— Значит, город был заброшен?
— Нет… В других снах я оказывалась на улицах — на настоящих улицах — и видела людей, которые там жили. Люди с серебряными масками вместо лиц… Люди, похожие на свертки грязного тряпья… мне казалось, я чувствую запах, который от них исходит. Они и двигались так, словно сделаны из тряпок. Помню одного — он был весь обмотан то ли бинтами, то ли лентами. Когда я проходила мимо, эти бинты у него на груди сами собой раздвинулись, и оттуда выглянул глаз — огромный, во всю грудь, карий с красными прожилками, как у лошади. Я шла по улице, где дома были с сложены из черного камня, но выглядели как обугленное дерево, и сочились жидкостью, точно потели. Нигде ни окон, ни дверей — я вообще не понимаю, с чего взяла, что это дома. Потом мне начало казаться, что две стороны улицы отражаются друг в друге, точно в зеркале, только я сама в этом зеркале не отражалась. И люди тоже…
Она помотала головой.
— Вдруг все перевернулось, и оказалось, что я лечу в каком-то странном коридоре без стен. Пол и потолок блестели, как замерзшее озеро… громадное озеро, от горизонта до горизонта, и из него торчали обгорелые бревна. Толстые, со ствол старого дуба. Некоторые — от пола до потолка…. или от потолка до пола… Я не могла понять, где там был пол, а где потолок. Сверху вниз тянулись то ли корни, то ли веревки. Мне казалось, что они пытались схватить меня, когда я пролетала мимо, но их отростки проходили сквозь мое тело, и я даже этого не чувствовала… Слизь стекала по ним и тут же застывала. Я видела, что внутри они полые, как трубки, и наполнены чем-то светящимся. Представь себе свет, который ничего не освещает… — Амилла спрятала лицо в ладонях. — Отвратительно… И у меня появлялось чувство, будто кто-то смеется надо мной, как над маленькой девочкой, которая просилась сесть на спину лошади, а когда ее посадили, подняла крик… Я не знаю, что это такое. Все эти дома, города, башни… Этого просто нет на свете и быть не может. Я просила Харадира найти мне толкователя сновидений, но он сказал: «Только после свадьбы».
— Непонятное снится, когда на душе тревога, — Флайри попыталась говорить как можно мягче. — И при переезде на новое место люди часто видят странные сны.
— Сны начались еще дома, — возразила кандийка. — Я это очень хорошо помню, потому что хотела посоветоваться с магистром из Тоа-Дана. Его пригласил к нам отец.
— И что он сказал?
Амилла тряхнула головой, и ее косички рассыпались по плечам.
— Ничего не сказал. Я постеснялась беспокоить его. А через несколько дней приехал йорд-каан Балеог… и увез меня.
— Понимаю, — Флайри вздохнула и разгладила складку на скатерти. — И с тех пор…
— И с тех пор я вижу их чуть не каждую ночь. Правда, когда мы ехали через пустыню, эти кошмары прекратились. И я была почти счастлива.
Принцесса встала и подошла к столику перед зеркалом и зажгла несколько свечей. Покрутилась перед зеркалом, улыбаясь своему отражению… С башни, словно эхо собственного звона, долетел певучий гул колокола.
— Ну вот, — Амилла капризно постучала пальчиком по столешнице. — Наверно, уже Предвечерняя стража сменилась, а я все сплю и сплю… И на кого я похожа?
Прекрасная кандийка вздохнула и отвернулась от зеркала.
— Если лорд Адрелиан все-таки навестит меня сегодня… Как ты думаешь, ему уже доложили, что мне нездоровится?
— Послушай…. — начала Флайри. — То, что я тебе вчера рассказывала — это не выдумки и не пустые слова. Я не шутила и не пыталась тебя запугать. Если хочешь, я покажу тебе указ, который он подписал третьего дня…
— Я знаю, — Амилла спокойно улыбнулась и посмотрела ей прямо в глаза. — Мы с лордом Адрелианом его… обсуждали.
«Так я и знала».
Недавняя боль — не стихшая, просто чуть позабытая, — снова напомнила о себе ледяной горечью. Однако Флайри только стиснула руки.
— Тогда тебе будет очень интересно узнать, Амилла, что лорд-регент распорядился не слишком торопиться с исполнением этого указа. Скорее всего, он даже его отменит, если вспомнит, как это делается.
Флайри замолчала, глядя, как принцесса меняется в лице.
* * *
Лорд-регент и в самом деле продолжал чудить…
Надежда на то, что после бурной ночи в объятиях двух наложниц он придет в себя, не оправдалась. Придворные исполняли приказы и делали вид, будто ничего не происходит, но из покоев лорда-регента выходили, вытаращив глаза.
Будущий император внезапно потерял всякий интерес к государственным делам. Он отказался принять посланца от одного из наместников, которого вызвал к себе еще в день совета. Указы лежали на столе и если не покрывались пылью, то обещали покрыться ею в самое ближайшее время. Когда лорду-регенту напомнили, что до коронации осталось семь дней, он только кивнул. Зато распорядитель гарема уже получил наказ найти «парочку красоток, да таких, чтобы было за что подержаться». Разумеется, первым узнал об этой затее лорд-казначей. Обливаясь потом, краснея и бледнея, сайэр Авенир прибежал в покои Адрелиана с указом, подписанным лордом-регентом буквально накануне: «Вы же сами приказали распустить всех по домам!» — на что лорд-регент, пожав плечами, ответил:
— А зачем их распускать? Пусть живут. Запас карман не тянет.
Последнее, очевидно, относилось и к Флайри, к которой Адрелиан не проявлял ни малейшего интереса… по крайней мере, по словам гаремной прислуги.
Положим, что будущий император решил отвести душу перед свадьбой. Но лорд-регент всегда отличался поразительной памятью на лица и имена — поговаривали, что он поименно знает всех гвардейцев и добрую половину солдат и офицеров своей армии. И вот теперь придворные содрогались, слыша:
— Эй, как тебя там?.. Сай Лейт? А ты вообще кто такой? Лорд-комтур? Ух ты… Ну, тогда ладно.
У большинства обитателей королевского дворца уже сложилось мнение по поводу случившегося. Мол, лорд Адрелиан во время землетрясения сильно расшибся и оттого пребывает во временном умопомрачении. Но в этом страшного ничего нет, недуг подобный со временем сам проходит. В самом деле: подобно любому человеку, занедужившему как телесно, так и душевно, лорд-регент сторонился людей… правда, для недужного подозрительно много времени проводил в серале.
Кто-то попытался уговорить его посетить целителя, но толку не добился. Благодушно ухмыльнувшись, лорд-регент похлопал доброжелателя по плечу и весьма доходчиво объяснил, что у целителя ему делать нечего, поскольку «здорового лечить — только увечить». Правда, это как раз никого не удивило: Адрелиан и прежде без особой нужды к лекарям не обращался. Так или иначе, опровергнуть, равно как и подтвердить догадки о наведении магической порчи, высказанные сайэром Авениром, не представлялось возможным. Подменить же лорда-регента двойником, а паче чаяния мыслеформом… Ни одному магу из живущих как ныне, так и прежде, не под силу сотворить такой мыслеформ или снабдить двойника такой личиной, чтобы их пропустил магический кокон, которым маги трех орденов — Белого, Алого и недавно образованного Серого — окутали королевский дворец…
