– Но ты остался жив, - заметил инквизитор.
Рузак задрожал.
– Это все она, Пенна, - сказал он наконец. - Она так стреляла, чтобы на меня поменьше попадала ихняя кровь. Но щеку мне все-таки проело насквозь, видите? - Он высунул кончик языка из дырки в щеке. - Это из-за слуа. Отравило меня, совсем отравило… Болел потом. - Он закрыл лицо руками. - Но хуже всего, - глухо заключил Рузак, - хуже всего эти видения. Кровь слуа - это отрава. И еще в ней содержится вся правда.
– Правда? - Инквизитор заметно вздрогнул, как будто это слово причиняло ему боль. - Что ты называешь правдой?
– То, что пытаются скрыть, - ответил Рузак. Он повернул голову и смотрел на Пенну, не отрываясь. Ужас исказил его изуродованное лицо. - Слуа узнали ее. Они признали в ней порождение тумана. Я слышу это в каждом моем сне.
Инквизитор стиснул пальцы. Он не отрываясь смотрел теперь на чумной тотем, а из глазниц черепа, венчавшего кощунственный «алтарь» чумы, медленно вытекали капли - сгнившие овощи окончательно разложились и теперь выползали наружу, марая кости скул. Ты утверждаешь, что эта женщина, Пенна, - порождение тумана? - медленно вопросил инквизитор.
– Слуа из моих снов, слуа, которых я помогал убивать, зовут ее так, - повторил Рузак. - Больше ничего. Но этого, по-моему, довольно…
– Мы шли по следу пророка тумана, - задумчивым тоном проговорил Ринан Сих. - Мы разыскивали его в нескольких деревнях… Но везде нас встречали лишь неведение и страх. Одну деревню мы сожгли, две обратились в туман прежде, чем мы успели до них добраться.
Он замолчал.
На площади было очень тихо. Люди, которых стражи инквизиции удерживали на боковых улочках, жадно ловили каждое негромкое слово, срывавшееся с уст Ринана. Большинство из сказанного им услышать не удалось, однако и того немногого, что они уловили, было довольно: страх повис над Хеннгалем.
Слухи о близкой гибели побежали по городку с быстротой степного пожара.
Однако покинуть Хеннгаль никому не удалось: воины, прибывшие с Ринаном, вдруг явились, словно бы из пустоты, и преградили несчастным беглецам путь.
– Чума!
– Чума!
– Никто не выйдет отсюда - приказ Ринана Сиха!
– Запрещено покидать город!
– Разносчики чумы останутся внутри городских стен!
Эти ужасные слома обрекали людей на гибель. Несколько человек попытались вырваться, но маленькие стрелы, выпущенные из духовых трубок, уложили их на месте.
Другие смотрели на убитых и завидовали их смелости: лучше уж погибнуть в попытке спасти себя и близких, чем медленно гнить от неизлечимой болезни и в конце концов превратиться в саму эту болезнь.
Женщины заламывали руки в отчаянии, пытались подкупить солдат, предлагая им драгоценности и свое тело в обмен на спасение своих детей. Но все было тщетно. Койары никого не слушали. Они повиновались только главе своего ордена, а такие слабости, как сострадание к обреченным, были им неведомы.
Однако тех, кто поверил в близкую гибель, поддался панике и предпринял безнадежную попытку спастись, было меньше, нежели других, продолжающих надеяться на лучшее несмотря на явные признаки надвигающегося конца. Любопытствующие никуда не уходили с улиц - они все так же глазели на пленницу, с которой палачи сорвали уже почти всю одежду: те лохмотья, что еще оставались, едва ли в состоянии были прикрывать тело девушки.
Допрос на площади продолжался. Ринан Сих, конечно, отлично был осведомлен обо всем, что творилось сейчас на окраинах городка. Такое происходило на его памяти не впервые. Никаких сюрпризов Хеннгаль ему не преподнес. Знал он и другое: скоро чумной тотем перестанет быть просто символом надвигающегося бедствия.
В Сером Ордене Ринан Сих слыл человеком отчаянной храбрости. Он оставался на месте близящейся катастрофы, невзирая на очевидную опасность, и всегда успевал узнать больше, чем другие собратья, именно благодаря тому, что наблюдал и слушал до последнего.
– Здесь побывал пророк тумана, - сказал Ринан Сих.
Он махнул рукой одному из койаров. Тот улыбнулся и быстрым движением пальцев метнул в пленницу две крохотные звездочки с остро отточенными жалами. Обе они поразили цель, вонзившись в левое плечо Пенны.
Женщина содрогнулась и слабо закричала. Она явно теряла силы.
– Здесь побывал пророк тумана, - повторил Ринан Сих. - Что он говорил?
– Гнев богов, - шевельнулись пересохшие, растрескавшиеся губы Пенны. - Кара богов…
– Кто видел, как возводился чумной тотем? - продолжал Ринан Сих.
Ответа не последовало. Инквизитор, впрочем, и не рассчитывал услышать что-либо внятное по этому поводу. Совершенно явно, что чумной тотем вырос здесь как будто сам по себе. Очевидцев подобного кощунственного строительства обычно не находилось. Пророки тумана строили свои тотемы быстро и тайно; впрочем, глубочайшей тайной была окружена вся их жизнь. Ринан покачал головой:
К какой расе принадлежал пророк тумана? Ответа по-прежнему не было. Еще одно разочарование. Иногда Ринану казалось, что он вот-вот ухватит истину за хвост. В представлении Ринана истина была чем-то вроде верткой ящерицы или какого-нибудь другого скользкого, неуловимого существа. Она всегда убегала прежде, чем инквизитор успевал хотя бы разглядеть ее, не говоря уж о том, чтобы поймать. Пару раз он был уверен, что одолел противника, но нет, самое большее, на что он мог рассчитывать, был сброшенный хвост ящерицы.
Вот и сейчас.
– Я помогу спастись от чумы тому, кто ответит мне, к какой расе принадлежал пророк тумана, - повысил голос Ринан Сих. - Я могу спасти любого, это в моей власти.
Сейчас он обращался не только к тем, кого допрашивал, но ко всему городку.
Бесполезно. Они попросту ничего толком не видели. Не разглядели, не поняли. Ответы сыпались отовсюду, люди кричали, поднимали руки, вытягивали шеи - делали все, лишь бы инквизитор обратил на них внимание и оценил их усердие. Называли самые разные расы, даже троллей.
Обостренное чутье подсказывало Ринану, что все эти люди лгут. Не из желания ввести в заблуждение инквизицию, разумеется, а просто в жалкой попытке спастись. Спастись любой ценой.
Бедняги. Они уже обречены и какой-то частью своей личности знают об этом. Разум еще пытается сопротивляться, а плоть уже сдалась смерти. Тщетная иллюзия: якобы ни одно из существ, наделенных разумом, не в состоянии воспринимать собственную смерть. Мол, это за гранью понимания. Ничего подобного! Большинство нормальных людей, троллей и прочих в какой-то миг смиряются с собственной смертностью и как бы дают согласие умереть. Сдаются. Иногда это выглядит как трусость, иногда - как храбрость. Но смерть никогда не забирает разумное создание без предварительной «договоренности» с ним.
Опытный взор инквизитора различал готовность умереть в лице Рузака. И точно так же Ринан Сих видел, что Пенна не сдается, что она продолжает сопротивление. Эту женщину, какой бы стойкой она ни была, еще предстоит сломить до конца.
