Кэт покачала головой.
— О чем вы сожалеете?
— В субботу перед убийством Рэйчел у меня украли четыре пакета документов, — сказал он, садясь в кресло. — Кроме писем лорда Фредерика и королевского свидетельства о рождении там еще был аффидевит касательно супружеской неверности матери вашего виконта и счет за продажу судна и его груза, который его хозяин объявил погибшим в море.
— Не понимаю.
Лео разгладил лацкан сюртука.
— Последнее письмо было самым ценным вложением, поскольку совершил этот маленький подлог близкий приятель принца. Сам он был не в том положении, чтобы снабжать нас государственными секретами, но представлял ценность в качестве источника информации о мелких грешках и потенциальных слабостях своего окружения, склонности лорда Фредерика были лишь одними из многих.
— Что вы хотите сказать?
— Я думаю, что если только сам принц Уэльский не стал насильником и не предался всем остальным видам мерзостей, то убийца Рэйчел, скорее всего, шурин вашего молодого виконта, Мартин, лорд Уилкокс.
Кэт ахнула.
— Вы уверены?
— Нет. Но на месте Девлина я бы присмотрелся к этому человеку. — Пьерпонт потянулся за шляпой, затем выпрямился. — Как понимаю, Девлин не в курсе, что в этой войне, которой он отдал пять лет своей жизни, вы на стороне французов?
— Я на стороне Ирландии, а не Франции. Большая разница.
— Да уж, — сказал Лео, подходя к ней. — Но подозреваю, ваш друг особой разницы не увидит. — Мужчина неожиданно ласково коснулся ее щеки. — Постарайтесь снова не влюбиться в него, ma petite. Он разобьет ваше сердце.
Кэт держалась очень твердо.
— Я умею приказывать своему сердцу.
Лео улыбнулся. От глаз его разбежались лучики морщин.
— Из Парижа скоро пришлют кого-то вместо меня, — бросил он через плечо. — Будьте начеку. Он выйдет на контакт с вами. Пароль вы знаете.
Кэт молча проводила его во двор. Она смотрела вслед его дорожной карете, пока та не исчезла в ночи. Затем опустила вуаль, села верхом на свою лошадь и поехала прочь.
Улицы Лондона окутывал густой туман. Плотный, едкий, превращающий пламя газовых фонарей в легкое золотистое свечение.
Кэт остановилась перед домом и бросила поводья груму.
— Отведи ее в стойло, — сказала она, спешиваясь.
Девушка немного постояла, прислушиваясь к приглушенному цокоту, тающему в ночи. Затем перебросила шлейф амазонки через руку и обернулась в тот момент, когда перед ней возникла темная фигура. Кэт испуганно вскрикнула.
— Вы хозяина не видели? — спросил Том.
Чувствуя себя немного глупо, Кэт тихо выдохнула.
— Думаю, он получил письмо от своего приятеля, доктора Гибсона. Может, он что-нибудь тебе расскажет.
Том покачал головой.
— Так Гибсон меня за ним и послал. Что-то про безделушку, найденную в кулаке у мертвой.
Кэт замерла у лестницы. Кто-то направлялся к ним по тротуару размеренной походкой джентльмена. Человек в плаще с пелериной.
— Мисс Болейн? — Он прикоснулся к шляпе, остановившись рядом.
— Да? — Она ощутила какой-то страх, нехорошее предчувствие при виде этого мужчины средних лет, который со спокойной улыбкой смотрел на нее. — Что вам угодно?
— Я лорд Уилкокс, — сказал он, опуская руку куда-то в недра плаща. — Должен просить вас сопроводить меня вот в этот экипаж. — Он кивнул в туманную тьму. — Он там, в конце улицы.
Кэт ощутила, как подобрался возле нее Том, не отводивший глаз от джентльмена.
— А если я откажусь? — спросила она низким хрипловатым голосом.
Его рука под плащом явно что-то сжала, и актриса поняла, что там пистолет с направленным прямо на нее дулом. Он заметил, как ее взгляд метнулся в сторону, и усмехнулся.
— Как видите, выбора у вас нет.
ГЛАВА 57
Аманде исполнилось одиннадцать, когда ее брат Ричард рассказал ей правду об их матери.
Тем летом он приехал из Итона домой. Десятилетний мальчик очень много о себе воображал. Девичий мир Аманды был узок, он ограничивался классной комнатой, уроками и прогулками с няней в парке. Она ошеломленно слушала в тишине возбужденные рассказы шепотком об отвратительных вещах, которые мужчины проделывают с женщинами, о том, как они постыдно спариваются совсем голые. А потом, когда девочку чуть не стошнило от ужаса при мысли, что однажды и ее принудят терпеть такое грязное вторжение в ее собственное тело, Роберт рассказал о слухах, ходивших об их матери. О том, как графиня Гендон делала это с другими мужчинами, кроме отца Аманды.
Девочка, конечно, не поверила Ричарду. Да, в поместье она насмотрелась, как спариваются животные, чтобы понять, что хотя бы здесь он не врет. Но она отказывалась согласиться с тем, что он рассказывал про маму. Как могла красивая, смешливая графиня делать это со всеми мужчинами, от герцогов королевской крови до простых лакеев? Аманда ни слову не поверила. Ни словечку.
Однако подозрения тайно проникли в душу и постепенно разъедали ее. Лето перешло в осень, и Аманда осознала, что следит за матерью. Смотрит, как загораются ее глаза, если в комнату входит какой-нибудь красавец. Как она запрокидывает прелестную белокурую головку и смеется, разговаривая с мужчинами. Как приоткрываются ее губы и замирает дыхание, когда кто-нибудь из них склоняется к ее руке.
И в один из редких солнечных дней сентября, когда графиня и ее дети жили в деревне в Корнуолле, а граф, как всегда, обхаживал короля, Аманда сбежала из классной комнаты и отправилась гулять. Воздух был свеж и полон ранних запахов перепаханных полей, нагретых солнцем сосновых иголок, и она забрела дальше, чем намеревалась и чем ей позволялось. В ее душе совсем недавно поселилась тревога, неутоленное желание, уводившее ее от ухоженных террас парка и аккуратно обсаженных кустарником полей родного поместья и увлекающее в глубокие лесные чащи, что тянулись вдоль моря.
Там она и наткнулась на них в залитой солнцем лощинке, прикрытой выступом скалы от ветра с покрытого барашками моря. Мужчина лежал на спине, его длинное нагое тело было покрыто потом, голова запрокинулась, словно в агонии. На нем сидела верхом женщина, ее нежные белые руки стискивали запястья мужчины, а его загорелые крупные ладони сжимали ее груди. С закрытыми в экстазе глазами, закусив нижнюю губу, она скакала на мужчине. Скакала на нем.
За месяцы, прошедшие после визита Ричарда, Аманда пыталась вообразить, как же выглядит та грязная вещь, о которой он ей рассказывал. Но она не могла представить себе ничего подобного.
Привлеченная смесью ужаса и восхищения, с колотящимся сердцем, с тошнотой в горле, она подобралась поближе, смутно догадываясь, кого сейчас увидит. Женщина, из чьей груди вырывалось хриплое, резкое дыхание, была ее матерью, Софией Гендон. А мужчина, чей обнаженный таз поднимался снова и снова в диком, мощном ритме, все глубже и глубже вбивая свое тело в ее, — конюхом ее милости.
