Все это Эрон держал при себе. Ему нравился Хаукум Кон, но в то же время было немного не по себе от странного кресла со щупальцами и всех этих обетов, подкрепленных техническими ухищрениями. Но, впрочем, это не имело в его глазах большого значения. Он перешагнул наконец через священный порог!
XXXIV
МОДЕЛЬ
ГОД 14798-й
Мои исследования древней метрологии приводят к двум главным выводам: во-первых, метрология была порождена практической деятельностью интернационального класса купцов античного мира, а во-вторых, она послужила основой для формирования рационального научного мировоззрения.
Ливио Катулло Стеччини (умер в 1979 году терранской эры)
По мере того как исследования аэродинамики древней «летающей крепости» продвигались вперед, Эрон просиживал ночи напролет, пытаясь проанализировать задачу о диффузии мер и весов с точки зрения психоистории. Трудность состояла не только в том, чтобы освоить огромный объем совершенно новой математики, разом загруженный в его пам, но и в том, чтобы поставить себя на место чуждых ему людей, затерянных на дне океана времени. Эрон старался строго придерживаться правил теории Основателя, но построить уравнения, корректно описывающие ситуацию, никак не удавалось. Он продолжал мыслить как физик. Пытаясь избавиться от затверженных шаблонов, предпринимал долгие прогулки по пустыне и даже иногда снимал пам (крепко сжимая его в руках). В такие моменты его сознание обретало детскую непосредственность, и в то же время все внутри сжималось в ужасе от сложности окружающей жизни. Тем не менее прием работал, обеспечивая ему необходимую перспективу и позволяя глядеть на мир глазами терранских сапиенсов, только что слезших с дерева.
Дыша ночным воздухом Терры, Эрон проникался духом первых жителей долины Нила. Над ним сиял звездами купол небосвода, который был примерно в шестьдесят раз выше самой высокой горы и медленно поворачивался вокруг своей оси, символизируя тайну и могущество. Движение звезд заключало в себе секреты жизни и смерти, командуя неподвижной земле, когда ей пробуждаться и цвести, а когда чахнуть и умирать. Ра определял продолжительность солнечного дня, а Тот — лунного месяца, блуждающие звезды двигались по сложным орбитам, передавая зашифрованные послания, а кометы появлялись ниоткуда, без всякой системы, сея хаос.
Иногда Эроном овладевало беспокойное желание увидеть горы, из-за которых поднимаются звезды, чтобы проверить правдивость слухов о зарытых сокровищах, о чудесах, о кипящих жизнью городах, о странных людях, об ужасном океане. Иногда он вдруг представлял себе, что мечтает оказаться вне досягаемости враждебного клана, члены которого поклялись убить его, путешествовал вместе с купеческим караваном или пастухами, перегоняющими стада, или был ремесленником и бродил по городам, продавая свои изделия. Купец, ремесленник и землемер могли легко передвигаться на дальние расстояния. В Эроне еще не угас беспокойный дух кочевника. Он знал много историй, которые рассказывал в чужих странах, и еще больше приносил домой. В древнем мире путешествия и обмен рассказами были единственной формой обмена информацией.
После прогулок, полных воображаемых приключений, Эрон садился за компьютер и воплощал свои приступы вдохновения в уравнения и проводил долгие часы, выискивая внутренние противоречия, выстраивая логические ряды и исправляя ошибки. А потом снова отправлялся бродить под звездами.
В течение веков египтяне думали о том, как, укладывая камни в структуру, ориентированную на какое-либо небесное событие, можно предсказать повторение этого события. Знание привело к появлению множества календарей, которые позволяли определять день, месяц, сезон и год. Простые кучи камней сменились обелисками и колодцами, измеряющими высоту и положение солнца по его тени. Затем появились храмы, сложенные из обожженных на солнце кирпичей и расположенные так, чтобы в определенный момент года звездный свет, преломляясь, заставлял сверкать драгоценный камень, спрятанный в секретной камере с крошечным окошком-щелью. Вспышка! Значит, приближается разлив Нила. Ставить везде камни-метки постепенно стало какой-то манией. Они превратились в символы тайного знания и тайной власти, и трогать их никому не дозволялось под страхом смерти.
