Посреди крепостного двора, среди трупов ногарских солдат, на коленях стояли несколько человек. Здесь же Хорруга встретил Аррелий.
– Кто это? – спросил Хорруг, указав на пленников. – Впрочем, одного из них я узнаю.
– Точно, с этим уже встречались не так давно, – весело подтвердил Аррелий. – Эй, ты, подними башку.
Один из ногаров поднял голову. Это оказался капитан Тексес.
– А вот это царь Ксеметтос, – указал Аррелий на другого пленника, выделявшегося среди прочих парчовыми одеждами. – А его женушка ублажает наших бойцов.
Аррелий хохотнул. Хорруг метнул в его сторону злобный взгляд, а дромид хмуро спросил:
– Считаешь это смешным?
Аррелий пожал плечами.
– Капитан Тексес, ты передал своему царю мое требование? – спросил Хорруг.
– Да, – ответил пленный ногар.
– А помнишь ли ты сам, что я сказал тебе при последней нашей встрече?
– Да, – ответил ногар уже тише и опустил голову.
– Тогда для тебя не будет неожиданностью мое решение.
Хорруг указал Аррелию на капитана.
– Этого повесить. А царя на ворота. С остальными поступай по своему усмотрению.
Хорруг развернул гиппариона и поскакал прочь. Аммат последовал за ним.
Исполняя приказ Хорруга, воины Аррелия тут же вздернули Тексеса на перекладине. Царя Ксеметтоса протащили по улицам города до самых ворот, где приколотили гвоздями к створу за руки и за ноги. Стоны и вопли правителя павшего города потонули в ликующих криках толпы, обезумевшей от вседозволенности.
Грабежи и погромы продолжались до самого заката. Лишь с приходом сумерек наступила относительная тишина. Большей частью арамеи покинули разоренный город, спеша порадовать добычей семьи, ждавшие своих мужчин с победой у обозов.
Если на город опустилась тишина, тревожимая лишь плачем детей и причитаниями женщин, то арамейский стан, напротив, заметно оживился. Сидя в одиночестве на циновке в своем шатре, Хорруг вслушивался в ликующие возгласы арамеев, празднующих победу.
Откинув полог, в шатер вошла старая Ариния. Против обыкновения, Хорруг остался сидеть, скрестив ноги, даже не поднял головы, хотя узнал старуху по шагам.
– Доволен? – сурово спросила Ариния.
Хорруг покачал головой.
– Нет, мать. У меня нет причин быть довольным.
Так же неожиданно, как вошла, женщина развернулась и пошла прочь. Хорруг поднял голову и окликнул ее:
– Мать!
Ариния остановилась и оглянулась через плечо.
– Ты ничего мне не скажешь? – спросил Хорруг.
– Нет нужды. Сам уже все понял.
С этими словами Ариния покинула шатер. Хорруг погладил ладонью рукоять меча, в которой был скрыт кусочек дубовой коры, и прошептал:
– Хотел бы я сейчас услышать тебя, отец мой.
Вскинув голову, он крикнул:
– Демилий, ты здесь?
Снаружи вошел сын Торония.
– Где Аммат? – спросил Хорруг.
– Он ушел в город.
– Что он там забыл? – удивился Хорруг.
Демилий пожал плечами.
– Сказал, что пошел исцелять раненых и молиться за погибших.
– Найди мне Аррелия, Килония или своего отца, хоть кого-нибудь. И побыстрее!
Демилий выбежал наружу. Вскоре в шатер вошел Килоний, мрачный, как грозовая туча. Похоже, как и Хорруг, он был одним из немногих в арамейском стане, кто не радовался победе. Впрочем, подобно своему князю, сотник предпочитал никогда не выражать своих чувств, его лик постоянно хранил одну и ту же печать вечного недовольства.
– Зачем звал? – хмуро спросил Килоний.
– Я хочу, чтобы на рассвете все арамейские воины собрались со своими семьями, – произнес Хорруг. – Мне есть, что им сказать.
– Все? – недовольно поинтересовался Килоний.
Хорруг только махнул рукой, давая сотнику понять, что тот свободен. Сердито кряхтя и покашливая, Килоний покинул шатер.
Хорруг устало опустился на циновку и повернулся на бок, спиной к выходу. Вскоре послышались легкие осторожные шаги. Снаружи шатер охраняли верные воины, никто чужой не мог бы проникнуть внутрь. Но даже если бы Хорруг был уверен, что за спиной враг, он не пошевелился бы. Им овладела странная апатия и было все равно, что произойдет с ним самим.
Кто-то присел рядом с ним, на плечо легла легкая ладонь. Сердце Хорруга болезненно сжалось. Вот так же когда-то Ния ласково касалась его плеча. Но это не могла быть она. Каданг ничем не заслужил милость богов, чтобы они позволили ему еще раз увидеть лесную отшельницу.
Хорруг накрыл своей ладонью ладонь, лежавшую на его плече. Да, это была женская рука. Но не ее.
– Ариния сказала, что тебе сейчас очень тяжело, – послышался робкий голос Лигии.
– Это она послала тебя ко мне? – спросил Хорруг.
– Нет, я сама… Если скажешь, я тут же уйду.
Лигия сделала было попытку убрать свою ладонь, но Хорруг удержал ее. Повернувшись на спину, он посмотрел на жену. Девушка сидела рядом на корточках, скромно потупив взор.
– Скажи, что ты обо мне думаешь? – вдруг спросил Хорруг.
Лигия как-то испуганно втянула голову в плечи, вся съежилась и попыталась было снова убрать свою руку. И снова Хорруг удержал ее.
– Ведь ты не любишь меня, – произнес Хорруг. – Тогда почему пришла?
– Ты тоже меня не любишь, – тихо ответила Лигия. – Но ты мой муж.
Хорруг наконец выпустил ладонь Лигии и так же тихо сказал:
– Прости меня, девочка.
Девушка встала и направилась к выходу, робко съежив плечи. Она уже готова была откинуть полог и выйти наружу, когда Хорруг окликнул ее:
– Лигия! Не уходи. Останься. Пожалуйста.
Девушка улыбнулась. Загасив пламя светильника, она вновь вернулась к мужу…
На рассвете сотники подняли своих людей. Арамейские воины собрались в легионы вместе со своими семьями. Когда Хорруг вышел из шатра, его уже ждал Аррелий, держа за повод оседланного коня. Заметив Лигию, выглянувшую из шатра вслед за Хорругом, он удивленно присвистнул.
– Чем это вы там занимались?
– Вообще-то она моя жена, – мрачно ответил Хорруг. – Не забыл?
– Мне казалось, ты сам забыл об этом.
Аррелий расхохотался.
– Для чего ты велел собраться всем семьям? – поинтересовался он.
– Надо, – коротко ответил Хорруг.
Он поднялся в седло и направил гиппариона к легионам, даже не взглянув на Лигию. Девушка сразу помрачнела и опустила глаза.
