– Что ты имеешь в виду, повелитель? – опешил Метоннес.
– Иногда ты утрачиваешь свою сообразительность, советник, – недовольно заметил император. – Для солдат полно добычи в городах и селах. Пусть это их успокоит.
– Но народ?.. – растерянно пробормотал Метоннес. – Это же наши города, наши села…
– В нынешнее время предпочтительней потерять крестьян, чем солдат, – ответил император. – Ступай. Оставь меня.
По тону его голоса советник понял, что император начинает гневаться. Опасаясь вызвать приступ ярости у повелителя, Метоннес предпочел не возражать правителю Ногары и покинул зал храмовой библиотеки.
У центрального входа в храм Метоннеса поджидал капитан одного из столичных легионов в сопровождении отряда воинов. Сам он не решился сопровождать советника внутрь храма и предстать перед своим повелителем. Потеряв дочь, Нокатотос стал чересчур вспыльчив и непредсказуем.
– Что сказал император? – поинтересовался капитан.
– Кажется, скоро нам потребуется другой император, – ответил Метоннес, забираясь в колесницу.
* * *
Лесными тропами Аррелий вывел товарищей на опушку полуночных лесов. По пути к ним присоединились еще несколько десятков смельчаков, в том числе и из соседних племен, и в степь вышел отряд в сотню пеших воинов.
– В прошлом походе я потерял коня, – посетовал Аррелий. – Надеюсь, нынче в бою удастся раздобыть себе гиппариона.
– Двух, – сердито поправила его Минессис.
– Ну да, двух, – охотно согласился Аррелий.
– Зачем тебе конь, тем более два? – с усмешкой спросил Аммат. – Ты сам себя с трудом можешь прокормить. Как я успел заметить, гиппарионы для арамеев – разорительная роскошь.
– Раньше я мог себе это позволить, – возразил Аррелий. – Правда, раньше в моем доме было меньше ртов.
Он бросил многозначительный взгляд на Минессис. Заметив это, ногарка вспыхнула от возмущения.
– Ты хочешь сказать, что я тебя объедаю?! – негодующе вскричала женщина. – Ты!.. Негодяй, мерзавец, подонок, грязный дикарь, неумытый крестьянин!..
Удары ее кулаков градом посыпались на спину Аррелия. Тот, втянув голову в плечи, безропотно сносил побои, впрочем, не такие уж чувствительные, и лишь ухмылялся. Его товарищи расхохотались.
– Смотри, Аррелий, врагов еще не видно, а раненым уже можешь стать! – крикнул один из арамеев.
– Ничего, шрамы украшают настоящего мужчину, – хохотнул другой. – Особенно те, что оставлены женщинами.
Аммат покачал головой и с улыбкой спросил Аррелия:
– Почему тебе так нравится дразнить свою женщину?
– Чем больше она двигается, тем меньше толстеет, – смеясь ответил тот, за что получил от Минессис пинок коленом под зад.
Арамеи снова расхохотались.
Лишь Хорруг оставался мрачно-сосредоточенным. Бросив взгляд на Торония, шедшего рядом, он спросил:
– Почему ты пошел с нами?
– Потому, что ты позвал, – просто ответил великан.
– Не сомневаешься в успехе?
– Не сомневаюсь в тебе, парень. Иначе шел бы сейчас в другую сторону.
Тороний неожиданно остановился и указал вперед:
– Смотрите!
Арамеи остановились, вглядываясь вдаль. Над степью клубами поднималась пыль, а вскоре на горизонте появилась черная масса, надвигавшаяся с полудня.
– Хишимеры, – произнес Хорруг.
– Сколько их тут? – с тревогой спросил один из воинов, оглядывая из-под ладони вражеское войско, надвигавшееся из степи.
– Тысяч двадцать, не меньше, – спокойно ответил Тороний.
Арамеи притихли. То, что сперва многим представлялось простым походом, вроде обычных набегов на степные поселения, сейчас казалось самоубийством.
– Чего задрожали?! – зло спросил Аррелий, почувствовав волнение товарищей. – Думали одним своим видом хишимеров распугать? Это вам не крестьян грабить.
Сзади послышался гул от топота множества копыт. Воины обернулись, некоторые обнажили клинки, решив, что это хишимерские разъезды зашли с тыла.
Опасения оказались напрасными. Со стороны леса к отряду приближались две сотни всадников арамеев.
– Наши, – узнал их Аррелий.
– Только нас все равно ничтожно мало против хишимеров, – заметил Тороний.
– Ты же не думаешь, что я действительно настолько безумен, чтобы бросаться в бой? – произнес Хорруг.
– Надеюсь на это, – кивнул Тороний.
Поравнявшись с воинами, последовавшими за Хорругом, всадники остановились. Один подъехал к Хорругу, в нем каданг без труда узнал Килония.
– Кажется, ты собирался уходить на полночь, сотник, – напомнил Хорруг. – Как тебя занесло сюда? Сбился с пути?
– Ты сам предлагал мне увеличить ваши шансы, – мрачно отозвался Килоний. – Говорил, берешься только за то, что тебе по силам? Убеди меня.
– Попробую, – кивнул Хорруг. – Жди здесь и будь готов ко всему.
Он хлопнул Аммата по плечу.
– Идем, жрец, нам с тобой есть что сказать хишимерам.
– Я с вами! – встрепенулся Аррелий.
– Без меня никуда не пойдешь! – вцепилась в него Минессис.
– Прогуляюсь и я с вами на всякий случай, – произнес Тороний, пригладив ладонью седые усы.
– Тогда вперед! – скомандовал Хорруг.
Оглянувшись через плечо, он окликнул Килония:
– Эй, сотник! Если моя затея провалится, уводи всех в лес. В бой не вступайте.
– Да уж не дурней тебя, – ворчливо отозвался Килоний. – Разберемся, что к чему.
Между тем хишимеры заметили неожиданных противников. Войско царя Азгадера остановилось.
Хорруг и его спутники вышли на открытое пространство. От хишимерского войска тут же отделился всадник и направился к ним. Приблизившись, он крикнул:
– Вам есть что сказать перед смертью, арамеи?!
– Мы умрем не раньше вас! – свирепо прорычал Аррелий, обнажив клинок.
Хорруг остановил его, схватив за руку, и ответил хишимеру:
– Нам есть, что сказать, но услышать это должен твой царь.
– Почему мой царь должен слушать тебя? – недоверчиво спросил всадник.
Хорруг вынул свой меч из ножен и продемонстрировал хишимеру.
– Скажи своему царю, что видел этот клинок в моих руках. Он все поймет.
Всадник хлестнул гиппариона плетью и поскакал назад. Ждать пришлось недолго. Вскоре из рядов вражеского войска выехала колесница самого царя Азгадера в сопровождении свиты, жрецов и телохранителей. Хорруг и Аммат, отделившись от товарищей, вышли навстречу правителю Хишимера. Царь Азгадер, также оставив сопровождение в нескольких шагах позади, остановил колесницу.
