Икестос вновь заорал от боли. Двое человек прижали его к земле, не позволяя высвободить ступни из огня.
– Должно быть, это дьявольски больно, – с ухмылкой заметил Онессес. – Наш столичный друг совсем не похож на огнепоклонника. И для него, и для нас будет лучше…
Он вдруг осекся и побледнел. Аксес с удивлением уставился на своего товарища. В уголке рта Онессеса появилась кровь, ноги его подкосились, и хорумский вельможа упал на грудь капитану. Из спины Онессеса торчала стрела.
– К бою! – заорал Аксес, отшвырнув мертвое тело в сторону и выхватывая клинок.
Вокруг засвистели стрелы, поражая его воинов, с дребезжанием впиваясь в древесные стволы. Из зарослей появились хишимеры с обнаженными клинками.
Битва продолжалась недолго. Аксес и Онессес покидали Хорум столь поспешно, что не успели собрать достаточно большой отряд – им пришлось взять с собой всего лишь три десятка воинов. Вскоре хорумский полководец и все его солдаты полегли под ударами хишимерских клинков.
Получив свободу, Икестос откатился в сторону от костра. Он сжал зубы, чуть не плача. От жуткой боли, казалось, готов был разорваться мозг. Двое хишимеров подняли его за плечи и поставили на колени перед высоким человеком в черном одеянии.
– Я Идигер, жрец Тота, – назвался незнакомец. – Ты кое-что должен моему царю.
– Я укажу дорогу к затерянному городу, – выдохнул Икестос и повис на руках воинов, потеряв сознание.
Придя в себя, Икестос вновь встретился глазами с мрачным взглядом Идигера. Сам ногар лежал у костра на охапке хвороста. Жрец сидел рядом, пристально глядя ему в лицо, словно ожидая пробуждения аристократа.
– Что у меня с ногами? – обеспокоенно прохрипел Икестос. – Я их не чувствую.
– Ноги тебе не понадобятся, – бесстрастно ответил Идигер.
– Что это значит? – насторожился Икестос.
Идигер ничего не ответил. Отстранившись, он приказал воинам:
– Посадите его в седло!
Несколько хишимеров подхватили Икестоса, посадили его верхом на гиппариона и привязали к седлу ремнями. Ноги ногара почти до колен были перевязаны тряпицами, сквозь которые проступали бурые пятна.
– Почему я не чувствую ног? – снова обеспокоенно спросил Икестос.
– Я позаботился о твоих ранах и сделал так, чтобы ты не чувствовал боли, – ответил жрец Тота. – Ничто не должно отвлекать тебя от служения долгу. Ты готов указать дорогу к затерянному городу?
– Готов, – кивнул Икестос.
– Тогда в путь! – скомандовал Идигер.
Весь отряд хишимеров в три сотни клинков забрался в седла. Икестос хлестнул коня плетью, хишимеры последовали за ним.
День за днем Икестос вел отряд воинов царя Азгадера во главе с верховным служителем Тота к затерянному городу по приметам, открытым ему императором Нокатотосом. Очень скоро проторенные дороги и протоптанные тропы остались позади, людям пришлось продираться через лесные дебри, ведя гиппарионов в поводу. Лишь один Икестос оставался в седле. Приставленные к нему воины снимали ногара с гиппариона только на время привалов и ночевок. Каждый вечер Идигер усаживался рядом с Икестосом, водил руками над его перевязанными ногами и бормотал какие-то заклинания. Снимать повязки жрец не позволял, пресекая все попытки ногара размотать тряпицы.
Спустя несколько дней Икестос остановил гиппариона и произнес:
– Вот он, затерянный город.
Впереди из зарослей поднимались руины каменных стен. Поросшие мхом и кустарником, увитые плющом останки строений на первый взгляд были совсем неприметны, теряясь среди зарослей. Однако при более пристальном рассмотрении становилось понятно, сколь обширны руины давно умершего города. Даже сейчас, спустя сотни лет, можно было догадаться, сколь велик и величествен был город во времена своего расцвета. Ныне же из останков строений поднимался густой лес.
– Нам туда, – указал Икестос вперед.
Хишимеры принялись пробираться меж развалин к центру мертвого города. Один из воинов вел за собой гиппариона Икестоса.
– Это здесь.
Икестос указал на затянутую плющом и мхом арку портала – единственное, что осталось от высокой стены.
– Да, это он, храм Бельфеддора, – подтвердил Идигер, разглядев изображение рогатого существа в каменной резьбе арки.
– Золото Бельфеддора здесь, – сказал Икестос. – От имени императора Ногары я отдаю его царю Азгадеру полностью! – громко и торжественно провозгласил он.
– Отыщите вход в подземелье, – приказал Идигер воинам.
Хишимеры не успели двинуться с места. На вершине арки вдруг появилось странное безволосое существо с длинными конечностями. За его спиной развернулись широкие кожистые крылья. Существо покрутило остроухой головой, взгляд его красноватых демонических глаз скользнул по растерявшимся людям.
– Харбер, – определил существо один из бывалых воинов.
Харбера можно было бы принять за зверя, хоть и необычного, но все же безмозглого, однако на нем была набедренная повязка из шкуры махайродуса,
[6]
на широком кожаном поясе висел меч, а в руке он сжимал копье. Пасть харбера раскрылась, он издал рокочущие звуки.
К удивлению всех, Идигер что-то ответил такими же звуками. Харбер вновь покрутил головой и заговорил по-хишимерски рокочущим басом:
– Знаешь наш язык, человек. Что ж, тем проще будет договориться. Забирай своих воинов и уводи их так далеко, как только сможешь.
– Уведу, когда заберу то, что принадлежит моему царю, – ответил Идигер.
– Здесь нет ничего, что может принадлежать твоему царю! – рявкнул харбер.
– Кроме того, что лежит в подвалах этого города.
– Вы пришли за золотом Бельфеддора? – глаза харбера налились кровью и покраснели еще больше. – У него уже появились другие хозяева.
– Уж не вы ли? – мрачно поинтересовался Идигер.
Харбер оскалил крупные клыки в хищной ухмылке.
– Догадлив. Император Ногары отдал золото нам.
– Мой царь думает точно так же, – заметил Идигер, бросив зловещий взгляд в сторону Икестоса. – И хочет получить свое золото.
– Наше золото он не получит! – рявкнул харбер и вскинул копье.
Кроны деревьев вокруг словно ожили. Хлопая крыльями, харберы во множестве появились из густой листвы. Копья и дротики градом посыпались на хишимеров.
Икестос хлестнул гиппариона со всей силы. Впрочем, испуганный жеребец и без понукания уже рванулся прочь от места завязавшейся схватки.
Многие хишимеры впервые видели харберов, однако, будучи представителями воинственного народа, и не подумали отступить, несмотря на численное превосходство противников.
