– Нормально, – решительно отрезал тысячник. – У меня уже два отряда в Гиблом Лесу пропали. Похоже, нынешние разбойнички научились ловко устраивать засады. Так что смотри в оба. Если что – в бой не ввязывайся. Если не получится проскочить с ходу – разворачивайся и возвращайся обратно. Мне здесь каждый человек дорог, поэтому не вздумай прорываться любой ценой, кто бы чего ни говорил! Понял меня? – Людовик демонстративно оглянулся на притихшего Мелиорна. Дин молча кивнул, прекрасно поняв намек старого друга. – По поводу приятеля своего все помнишь? Сбежит – самого отдам Плешивому Генриху. Теперь о моих делах… – Командир ноирского гарнизона с ухмылкой глянул на старого друга. – Есть у меня в этой твоей поездке свой небольшой интерес.
– Какой же? – с интересом повернул голову Дин.
Людовик немного помедлил, обдумывая ответ:
– Если получится проскочить Гиблый Лес, в Вуденберге обязательно наведайся к командиру расквартированных там егерей. Плети ему, чего хочешь, но хотя бы рота его молодцов мне здесь вот как нужна! – Тысячник красноречиво чиркнул по горлу ребром ладони. – Без них я Западный Тракт вряд ли очищу. Пусть поможет по-соседски, а за мной не заржавеет. Так и передай. Справишься?
– Постараюсь, – немногословно ответил сосредоточенный сотник. – А ополченцы чего?
– Ничего, – недовольно скривился Людовик и посмотрел на убегающую вдаль дорогу. – Много эти вчерашние горожане и наемники в лесу навоюют? – Дин немного подумал и неопределенно пожал плечами. – Вот и я говорю…
Разговор оборвался как-то сам собой.
До Лихобор добирались не меньше четырех часов. То и дело, переходя с размашистой рыси на торопливый галоп, дружинники неслись вперед, оставляя за спиной версту за верстой. Дважды они меняли уставших лошадей на постоялых дворах, где были перегоны почтовой службы и сменные лошади для королевских курьеров. Торопливо глотая колодезную воду, всадники нетерпеливо ждали, пока расторопные крестьянские мальчишки приведут свежих лошадей, и потом неслись дальше. Замкнувшийся Людовик чуть ли не ежеминутно пришпоривал и без того летящего коня. Дин и Мелиорн держались следом за ним, стараясь сильно не отставать и низко пригнувшись к гривам летящих галопом коней. За их спиной стучали копытами лошади порядком отставших дружинников, старающихся хоть как-то угнаться за отрывающимися все дальше.
Очередная деревня вынырнула из-за холма, встречая вросшими в землю домишками и заливисто-злым собачьим лаем. Мелькнули затянутые рыбьими пузырями крохотные окна над самой землей и низенькие перекошенные двери. Опасаясь кого-нибудь сбить или налететь на не вовремя выскочившую на дорогу живность, тысячник сбавил темп, немного придержав поводящего боками взмыленного коня.
Дин расслышал позади нарастающий топот и, оглянувшись, увидел того самого дружинника, который принес весть о Лихоборах. Поравнявшись с командиром, проводник прокричал, перекрывая дробный стук копыт:
– Версты через четыре Лихоборы будут. Вы бы охрану пропустили вперед, господин тысячник. А то, не ровен час…
Людовик кивнул и осадил вороного, переходя с размашистого галопа на неторопливую рысь. Сверкающая железом колонна всадников сразу приблизилась, оказавшись за спиной. Дорога обогнула холм, и дружинники, вынырнув из вытянутого распадка, оказались на окраине бескрайнего пшеничного поля, за которым на холме виднелась деревенька. Подлетев к крайним домам, они придержали коней, настороженно оглядываясь по сторонам.
