— Кери, это я, Сун, не стреляй!
Я опустила пистолет, хотя и знала, что она меня не видит.
— Сун? — прошептала Кери.
— Да, это я. Не могла бы ты убрать оружие? Она слегка его опустила.
— Где ты? Здесь темно, хоть глаз выколи.
Я вынула свою зажигалку «Янки» и стянула очки, потому что огонь ослепил меня. В пляшущем свете зажигалки все это место до невозможности напоминало преисподнюю. Манекены отбрасывали тени, смахивая на трупы страдающих анорексией.
Кери выглядела препаршиво. Она споткнулась о парочку мужских голов и пнула туловище, чтобы очистить себе дорогу. Она ослабела и едва не валилась с ног, толстовку покрывали пятна засохшей крови.
— Я их замочила, Сун, — прошептала она. — Она сказала, что если я это не сделаю, то она меня сама убьет. — А потом Кери рассказала, как 10Еша указывала ей путь через подземные туннели и заставляла устанавливать камеры и микрофоны «во всяких странных местах», и велела стрелять во всякого, кто попытается остановить ее.
— Она забрала мой ингалятор, — закончила она.
Я не поняла, при чем тут ингалятор.
— Я бегу на чистом адреналине, — объяснила Кери. — Не могу остановиться. Если я остановлюсь, то перестану дышать.
— Это безумие, — сказала я. — Твоя астма вовсе не смертельна.
Кери взорвалась.
— Ты, мать твою, совершенно не врубаешься!
— Ладно, хорошо, прости меня, — сказала я. Я едва спохватилась, чтобы не брякнуть очередную глупость. Мол, я никогда не слышала, чтобы астма являлась защитой против убийства. Но ведь всегда бывают исключения. — Что ты здесь-то делаешь?
— Я искала грузовой туннель. Предполагалось, что мы там встретимся. Это ее путь к отступлению.
— О, правда?
Я затушила зажигалку и снова натянула очки. Я чувствовала себя крутой. Настоящим крутым перцем. То есть, я хочу сказать, блин, ведь КрайЗглу и вся ее команда или погибли, или попали в лапы фараонов, а мне по какой-то причине удалось убежать. Да и не было больше со мной КрайЗглу, рядом с которой я чувствовала себя этакой замарашкой, мелкой сопливой шестеркой. Одна я, конечно, боялась до смерти — просто девчонка, напрудившая в трусы от страха аж несколько раз, — но в присутствии Кери во мне проснулась дерзкая бесшабашность.
Хотя и пришлось отгонять от себя воспоминания о той пленке, где она убивала людей.
— Надо уносить отсюда ноги как можно быстрее, Кери, — сказала я. О бомбе я решила не говорить, потому что у Кери и так крыша малость поехала, но надо было все-таки ее поторопить. Казалось, Кери с головой ушла в собственные мысли, учащенно дышала и вообще выглядела неважно, поэтому я добавила: — Ты знаешь, как пройти к этому грузовому туннелю?
— Да, но я не смогу и шага сделать с такой одышкой. Вдобавок ко всему, у меня дико разболелась голова, — ответила Кери. — У тебя случайно нет таблеток экседрина?
Я покачала головой. Надо придумать, как добраться до 10-й. Одно дело оказаться подстреленной или попасть за решетку, но если запись со мной и Алексом выплывет, меня ждет нечто похуже смерти.
10-я играет со мной в кошки-мышки. Почему? Зачем ей это?
Я всегда хотела быть важной. Всегда стремилась, чтобы в моей жизни появился хоть какой-нибудь смысл. Хотела, чтобы мои поступки имели значение. Но теперь, когда это происходит со мной, я чувствую себя совершенно не готовой.
— «Си-ви-эс» как раз над нами, — сказала Кери, махнув вверх. — Я могу достать другой ингалятор или, по крайней мере, найду что-нибудь, чтобы остановить приступ. Ты идешь?
— Что? Да, разумеется. Блин, да ты и впрямь не можешь дышать.
Кери смерила меня осуждающим взглядом. Я взяла ее за руку и повела за собой. Но должна признаться, что подвигнул меня на это вовсе не чистый альтруизм. Когда Кери обшаривала аптеку, я нашла розетку и поставила «Уочмэн» на подзарядку. Села в проходе между полками с высококалорийными продуктами и включила 10-й канал. Сразу же на экране появилось изображение меня самой, сидящей перед полкой с чипсами «Читос». Я стала озираться, но камеры не увидела.
— Она за зонтиками, — просветила меня Кери, запихивая в рот печенье «Орео». — Собственноручно ее туда ставила.
— Твое дыхание уже получше.
— Нашла немного эпинефрина и всякого другого дерьма. Ингалятор тоже нашелся. Боже, я просто помираю с голоду.
Я смотрела, как Кери хватает с полок пакеты с едой, и у меня в животе заурчало. Она предложила мне сухих соленых крендельков, но все мои внутренность еще болели от той пиццы, которой меня стошнило в «Калифорнийской пицце».
— Сейчас я снова настроюсь на 10-й канал. — Я словно убеждала себя, что у меня хватит мужества сделать это. На самом деле я просто боялась того, что 10-я может сообщить мне. Но Кери, казалось, даже не слышала меня, и это разозлило меня до чертиков. — Кери! Ты слышала, что я сказала?
— М-м-м. Да, что-то такое слышала. — Она по-прежнему ела.
— Ну и что ты посоветуешь?
Кери встрепенулась и ткнула себя в грудь, точно спрашивая: «Ты меня имеешь в виду»?
— Ты установила здесь «жучки» для нее. Я тебя видела. Кери, ты должна знать, что она делает и зачем ей это.
Кери активно заработала челюстями и проглотила.
— Она сказала: «Я собираюсь поднять сознание „Страшил“ на новый уровень». Так и заявила. Еще что-то о мире, который увидит, как она думает. «Я устала, что моих девочек никто не понимает, и с ними обращаются несправедливо, — сказала она. — Я хочу немного известности за наши добрые дела».
Я в изумлении уставилась на Кери, а она закатила глаза, присвистнула и красноречиво покрутила указательным пальцем у виска.
— Ты уверена, что не хочешь немного крекеров «Риц» или чего другого?
Я отрицательно мотнула головой и, собравшись с духом, взялась за телевизор.
— Я знала, что ты вернешься, — сказала 10-я.
Она широко мне улыбалась, этим своим темным, лунообразным лицом с милыми ямочками, на котором читалось столь неприкрытое выражение добродетели и благочестия, что меня чуть не стошнило. Но какая-то крошечная часть меня тянется к ней, надеясь, что 10-я и впрямь каким-то непостижимым образом окажется моим союзником. Ее очки еле видны, и где бы она сейчас ни находилась, там явно нет света. У меня сложилось впечатление, будто 10-я сидит, согнувшись, в каком-то тесном месте. Изображение тряслось и дрожало, я подумала, что она все еще в своем фургоне.
— Нам друг без друга никак не обойтись, — добавила она. — Ни одна из нас не сумеет выиграть при подобном раскладе. Тебе следует начать работать заодно со мной, а не против меня.
Я хотела прорычать в ответ какую-нибудь грубость, но лицо 10-й исчезло и сменилось новой картинкой.
Мое сердце подпрыгнуло.
