Он бросил многозначительный взгляд на безглавую фигуру человека в белом, стоявшего на корме неподвижно, словно статуя. Ксальмоннатос кивнул.
– Мой замок парит в воздухе между небом и землей, между Жизнью и Смертью. В его стенах время остановилось, только поэтому я и все мои слуги живем тысячи лет, не старея. Но ступив на землю, все мы снова станем смертны. Он умрет первым, – чародей кивнул в сторону безглавого человека. – Согласна ли твоя дочь отказаться от всех радостей жизни ради вечности?
– Она уже от них отказалась, – ответил император. – Моя дочь угасает, ничто ее не радует. Еще немного, и она совсем превратится в безвольную куклу, а затем умрет. Молю тебя, прими мою дочь в свою обитель!
– В безумии своем ты способен причинить немало бед зависимым от тебя людям, – заметил Ксальмоннатос. – Пожалуй, будет лучше избавить тебя от горечи безвозвратной потери. Я приму твою дочь в свой замок, но с одним условием.
– Все, что только пожелаешь! – с готовностью поклялся Нокатотос.
– Вместе с Немеей ты отдашь мне всех ее служанок. Они страдают незаслуженно. Достаточно того, что главная виновница уже поплатилась за свое преступление.
– Я согласен, – не стал возражать Нокатотос.
– Что ж, быть посему, – кивнул чародей.
* * *
Минессис вскрикнула, оцарапав плечо колючей веткой.
– Я не могу идти дальше! – заявила она. – Я устала!
Аррелий бесцеремонно взвалил женщину на плечо. Минессис взвизгнула и забила ногами.
– Немедленно поставь меня на землю, грубый варвар! Ты обращаешься со мной, как с куклой!
– Тогда шевели попкой, крошка, – посоветовал Аррелий, так же бесцеремонно сбросив ношу с плеча. – У нас нет времени на твои капризы.
– Я не просила тащить меня с собой! – гневно напомнила Минессис. – Ты сам взял меня, так что терпи, крестьянин!
Гиппарион, захваченный Аррелием в крепости Хорума, сломал ногу, угодив копытом в глубокую нору. Коня пришлось прирезать, и дальше Минессис шла пешком наравне с мужчинами, чем и возмущалась почти беспрестанно.
– Ну и шуму от твоей кобылки, – заметил Тороний, поморщившись. – Ее визги выдадут нас с потрохами.
– Ты думаешь, отец, мы можем нарваться на засаду? – опасливо спросил его Демилий.
– Нет, в своих лесах хишимеры на людей не охотятся, – успокоил сына Тороний. – Но все равно лучше не шуметь, мы в их землях.
– Ты уверен, что мы идем верной дорогой? – спросил Хорруг. – Похоже, до нас через этот лес вообще никто не ходил.
– Может быть, и не ходил, – ответил великан. – Но идем мы верно, Мархаб в той стороне. Если пойдем по дороге, нарвемся на хишимерский разъезд, а в полях мы вообще как на ладони. Через лес идти безопасней. Ты лучше скажи, как собираешься отнять свой меч у самого царя Азгадера?
– Войду во дворец и заберу, – просто ответил Хорруг.
При этом голос каданга прозвучал с таким мрачным спокойствием и убежденностью, что усомниться в его уверенности просто было невозможно. Тороний покачал головой:
– Тебе действительно неведомы обходные пути. Ты упрямо готов бить в одно место, словно таран.
– То, что мое, принадлежит только мне, – мрачно сказал Хорруг. – Я никогда не ищу обходных путей, если могу ударить в лоб.
– Можешь ли? – с усмешкой поинтересовался великан.
– Могу, – заверил его Хорруг.
Неожиданно он остановился и прислушался.
– Что случилось, парень? – насторожился Тороний.
– Мне кажется, я что-то слышу, – пробормотал Хорруг.
Все прислушались.
– Это ветер, – сказал Тороний. – Просто листва шуршит.
– Вот именно, – кивнул Хорруг. – Деревья шумят.
– И что в этом такого? – недоуменно спросил Демилий.
– Они словно зовут, – пробормотал Хорруг. – Зовут туда.
Он указал в чащу леса. Тороний покачал головой.
– Ты утомился, парень. В той стороне ничего нет, мы зайдем в болото. Я не первый раз в этих краях, так что доверься мне. Нам в эту сторону.
– Может быть, – пробормотал Хорруг.
Все снова последовали за Торонием, указывавшим путь.
– У меня нога болит! – капризно вскрикнула Минессис.
– Сейчас еще и задница заболит, – пригрозил Аррелий, хлопнув женщину по ягодице. – Пошевеливайся, красотка.
– Грубый варвар, мерзавец, подонок, грязная скотина, немытый крестьянин… – гневно прошипела ногарка.
– Я был уверен, что ты ко мне неравнодушна! – расхохотался Аррелий.
– Зачем тебе эта никчемная девица? – недовольно спросил Тороний. – Она только задерживает нас.
– Мне она нравится, – ответил Аррелий.
При этом он грубо сграбастал шедшую впереди Минессис в объятия так, что женщина взвизгнула, и снова подтолкнул ее, поддав под зад коленом.
– Как только мне в руки попадет кинжал, я перережу твою поганую глотку! – злобно прошипела ногарка.
Аррелий вновь расхохотался.
В этот момент воздух со свистом рассекла стрела. Древко с белым оперением задребезжало, воткнувшись в ствол дерева перед самым носом Хорруга. Аррелий схватил Минессис за шею и пригнул женщину к земле, другой рукой выхватив меч. Тороний и Демилий также обнажили оружие.
Чуть поодаль стоял человек в белом плаще. Опустив лук, он молча смотрел на путников, потом вдруг повернулся к ним спиной и скрылся в зарослях.
– Сдается мне, что этот парень не промахнулся, – произнес Тороний.
– А мне сдается, что нам все-таки лучше идти туда, – ответил Хорруг и направился в ту сторону, где скрылся неизвестный стрелок в белом плаще.
Спутники последовали за ним.
– Куда подевался этот парень с луком? – недоуменно пробормотал Демилий, озираясь по сторонам. – Может, это был призрак?
– Стрелы у этого призрака настоящие и вполне убедительные, – отозвался Хорруг.
– Призраки не оставляют следов, – добавил Тороний. – А этот натоптал, как тур. Он ушел вон туда.
Великан повел своих товарищей по следам незнакомца сквозь заросли. Вскоре маленький отряд спустился в ложбину, по дну которой протекал ручей не более трех шагов в ширину. На противоположном берегу стояли трое людей. Двое из них, облаченные в белые плащи, были вооружены луками и короткими мечами. Третий, стоявший посередине и самый молодой на вид, в белой жреческой хламиде, был безоружен.
– Извини моего товарища за его выстрел, – произнес молодой жрец по-ногарски, глядя Хорругу в глаза. – Ему пришлось так поступить, ибо ты не слушал голос.
– Какой голос? – насторожился Хорруг.
– Голос, который привел тебя сюда.
