Богдан сделал маленький глоток и поставил бокал на столик. Латыш мгновенно повысил ставку в десять раз. Десять тысяч — это, если по госценам, «Жигули» и мебель для приличной квартиры. Ясно, что никакая Академия наук заплатить таких денег не сможет, а КГБ просто не стал бы платить за то, что можно взять и так. Но кого же тогда представляет этот Ингвар Янович, если только это его настоящее имя? Что, судя по всему, вряд ли.
— Ладно, Ингвар Янович, давайте сделаем вот так. Вы очень легко даете десять тысяч рублей после того, как давали всего одну. Значит, эта железка вам ох как нужна, не так ли? А тридцать тысяч дадите?
Латыш засопел:
— Это что, ваше последнее слово?
«Ого,— подумал .Богдан,— похоже, он готов дать и тридцать. Проверим его еще на прочность».
— Мы сделаем вот что,— сказал он. Вы даете мне пятьдесят тысяч для ровного счета — и полукруг ваш. Идет?
— Джаром шав! — Ингвар Янович вскочил, резко оттолкнув кресло. Ты, грязный чертов подонок! Тупой ублюдок, я еле ушел от него, а теперь из-за тебя…— Он запнулся.
Богдан совершенно не понял первого восклицания Ингвара Яновича. Язык не был похож ни на один из известных языков.
— К чему оскорбления, Ингвар Янович? — сказал Богдан, стараясь казаться как можно более спокойным. Вы сами стали предлагать деньги, а я просто хотел узнать, что это такое. Вы бы рассказали все, как есть, и получили бы свою железку вообще бесплатно. Сами не захотели рассказать правду. Неужели вы рассчитывали, что хоть один здравомыслящий человек поверит россказням о Латвийской Академии наук? Вам это могло обойтись всего в одну тысячу рублей, которую вы давали сначала. Если бы вы рассказали мне правду про полукруг, я бы с благодарностью взял вашу тысячу — и был бы рад. Вы сами начали игру на повышение ставок. Не хотите рассказать правду, извольте платить.
Латыш прошелся по комнате, и было слышно, как поскрипывают подошвы его модельных туфель. Наконец он встал напротив Богдана.
— Ладно-ладно.— Гость сделал неопределенный жест рукой. Я дам тебе пятьдесят тысяч. Показывай полукруг. Богдан судорожно сглотнул.
— Сначала покажите деньги! — потребовал он.
— Деньги здесь! — Ингвар Янович похлопал рукой по портфелю.-Здесь! Показывай полукруг.
— Э-э нет,— засмеялся Богдан. Вы покажите пятьдесят тысяч, и я сразу же покажу…— Он запнулся и поправился:— И я сразу же схожу к моему знакомому за этой штукой. Он тут недалеко живет.
Ингвар Янович оценивающе посмотрел на Богдана и вдруг снова засмеялся нехорошим смехом. Богдан понял, что допустил промах.
Ингвар Янович, продолжая улыбаться, поднял с пола портфель и открыл его. Богдан в этот же момент вдруг ясно почувствовал, что нужно хватать со стола бутылку и бить Ингвара Яновича по голове.
Естественно, он не сделал этого, но некоторое время спустя Богдан научился повиноваться мгновенному озарению интуиции, в такую минуту всегда вспоминая этот случай, а пока он только ухмыльнулся, наблюдая за псевдолатышом.
Впрочем, через секунду стало понятно, что ухмыляться было нечему. Ингвар Янович пошарил рукой в портфеле и вынул блестящий пистолет. Или что-то похожее на пистолет с довольно длинным и толстым стволом, как будто на пистолет был навернут глушитель. Ингвар Янович, нехорошо усмехаясь, повернул маленький тумблер на боку пистолета и сказал уже совершенно иным тоном:
— Мне надо было с самого начала пристукнуть тебя, ублюдок, обыскать квартиру и найти то, что я ищу. Я, правда, не был уверен, что ты живешь один, а мне шума не надо. Сейчас я вижу, что ты никого не ждешь. Кроме того, полукруг у тебя где-то здесь — ты проговорился. Как ты предпочитаешь умереть, ванвир, быстро или хочешь растянуть удовольствие?