Нагнавший Людовика Дин пустил своего гнедого шагом. Три пары дружинников осторожно двинулись по всей ширине деревенской улицы. Безмолвные избы чернели узкими провалами окон, хорошо заметными на светлом фоне недавно поставленных бревенчатых стен. Едва стих топот удаляющихся разведчиков, на сотника обрушилась хлестнувшая по нервам звенящая тишина. Дин утонул в ней, как в темном омуте. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не кудахтали куры… В этом липком безмолвии сгинуло даже чириканье вездесущих воробьев, испуганной стайкой сорвавшихся с раскидистой вербы. Дождавшись разрешающего знака доехавших до середины деревни разведчиков, Людовик махнул рукой отряду и тронул своего вороного. Где-то среди домов жалобно заскрипела калитка, потревоженная налетевшим порывом ветра. Напряженные дружинники потянулись через деревню. Глухой топот копыт заметался между безмолвными домами.
Сразу за деревней виднелся такой же безмолвный Гиблый Лес. Дин прислушался, надеясь, что уловит шум деревьев на слабом ветру, отгонявшем поднятую копытами пыль. Но разобрал только осторожный шепот дружинников за спиной. Разглядев беззвучно качающиеся ветки и трепещущие листочки, Дин решил, что неожиданно оглох. Но в этот момент откуда-то раздалось жалобное мяуканье, а следом за ним на дорогу выбежала взъерошенная тощая кошка.
Стряхнувшие наваждение дружинники немного оживились. Растянувшись по узкой улице, они прибавили шагу, боязливо посматривая на вымершую деревню. Дин заметил в конце улицы какое-то движение. Через минуту из-за разрушенного дома вынырнули ушедшие на разведку дружинники. Едущий впереди десятник скрестил над головой поднятые руки.
– Никого, – задумчиво прокомментировал его жест мрачный Людовик и, недовольно тряхнув поводьями, объехал глубокую яму посреди дороги, словно вырытую громадным ковшом с острыми зубьями. – Интересно, что же за тварь здесь похозяйничала?
Давешний гонец нагнал Людовика и Дина. Пристроившись рядом с внимательно осматривающимся Мелиорном, запыленный дружинник ткнул пальцем в сторону Гиблого Леса:
– Все, кто остался, на том конце деревни. Остальные еще ночью сбежали к соседям. Спасибо жившему здесь молодому магу, вовремя жителей предупредил. Те всполошились, детишек похватали, да и ходу из родной деревни. В основном женщины. Из тутошних мужиков поначалу, почитай, никто не ушел. Решили остаться волшебнику помочь. Они – калачи тертые, сами кому хочешь по сопатке накидают. Но когда эта страхолюдина налетела, сбежали и храбрые лихоборские мужички. Кто ноги унести смог… Остальные – возле кладбища остались. Десятка два деревенских и молодой волшебник… – Усталый дружинник что-то вспомнил, вздрогнул и осекся. – Вернее, то, что от него осталось. Я покажу.
Гонец толкнул шпорами коня, обогнав едущего шагом тысячника. Но тут всадники остановились, наткнувшись на перегородивший дорогу завал. Обрушившаяся набок изба сползла на дорогу, перегородив ее обломками крыши и бревнами стены. Вороной недовольно попятился, а озадаченный Людовик вопросительно посмотрел на растерявшегося гонца. Тот покрутил головой, разыскивая объездной путь. Вперед пробился ездивший на разведку десятник. Призывно махнув рукой, он уверенно повернул лошадь в выломанные ворота напротив обвалившегося на дорогу дома. Двое раскрасневшихся дружинников сноровисто выломали добротный забор за вытоптанным копытами огородом. Скоро в нем образовался пролом примерно трехметровой ширины, за которым виднелась та же улица.
Одобрительно кивнув сообразительному десятнику, Людовик тронул вороного прямо по грядкам. Снова оказавшись на пыльной улице, ведущей к лесу, Дин наконец-то услышал тихий шелест листьев и монотонное таканье какой-то лесной пичуги.
