– Я не понял, – мрачно спросил Грег, – ты собираешься развязать войну с людьми?
– Ну, войной это вряд ли стоит называть… Но надо обезопасить тылы, – кивнул Вальтер. – Пять Герцогств должны склониться под мое крыло. Конечно, если будут сопротивляться, придется их приструнить. Мне, в общем, без разницы, кем править – драконами или смертными…
Грег вскинул голову:
– Мы не можем воевать с людьми!
– Почему это?
– Ты же читал письмо Фьяммы! Убивать людей – все равно, что пожирать собственных детей! Это может очень плохо кончиться для всех нас…
– Ерунда, – зевнул Вальтер.
– Своих надо защищать! Ты сам учил меня этому!
– Ох, чему я тебя только не учил.
– Брат, задумайся…
– Молчать! – рявкнул вдруг Вальтер. – Я тебя учил, что главное – долг перед семьей, а твоя семья – это Черный клан!
– Ты всегда говоришь о благе семьи, – и не подумал умолкнуть Грег. – Ты призываешь нас всем жертвовать ради нее. Но что-то я не заметил, чтобы ты сам хоть раз чем-то пожертвовал!
– Каждый раз, жертвуя кем-то из семьи, я отрываю кусок себя! – пафосно ответил Вальтер. – Грег, ты часто разочаровывал меня в последнее время. Но я готов дать тебе еще один шанс. Скоро нам предстоит рейд в Мондрагону. Я на тебя рассчитываю. На тебя и на Аличе. Я отправил бы вас туда вдвоем, ибо Мондрагон непредсказуем, но, к сожалению, гвозди должен вбивать именно я…
– Конечно! Ведь кто их вобьет, тому Мондрагон и подчинится! А ты же не можешь допустить, чтобы он подчинился мне, хоть и говоришь, что действуешь в интересах всей семьи! – с яростью заговорил Грег. – Ты не просто хочешь победить Мондрагона, ты собираешься занять его место! Горе тебе, брат! Развязывая войну против людей, ты вступаешь на тот же путь, что и он. И ждет тебя то же самое…
– Что? – хмыкнул Вальтер. – Вся мощь огненной стихии? Так разве я против? Мы с Лигейей много разговаривали на эту тему и пришли к тем же выводам, что и Фьямма. Стихия щедра к тем, кто щедр к ней. Мондрагон много лет кормил ее детьми и закончил тем, что принес ей в жертву свою любовь. Ну как стихии было не ответить ему взаимностью?
– Ты все понимаешь – и говоришь «разве я против»?! – ужаснулся Грег. – Ты же не Змей Бездны, чтобы…
Вальтер расхохотался. Поглощенная сила распирала его.
– Не называй меня Змеем Бездны! Змей Бездны – это сила хаоса, а я предельно организован.
Он поднял взгляд к сырым небесам. Ему вдруг страстно захотелось принять истинный облик, раскинуть крылья и помчаться сломя голову – за облака, в вечную ночь, где нет ничего, кроме ледяной тьмы и смертоносного огня звезд.
– В этом я подобен самому мирозданию, которое породило все, играет всем, а потом уничтожает без жалости…
Вальтер обвел пылающим взглядом молчащего Грега и ошеломленных драконьеров.
– Вот вам истинная молитва: склонитесь перед несправедливостью Созидателя!
Драконьеры, слушавшие придворного чародея с нарастающим недоумением, уставились на него в суеверном ужасе. В этот миг он сам казался нечеловеческим существом – каким, собственно, и был…
Грег хрипло засмеялся.
– Да ты совсем рехнулся! Змей Бездны для тебя слишком незначителен!
Он поднялся, опираясь о стену. Драконьеры шагнули к нему, но Вальтер остановил их движением руки.
– Пусть договорит!
– Почему ты убил Амедео? – продолжал Грег. – В этом не было никакой необходимости. Зачем было убивать золотого дракона, который никому не причинял зла, который даже не мог ответить тебе ударом на удар? Неужели ты действительно не знаешь ни жалости, ни милосердия?
– Милосердие, – повторил Вальтер, словно пробуя слово на вкус. – Опасное зелье! Переложишь крупинку – станет ядом. В милосердии надо знать точную меру. И оказывать его ровно столько, чтобы тебя не сочли слабаком…
– Нет, – возразил Грег. – В милосердии не должно быть никакой меры. Я оказываю милосердие, потому что такова моя воля. Никто не смеет ограничивать ни мою волю, ни мое милосердие!
– Все верно – ты должен ограничивать его сам!
– Нет никаких границ у милосердия, – отчеканил Грег. – Как нет границ и моей воле. Моя воля – быть милосердным безгранично!
На глазах Вальтера выступили слезы.
– Ты прав, конечно прав! – растроганно проговорил он. – Своими словами ты буквально повернул меня к зеркалу, я увидел себя и ужаснулся! Что же я за чудовище такое! Но я сделал выводы и непременно стану добрее. А теперь пошли, брат, надо успокоить людей, оказать помощь пострадавшим и посмотреть, как там дела у Нагеля… Что?
– Пока я сидел в замке Ульриха, я прочитал уйму книг, – ответил Грег. – В одной было написано, что в южных краях водится хищный ящер, который плачет, когда пожирает свою жертву. Только это не слезы. У него через слезные протоки выделяется слюна.
– Это ты к чему?
– Ты убийца и лжец. Я не хочу иметь с тобой ничего общего!
Вальтер смахнул слезы и холодно произнес:
– В последний раз предлагаю. Если будешь мне покорен, я тебя прощу.
– Иди ты к Адскому Змею со своим прощением! Ты мне больше не брат!
– Ну что ж, ты сам выбрал! Прошу не обижаться!
В тот же миг он выхватил из-под плаща стеклянную колбу с зеленым клеем и обрушил ее на голову Грега. После чего, не глядя, развернулся и направился в базилику. Только крикнул драконьерам:
– Эй, ребята! Скорее! Тут еще один дракон!
Глава 8
Небесная любовь
Аличе стояла, зажатая в толпе молящихся, в главном храме Каррены – соборе Змееборца Лучезарного. Лучи бледного утреннего солнца, пронзая витражи, словно напитывались их золотым светом. Дрожали огоньки бесчисленных свечей, к сводам, клубясь, поднимались ароматические курения. Кафедральный собор Каррены недаром считался одним из прекраснейших в Пяти Герцогствах. Весь он был как распахнутые врата в Вечный Сад, где не будет ни горя, ни зла, ни огненных драконов. Золоченая статуя Змееборца, поражающего копьем Змея Бездны, как будто висела в воздухе в алтарной части храма, окруженная туманным свечением. Казалось, она не имеет никакого отношения к миру людей. Этот поединок идет не здесь…
Собор был набит битком – не продохнуть. Как Даниэль и предсказывал, в страхе перед драконами люди возлагали остатки надежды на церковь. Близятся последние дни! Теперь об этом не только говорили с кафедр, и не только кричали уличные проповедники. Теперь в этом почти никто не сомневался. Южные города уничтожены, над северными почти ежедневно видят пролетающих драконов. Огненный Шторм не где-то впереди. Он уже идет по земле.
Торжественное пение хора гремело, взмывая к сводам, и приглушенным раскатистым эхом отвечала ему поющая толпа. Звучала литания из Книги Огня, прежде одна из самых любимых у Аличе. Прощание Святой Невесты со Змееборцем, песня о небесной любви.