Богдан не понял значения слова «ванвир». Ему суждено было понять его только спустя некоторое время. Пока же он проглотил слюну и быстро посмотрел вокруг. Под рукой не было ничего, кроме бутылки коньяка на столе, да и она находилась слишком далеко, учитывая то, что у Ингвара Яновича было оружие.
— Так вот,— продолжал Ингвар Янович,— если ты сейчас просто отдашь мне полукруг, я убью тебя тихо и спокойно, умрешь без мучений. Если ты предпочитаешь помучиться, то я доставлю тебе такое удовольствие и ты, визжа от боли, расскажешь мне, где лежит моя вещь, а потом все равно сдохнешь. Ты меня понял?! — Он вдруг резко повысил голос.
Богдан подобрался в кресле, непроизвольно сжимая и разжимая пальцы.
— Ингвар Янович,— медленно начал он,— я же сказал вам, что у меня тут нет этого полукруга — я отнес его к знакомому…
Латыш помотал головой:
-Ты меня не понял…-Он на секунду задумался, а потом еще раз щелкнул чем-то на своем пистолете. Начнем с низкого уровня, чтобы тебе для начала было просто больно,— пояснил он.
Ингвар Янович резко вскинул пистолет и нажал спусковой крючок.
Прежде чем Богдан успел что-либо сообразить, из ствола пистолета вырвался тусклый белесый луч и ударил ему в правое плечо. Все произошло в полной тишине, отчего, возможно, казалось еще более нереальным и жутким.
Впечатление было такое, что по плечу стегнули стальным прутом. Богдан вскрикнул. Рука онемела — реальнее было некуда.
— Будешь орать, я тебя прикончу сразу,— пообещал Ингвар Янович и с лаской кобры поинтересовался: — Ну как? По носу так же хочешь или по яйцам? Надумал сказать, где моя вещь?
Богдан выругался, растирая руку. Пальцы двигались еле-еле.
«Он ведь действительно убьет меня,— подумал Богдан. Что же делать, тянуть время? Все равно придется отдать полукруг, а потом он все равно меня убьет, он сам сказал».
Богдан лихорадочно соображал, что можно сделать в такой ситуации. Он был спортивный парень, ловкий, достаточно тренированный, умел неплохо драться, но что можно противопоставить пистолету, тем более такому необычному?
— Вы псих, Ингвар Янович, псих,— прошипел он, массируя руку.
Ингвар Янович снова поднял пистолет.
— Полукруг,— процедил он сквозь зубы.
Латыш встал и отошел от столика на несколько шагов, направляя пистолет на Богдана.
Матерясь, Богдан поднялся на ноги, которые вдруг стали несколько подрагивать, и, придерживая на весу правую руку, медленно пошел в коридор к стенному шкафу. Пальцы постепенно обретали чувствительность.
Ингвар Янович двинулся вслед за Богданом и встал в дверном проеме. Богдан медленно открыл дверцу шкафа, пытаясь вспомнить, что там может лежать такого, чем он мог бы воспользоваться.
Как только он открыл шкаф, взгляд его сразу же упал на небольшой аэрозольный баллончик с дихлофосом.
— Пошевеливайся! — крикнул латыш, помахивая пистолетом.
Делая вид, хотя это было и нетрудно, что он кривится от боли, Богдан полез в шкаф. Пользуясь тем, что с места, где сейчас стоял Ингвар Янович, он не мог видеть его руки выше локтя, Богдан быстро сунул баллончик в рукав своей джинсовой куртки. Кисть он держал скрюченной после удара, так что ему не составляло труда придерживать баллончик в рукаве так, чтобы он не выпадал.
