Марк Штайн передернул затвор карабина и вышел на дорогу, встав прямо посередине. Чувство беспомощности ушло. Он хмуро смотрел на приближающиеся огни колонны, сжимая в руках оружие. Сейчас Марк ощущал себя шерифом времен Фронтира. Один против всех. За его спиной лежал притихший город. Этот город доверился ему. И он был готов умереть, но не пропустить никого.
Земля дрожала под ногами от поступи огромного стада железных зверей. Эта дрожь отдавалась в сердце. И руки подрагивали на цевье карабина. Совсем чуть-чуть, но подрагивали.
Гул нарастал. Марк скорее почувствовал, чем услышал, что кто-то подошел к нему. Рядом встал «старый бык» Бассет и улыбнулся в усы.
— Ты же не думал, парень, что я оставлю тебя тут одного?
Марк пожал ему руку. На сердце чуть потеплело.
— Я привел десяток человек. Остальные занимают позиции в городе. Но, надеюсь, до стрельбы не дойдет.
Штайн обернулся. Справа во фланг колонне смотрел пулемет Уилсона. Слева по серому, припорошенному пеплом полю рассыпалась редкая цепь стрелков, охватывая дорогу. Их было мало. Горожане присаживались на колени, неловко целясь в приближающиеся машины. Это были мирные граждане, решившие с оружием в руках защищать свой дом.
— Надеюсь, у них не дрогнут нервы и они не начнут стрелять первыми, — сказал Марк.
— Я тоже на это надеюсь, — ответил Бассет, перехватывая поудобнее свою винтовку.
Первыми бок о бок шли два магистральных тягача. Их монстрообразные туши надвигались быстро, словно они собирались таранить заграждение с ходу. Вряд ли они стали бы это делать, но даже в этом случае ничего бы у них не вышло. Марк знал свое дело, и при таране первые грузовики, выполняющие роль барьера, уткнулись бы в стоящие поперек автобусы, заблокировав дорогу наглухо. Объехать баррикаду по полю из-за высокой насыпи и протекающего под ней ручья было невозможно.
До тягачей оставалось чуть больше сотни ярдов, когда Марк выстрелил поверх их кабин. Тут же справа прогрохотала очередь из пулемета. Пули хлестнули по асфальту, высекая брызги искр.
Предупреждение дошло до адресата. Тягачи остановились, скрипя тормозами. За ними сгрудились многочисленные легковушки. Хвост колонны терялся где-то вдалеке.
С минуту длилось тягостное ожидание. Противники играли друг у друга на нервах.
Между тягачами показалась чья-то фигура. Свет фар бил Марку и Бассету в глаза, и они не могли разглядеть лица этого человека. Он медленно, с осознанием своего превосходства приблизился к баррикаде.
— Я — окружной прокурор Брайан Уэллс, — заявил он, уперев руки в бока. — Я представляю закон Соединенных Штатов. Немедленно уберите заграждение.
За его спиной маячили фигуры еще нескольких человек. Но это не произвело на полицейских Рокфилда никакого впечатления.
— Я — шериф Рокфилда Бассет, — равнодушно ответил «старый бык». — И закон здесь представляю я. Распоряжением президента все права в стране передаются местным властям, способным контролировать ситуации. Я и есть местная власть. Так что оставьте свой тон более впечатлительным особам.
— Вы слышали меня? — рявкнул прокурор. — Немедленно освободите дорогу!
— Если вы будете так орать, нам никогда не договориться, — усмехнулся Бассет.
— Я требую… — начал было Уэллс, но договорить ему не дали. На плечо прокурора легла рука.
— Обождите со своими требованиями, сэр, — неприязненно сказал человек в форме и со значком полиции Ламара на груди.
Он отодвинул опешившего прокурора в сторону и подошел поближе.
— Здравствуй, старина Бассет. Привет, Марк!
— Берт? — узнал шериф. — Как ты тут оказался?
— Я охранял мост. Когда понял, что парни в таком отчаянии, что готовы идти на штурм, я приказал убрать грузовики с дороги и пропустить колонну. Плевать мне на приказ губернатора. Если он хочет, чтобы полицейские стреляли в своих сограждан, он должен это показать на собственном примере, а не писать бумажки в своем кабинете.
— И ты решил присоединиться к ним?
— Вроде того. У меня тоже есть семья, и я вижу, что ничего хорошего нас тут не ждет. Вам я тоже советую ехать с нами.
— Это мой город, Берт, — вздохнул Бассет. — Я тут родился и прожил всю жизнь. Думаю, что и помирать мне придется тут. Так что извини.
— А ты, Марк?
— Город платит мне за то, чтобы я его защищал, — лаконично ответил Штайн. — Ничего не имею против твоего выбора, Берт. Но мне он не подходит.
— Ну, ваше дело, — развел руками Берт. — Так что будем решать?
— Для начала скажите, чего именно вы хотите.
— Мы хотим проехать через ваш город и двинуться дальше на юг, к мексиканской границе.
— Ты уверен, что это хорошее решение? Я слышал — в Техасе власти приказали открывать огонь по беженцам, если они попытаются входить в города.
— На востоке уже стреляют, — пожал плечами Берт. — Но оставаться на месте еще хуже. Надо хотя бы попытаться прорваться.
— О чем вы там болтаете? — не выдержал Уэллс. — Я требую…
— Да заткни ты свою вонючую пасть! — с яростью выкрикнул Берт. — Или я сделаю дырку в твоем медном прокурорском лбу!
Уэллс ошеломленно замолчал, а Берт снова повернулся к защитникам города:
— Что будем делать, джентльмены? Люди в колонне настроены очень решительно. Им просто ничего больше не остается делать.
Марк с Бассетом переглянулись.
— Будет много крови, — тусклым голосом сообщил Штайн. — У вас много людей, но плохая позиция. У нас пулеметы и город за спиной.
— Это Дикий Запад, Берт, — добавил Бассет. — Здесь у каждого есть оружие, и стрелять умеют даже школьницы младших классов и священники.
Он блефовал. Оружия в городе, конечно, навалом. Вот только толковых стрелков можно было пересчитать по пальцам.
— За нашей спиной наши жены и дети. Парни будут биться насмерть. Вы можете задавить нас силой, но эту равнину затопит кровью.
— За нашей спиной тоже наши семьи, — угрюмо ответил Берт. — И нам тоже нечего терять.
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Неужели американцы будут стрелять в американцев?
Бассет опустил голову, раздумывая. Марк и Берт с надеждой смотрели на седоусого шерифа.
— Мы пропустим вас через город, — принял он наконец решение. — Ты сможешь контролировать всех этих людей?
Берту очень хотелось бы ответить утвердительно, но он не был в этом уверен. Безголовые придурки вроде Брайана Уэллса запросто могли выкинуть какой-нибудь фокус. Этот недоумок, похоже, всерьез считал себя предводителем общества и так же всерьез требовал повиновения. Он отдавал идиотские приказы не терпящим возражений тоном, словно полководец на поле боя. Берта подмывало прострелить его глупую голову, пока он не накликал на них неприятности. Но он пока не был готов это сделать. Он не только не решался переступить закон в открытую — он даже полицейскую форму еще не снял.
