Ходить медленно я совершенно не умею, читала когда-то, что самая полезная ходьба та, которая вызывает легкую одышку. Не знаю, наверное, я бракованная, потому как у меня двигаться пехом, чтобы при этом наступила одышка, не получалось. Нет, я вовсе не спортсменка, но с детства мой темп нормального движения по улице вызывал у подружек один-единственный, исторгаемый в виде негодующего вопля, вопрос: «Ты куда несешься?» Так что на групповой прогулке мне приходилось сознательно контролировать темп движения, перемещаясь со скоростью ленивой черепахи, чтобы избежать возмущенных сетований знакомых. О чем я, собственно? Да о том, что в таком моем любимом темпе и думается стремительно, так стремителен росчерк подписи, а если надо решить что-то с чувством, с толком, с расстановкой, то лучше делать это сидя. Мне, во всяком случае.
— Вариант, конечно, разыграть явление служительницы народу, — вслух принялась рассуждать я. — Спецэффектов впечатляющих добавить дело нехитрое, да ведь все равно без помех разобраться во всем не дадут. Или с советами дурацкими, с намеками, с прошениями полезут. — Магевская практика на Вальдине многое дала мне в плане понимания того, чего нужно ждать обладающему магической властью от людей, лишенных дара.
— Лучше действовать тайно, — согласился Киз, которому явные действия вставали поперек сути истинного киллера. Может, мне показалось, а может, нет, но мужчина малость стыдился вспышки вынужденной откровенности, пусть даже ее и истолковали превратно, отнеся профи-убийцу к когорте оружейных дел мастеров.
— Наложишь заклятие, чтобы нас не видели? — предложил его брат.
— Угу, — поддакнула я и поинтересовалась уже у Шеллая с Риаллой: — Пойдете с нами? Мы ведь мало того что во дворце не ориентируемся, так и Аллария вашего узнать в лицо не сумеем. Вряд ли он ходит с ленточкой на груди: «Король — это я».
Риалла прыснула в ладошку, зазвенел переливчатым колокольчиком Фаль. Архивариус кивнул:
— Идентификационные бирки архивного каталога саном монарха не предусмотрены. Я провожу вас, а Ри может подождать нас дома.
Зря он это сказал, следующие пять минут были бездарно потрачены на возмущенный ультиматум красноречивой и щедрой на жестикуляцию девушки. Речь сводилась к общему знаменателю: «Я иду с вами, артефская магия может пригодиться! Отослать себя не позволю!» А то, что повидло из позабытого в руке пирожка пришлось оттирать дедушке с лица, а Гизу с рукава, — так сие частности, не принижающие высокого смысла слов.
— Пусть идет, — проронил Киз, заработал благодарный взгляд юницы, демонстративно поморщился и прибавил: — Безопаснее ее рядом держать.
Девушка сникла цветочком в пустыне. А ведь киллер нарочно последние слова сказал, не нравятся ему эти трепетные вздохи в свою сторону, вот и пытается сбить романтический настрой. Зря старается. Женщины народ упертый, если что решили, такими детскими уловками не сломаешь. Но кто я такая, чтобы вести со своим телохранителем разъяснительную работу и просвещать его насчет становления чувств? Он постарше меня будет, вот пусть своим умом и доходит до очевидных вещей.
ГЛАВА 23
Обзорная экскурсия, или Живой труп
— Тогда отправляемся. Эй, а вас не хватятся? — уточнила я у архивариуса.
— Нет, — улыбнулся тот, достал из ящика стола потрепанную табличку «Ушел в архив» и повесил ее на дверь снаружи.
— А если там искать станут? — поинтересовался Гиз.
— Пусть ищут. Шуметь в хранилищах нельзя, помощников у меня всего двое, а пока всю сеть из сорока залов обойдут… — позволил себе легкую издевку старикан, вероятно знавший подвластную территорию как свои пять пальцев.
— Вперед, — улыбнулась я, вызвала руну дагаз и обернула ее вокруг отряда. Вышло уже привычно, почти машинально, как перчатки натянуть перед выходом на улицу в стылый осенний денек.