Чужестранцы, в основном шумерские купцы и семитские скотоводы, приносили и уносили с собой новые идеи. Храмы постепенно стали местом обитания жрецов, чье любопытство питало дух исследования, который в свою очередь увеличивал их знания и власть. Жрецы стали экспертами по нумерологии теней и научились предсказывать равноденствия и даже судьбы людей. На стенах своих обсерватории они рисовали картинки и писали тексты, которые были не чем иным, как мнемоническими фантазиями, подпорками для памяти, позволявшими запоминать все возраставшее количество фактов, которое уже трудно было запомнить простому смертному. Сами истории были не важны, имела значение лишь их структура.
В один из вечеров Эрон бродил по пустыне в сопровождении воображаемого ученика, рассказывая ему о зловещих приключениях демонической звезды, которая вспыхивала каждые три дня, излучая проклятие, и потому должна оставаться безымянной, чтобы люди не могли случайно привлечь ее внимание. Всего требовалось запомнить девятьсот звезд, и вся информация о них была закодирована в менее чем шестидесяти повествовательных эпизодах. Некоторые звезды были путеводными, другие помогали предсказывать повторяющиеся события, а часть помогала находить другие звезды.
Во время ночных бдений в ангаре рядом с «летающей крепостью» Эрон отлаживал и тестировал свою психоисторическую программу, одновременно усложняя ее и уточняя параметры. Но уже очень скоро она начала жить своей собственной жизнью в воображаемом прошлом, самостоятельно исправляя большинство внутренних ошибок и питаясь одним электричеством. Эрон все чаще и чаще запускал программу и оставлял в покое, предоставляя ей самой получать результаты, а затем шел заниматься другой работой.
Между тем инженеры, отвечавшие за реконструкцию коновского воздушного чудовища, с нетерпением ожидали от Эрона необходимой информации. В его задачу входило расшифровать точную метрику, в соответствии с которой был построен древний боевой корабль, без чего реконструкция не могла начаться всерьез. Он ежедневно готовил срезы окаменелостей и затем тщательно измерял сохранившиеся детали или их отпечатки, занося затем данные в компьютер и делая поправку на геологическое давление, а также химическую диффузию и атомное замещение. После начиналась статистическая обработка результатов, отбраковка случайных погрешностей и, наконец, сортировка деталей по типам, размерам и назначению.
Одновременно, сам по себе, шел психоисторический компьютерный расчет. Вмешательство Эрона требовалось редко. Искусственное древнее общество жило в ускоренном виртуальном времени: новые единицы измерения возникали, жили и умирали, города-государства закладывались, росли и превращались в пыль, империи рождались и рушились. Каждый вечер перед сном Эрон проверял результаты очередного виртуального столетия, и каждый раз ему было немного страшно. Иногда и в самом деле какой-то из параметров оказывался недостаточно точным, и тогда приходилось стирать одно или несколько столетий реконструированной истории и возвращать стрелки виртуальных часов назад. Споры вокруг мер и весов разрешались и снова возникали. Какой мерой пользоваться для выполнения условий сделки? В чем измерять длину или ширину участка земли? Это были главные вопросы, возникавшие в виртуальном обществе. Наводнения уносили старые камни-метки, храмовые жезлы, служившие местными единицами длины, изнашивались, пустые тыквы, измерявшие объем, разбивались. Размер туфли царя менялся после каждого цареубийства, переворота или просто смерти. Мошенники подменяли меры, чтобы разбогатеть. Владельцы земли придумывали особые способы измерений, чтобы удовлетворить свою алчность.
