– Нет, не было с ним никого. Но вот корзинки его… пошел дурачок для похлебки травки собирать, а набрал убей-травы. Корзинки-то там же нашли, полнехоньки убей-травой этой самой. Ты магиер, ты знаешь. От нее не то что упыри, – демоны в страхе разбегаются. Вообще, опасная травка.
Корон улыбнулся.
– Ну, это слишком сильно сказано. Сама по себе убей-трава ничего не значит. Вот если приготовить отвар или заклинание прочитать… а так упырь захочет – все равно сожрет, разве что без аппетита.
– Может, оно и верно. Только все одно неясно, чего вдруг дурачку нашему убей-траву собирать вздумалось. Странно это. – Себер Тонбен перевернул бутыль и попытался вытрясти последние капли. – Выпьем за странности, ибо истинно говорят, неисповедимы пути богов!
– Знаешь, мастер, это и впрямь подозрительно. А кроме травы около тела ничего необычного не нашли?
– Нет! – Тонбен попытался поставить кубок твердо, но перестарался и стукнул им об стол. – Только трава, дьявол бы ее побрал! Голова наш, мастер Таут, так и сказал: дурачок, мол, был Доу, что с него возьмешь? Ну, собрал не ту траву, а лихие люди – где их нет… Вот ведь как повернул. Да только сегодня пришел черед кузнецу нашему жену отпевать, уж от него упырем да разбойниками не отбрехаться! Виллен-кузнец – мужик серьезный и жену любил крепко.
Корон ждал продолжения. Тонбен с сожалением посмотрел на кубок и вздохнул.
– Вся деревня бегала смотреть, эк ее… Пошла рано по утру бельишко прополоскать на реку – и на тебе. А ведь соседки говорили: подожди, в полдень все пойдем, скопом. Глядишь, и безопасней было бы… Уж после, когда искать хватились, глядь – а на берегу, где мосточки, только кровь лужами. Да еще сколько! Подойти было нельзя – скользко. Ох, дородная была женщина, полнокровная! – Тонбен поежился.
– Рядом нашли чего?
– Не… и белье все уплыло. Кузнечиху-то и саму не всю нашли, так, больше кусками.
Тонбен откинулся на стуле.
– Теперь, магиер, ты знаешь все. Темная история. Сказать по правде, Арнюс в таких делах просто пугало в черном плаще. Так, от скотины нечисть отогнать или сглазня отвадить. Да сдается мне, здесь дело хуже.
– Это не упырь, – тихо проговорил Корон, задумчиво глядя на пламя лампы. – Ты, мастер Тонбен, вот что скажи: нет ли здесь в округе или поблизости кого-нибудь, кто колдовать умеет? Необязательно, чтоб настоящий колдун. Может, знахарь какой или чернокнижник.
Тонбен задумался.
– Нет, таких не знаю, – проговорил он наконец. – Можно у людей поспрашивать, только… вряд ли. У нас ведь обыкновенная рыбацкая артель. Живем себе потихоньку, рыбу да сидр продаем…
Корон помолчал, поигрывая кубком.
– Скажу начистоту, мастер Тонбен. Вам действительно нужна помощь. Но я не могу взяться за дело, не получив согласия деревенского головы. Кодекс Ордена запрещает вмешиваться в дела общин насильно. Кроме того, мастер Арнюс вряд ли обрадуется и будет скорее мешать, чем помогать мне.
Тонбен пьяно улыбнулся.
– А я ни о чем и не прошу, магиер. Тебе ведь лошадь подковать надо? Я точно знаю, подмастерье кузнеца прибегал ко мне сегодня. Просто побудь здесь, пока кузнец не придет в себя. Все равно до следующей кузницы вы вряд ли доберетесь. Поживите у меня. А сейчас и вправду пора спать.
Покосившись на сладко посапывающего за столом Одиночку, Корон только вяло махнул рукой.
Глава 3
Корон дернулся и застонал. Кто-то настойчиво тряс его за плечо.
– Мастер Корон, мастер Корон, проснитесь, пожалуйста! – Голосок был тонкий, совсем детский. Магиер шевельнулся, в голове тут же загремели адские колокола. Вчерашнее вино давало о себе знать. Он попытался снова забыться сном, но стало только хуже. А детский голосок продолжал что-то настойчиво требовать, звучать над ухом. Поняв, что отлежаться не выйдет, Корон сел на кровати. Язык словно прилип к небу, во рту… наверное, кошки гадили. Чьи-то маленькие ручки снова принялись тормошить его, и эти безобидные движения отозвались дикой головной болью.
– Святые небеса, нельзя же так…
– Не сердитесь, мастер Корон. – Детский голосок стал испуганным. – Простите, пожалуйста, но мой отец велел срочно бежать за вами. Он ждет вас у мастера Таута!
С трудом разлепив наконец веки, Корон зевнул и уставился перед собой. На него смотрел паренек лет десяти, с пушистой копной светлых волос и смышлеными глазами. Магиер поморщился. Ну да, младший сын Себера Тонбена. Хороший парень… но сейчас лучше бы он шел… поиграть, что ли.
Увидев, что магиер окончательно проснулся, мальчуган почтительно отступил назад.
– Отец велел передать, что дело неотложное. С нашим кузнецом несчастье. И еще он очень просит вас… – мальчик наморщил нос, старательно вспоминая слова отца, – чтобы вы и ваш друг были снаряжены как положено.
Корон криво усмехнулся. Вот она, святая простота! Сначала вином поят до потери сознания, а потом рано утром предлагают куда-то бежать, и непременно «снаряженным как положено».
На лавке у стены мирно посапывал Одиночка, перебравшийся в комнату ночью. Корон пихнул его в бок и стал торопливо одеваться. Что неприятности обязательно будут, он догадывался, но вот что они начнутся так скоро…
Белобрысый мальчуган проводил их до самого дома деревенского головы. Не дожидаясь на этот раз приглашения, Корон и Одиночка вошли сами. Они успели как раз вовремя.
С вечера трапезную никто прибрать не потрудился. На столе стояли остатки вчерашней (или сегодняшней?) трапезы, на полу валялись объедки, в воздухе висел запах прогорклого пива. Сегодня здесь было куда многолюднее. В дверях толпились люди, в основном крестьяне и рыбаки из артели, в глубине зала маячили сам Таут, лидер рыбаков и магиер Арнюс, в стороне переминался с ноги на ногу здоровяк Тонбен. Народу набилось так много, что поначалу ни старый Таут, ни остальные их не заметили. Взгляды присутствующих были устремлены на пару, стоящую посредине комнаты.
Одного Корон узнал сразу – подмастерье кузнеца, нагловатый малый, с которым разговаривали вчера у кузницы. Сейчас он выглядел запыхавшимся и растерянным.
Второй, рыбак средних лет, отчаянно жестикулируя, рассказывал:
– …красивая такая полянка, и ягод на ней полно. Самый смак, спелые, сочные. А чего, думаю, насобираю малость, пожую от скуки. Ну, значит, спустился я с дороги и давай по траве шарить. Дополз так до края, а там из зарослей ноги торчат. В сапогах… – Рыбак торопливо сделал в воздухе святой знак. – Чего там врать, испугался я, да что делать – может, он живой еще. Собрался с духом и осторожненько так ветки раздвинул.
Рыбак задрожал мелкой дрожью. В руку ему сунули кубок, он судорожно сделал несколько глотков.
– А дальше-то там – ничего и не было! В смысле, что ноги выше колен кончались! Оторвали их и бросили там. Голова еще лежала в сторонке, я ее потом увидел. В крови вся, но я все равно Виллена признал, да примут его небеса…