В этот раз собирать пыль и разбирать завалы в потайных ходах не пришлось. Двигались мы по легальным переходам, повторюсь, сооруженным таким хитрым образом, что, не зная тонкостей планировки дворца, тут можно было блуждать годами, не встретив сведущего доброжелателя, способного вывести заблудшую душу на белый свет.
Поначалу Шеллай, не уверенный в надежности маскировочных чар, робел, ногами старался не шоркать. Однако после того как мимо нас (почти сквозь!), подсознательно обогнув невидимые препятствия, прошли несколько расфуфыренных и надушенных так, что хоть топор вешай, господ да прошмыгнул почти десяток слуг, архивариус полностью уверился в действенности магии, успокоился и даже начал получать удовольствие от участия в эпическом походе Невидимых.
По мере приближения к цели — месту обитания искомого объекта королевской крови и лиц, близ него увивающихся, — дворец становился все более роскошным и обжитым. В залы мы не заглядывали, не на экскурсию чай заявились. Но коридоры с фигурным паркетом, мозаиками, коврами на полу, шпалерами, гобеленами, картинами на стенах, светильниками из драгоценных материалов, росписью на потолке невольно притягивали взгляд. Я еще отметила интересное цветовое решение каждого отдельного коридора. От лестницы до лестницы или от арки до арки все было в тон: то бледно-зеленое, то голубое, то ореховое или розовое. Ага, и картины тоже. Нет, до авангарда или сюрреализма здешние мастера холста и кисти не докатились, но зелеными вполне могли быть или пейзаж, или платье запечатленной на портрете особы, да еще и рамы подбирались соответствующие.
— А оформление интерьера в близких тонах — это обычай артаксарской знати, историческая традиция или причуда правителя? — уточнила я, преодолевая коридор, покрашенный в цвет, шутливо именуемый не иначе как «цвет детской неожиданности».
Шеллай, разбиравшийся практически во всем, включая историю родины (и даже ее тайную историю), в вопросах дизайна оказался полным профаном. Он только беспомощно воздел вверх руки, со стыдом каясь в неосведомленности. Мало того, пожилой архивариус никогда не обращал особого внимания на тонкости искусства. Он более жил в мире свитков, чем в реальных времени и пространстве, и теперь оглядел коридор с почти детским любопытством, убеждаясь в справедливости моих слов.
— Вкусный цвет, — облизнулась Риалла, а я поперхнулась, уставившись на девушку почти с суеверным ужасом.
Нет, я, конечно, в порядке самообразования почитывала о разных извращениях, и о таком тоже, но… брр! Судя по оторопелым физиономиям киллеров, они подобных экстравагантных пристрастий тоже не разделяли.
— На паштет, который кори Ивасси готовит по праздникам, похоже, — мечтательно поделилась девушка.
Мне стало стыдно. Вот ведь, пусть и мысленно, а человека нелепыми домыслами обидела.
Впрочем, долго мучиться угрызениями совести было некогда. Начался очередной, на сей раз аппетитный уже на мой взгляд, коридор цвета темного шоколада. Я чуть ли не облизнулась — для полного соответствия не хватало только ароматизации помещения. Вкусный цвет оказался не единственным достоинством коридора, тут в качестве декоративного элемента наличествовали картины явно парадно-официального содержания. Это когда народ во всем блеске фамильных килограммов бриллиантов и цепей (для кандальников металл потоньше делают) стоит с чопорными мордами, пялясь вдаль. Судя по выражению лиц, отнюдь не светлую. Среди массы посредственных полотен глаз зацепился за картину, выбивающуюся из общего ряда не по цвету, но по сути. Выражение лиц двух мужчин — помоложе, с забавным курносым носом, и постарше, у него даже виски седина посеребрила, — было вполне жизнеутверждающим. Они застыли на холсте, не вглядываясь в туманное безнадежье, а так, будто на миг прервали занятный спор. Оттого и смотрели друг на друга задорно и как-то азартно, что ли. А еще лицо второго, седоватого, было слишком узнаваемо по форме носа, линии скул и прихотливому изгибу бровей. Слишком, чтобы я смогла промолчать.
