы?
Гончаров подудел губами.
– Тум-тум-тум, – сказал он. – То есть ты имеешь в виду, что, входя в данную Арку, назад через ту же дверь не вернёшься?
– Странно и нелогично, но, исходя из нашего нынешнего опыта, видимо, так.
