Биркин Гриф привстал. Тяжело припечатывая шаг, он подошел к окну и взглянул на своих людей. Его дыхание стало хриплым. Потом он повернулся к Кромису, и тот увидел, как потемнело его лицо.
— Значит, нам надо ехать, а еще лучше — лететь. Очень скверно. И далеко Мойдарт? Наша королева успеет собрать войско?
Кромис пожал плечами.
— Ты кое-что забыл, мой друг. Я жил отшельником, предпочитая поэзию судам и мечам. Мой… осведомитель… сообщил мне лишь то, что я тебе передал. Вскоре после этого он умер. Отчасти он ответственен за дым, который вы видели.
Он залпом осушил кружку и продолжал:
— Что я бы тебе посоветовал… Поднимай свой отряд и отправляйся на север, кратчайшим путем и налегке. Если королева собрала армию, я не сомневаюсь: ты сумеешь выяснить все ее сильные и слабые стороны прежде, чем начнутся настоящие сражения. Я не говорю о том, что это прямой долг метвенов. Скажи, что готов взять на себя командование. Только предложи: у людей короткая память, а короля, именем которого мы действовали, больше нет. Если армию собрать не удалось, или если ею уже командует кто-нибудь из метвенов — устраивай вылазки, налеты. Узнай, где сейчас Кэнна Мойдарт, и постарайся попортить ей кровь.
Гриф рассмеялся.
— О да, колоть ее во все места… Это я хорошо умею. И мои ребята тоже… — внезапно он снова помрачнел. — Но мне понадобится время, чтобы ее догнать — наверно, около недели. Если только она уже не стучится в дверь.
— Думаю, пока не стучится. Действуй в этом направлении, сколько бы времени это ни заняло. Вести всегда ищут тайные тропы. Недели три у нас еще есть. Никто не поведет армию по холмам. Можно надеяться, что мы свяжем ее боями задолго до, того, как она доберется до Вирикониума.
— Ну-ну. Для нас эти недели пролетят как минуты.
— Сегодня я уезжаю в Город. Позабочусь о том, чтобы метвены вовремя поддержали королеву Джейн, и попробую найти Тринора — он был бы нам очень полезен. Если армия уже выступила — сомневаюсь, что королева осведомлена столь же плохо, как я, — то я к вам присоединюсь скорее всего в Дуирнише, и помогу, чем смогу.
— Ясно, Кромис. Что тебе нужно в этом беспокойном городе, так это пара ребят. Я прикажу…
Кромис остановил его, подняв руку.
— Я поеду один, Гриф. Возможно, станет жарко, но мне это только на пользу. Я совсем разучился держать в руках клинок.
— Вот-вот, я и говорю: клуша. — Гриф вернулся к окну и крикнул во внутренний двор: — Ложитесь спать, лодыри! Через три часа подъем, едем на север!
Гриф не изменился. Как бы то ни было, он был жив и жил полной жизнью. Кромис подошел к нему и похлопал по мощному плечу.
— Скажи мне, Гриф, чем ты занимался все эти годы? Великан разразился громоподобным хохотом, на редкость заразительным. Его люди, которые слонялись по внутреннему дворику, тоже рассмеялись, хотя скорее всего не слышали вопроса.
— Как думаешь, чем метвену приличествует заниматься в мирное время — а, квочка? Вернее, так: чем метвену вообще не приличествует заниматься? Продавал контрабандой дистиллированное вино крестьянам с болот Кладича — пойло, надо признаться, омерзительное. Понимаешь, вера запрещает им пить, но…
Кромис наблюдал, как оборванцы Грифа исчезают во тьме — так, словно им не терпится скрыться. Плащи реяли по ветру. Помахав вслед своему пышно разодетому другу, поэт повернулся к лошади, которая выдыхала в холодную ночь облачка пара. Проверил подпругу и вьюки, забросил за спину свой восточный инструмент… И подтянул стремена. Времени мало, и придется скакать во весь опор.
С наступлением темноты ветер, покинувший Бальмакару, вернулся и задул с новой силой. Рябины качались, свистя и шелестя, и все никак не могли успокоиться. Порыв ветра отбросил с лица Кромиса прядь волос. Он оглянулся назад, на башню, которая как будто выросла, темнея на фоне кобальтового неба. Позади рычал и бесновался прибой. Повинуясь какому-то странному полуосознанному чувству, Кромис оставил в верхней комнате зажженный светильник.
Но баан, убийца его сестры, лежал в глянцевых ножнах за пазухой. И тегиус-Кромис уже знал: возврата нет. Наступит утро, но он не примчится на этот свет, чтобы снова забыть о сражениях.
Волна беженцев затопила дороги Вирикониума. Все несли факелы, и эта картина наводила на мысли о кругах ада. Лошадь боялась огня, и Кромис пристроился в хвост процессии. Старики толкали тележки, нагруженные гремящим домашним скарбом, женщины несли младенцев или вели за руку детишек постарше. Домашняя скотина крутилась под колесами повозок.
На лицах людей, мимо которых он проезжал, застыли смущение и испуг. Мерцающий свет факелов ярко освещал их. Кто-то отворачивался, украдкой сплетая пальцы — считалось, что это помогает обрести защиту Боринга, которого кое-кто почитал как бога. Кто-то совершал причудливый кивок головой, дабы призвать Кольпи. Это еще что такое? Кромис терялся в догадках. Здесь были лишь насмерть перепуганные горожане, готовые бежать на край света, только бы не оказаться втянутыми в междоусобицу. У них и в мыслях не было присоединяться к кому бы то ни было.
Кромис въехал в Город через его двенадцатые ворота, Врата Нигга. Никто не остановил его — даже для виду: привратника не было.
Обычное угрюмое настроение Кромиса стало совсем мрачным, когда он свернул на Протонный Круг, вымощенный древним, очень стойким материалом, который поглощал стук копыт.
Вокруг вырастали Пастельные Башни — высокие, грациозные, безупречные, как математический график, светло-голубые, сизые, цвета фуксии. Их высота достигала сотен футов. Так уже давно никто не строил. Одни утверждали, что этот причудливый проект стал звездным часом некоего высокого искусства; другие считали, что башни наглядно представляют геометрию Времени.
Теперь половина была обезображена и почернела от пламени. Еще две или три башни наполовину обрушились изнутри или снаружи.
У кого поднялась рука на такую красоту? Да, что-то изменилось в самой природе вещей, и мир больше никогда не сможет стать прежним.
Строго говоря, Протонный Круг был не кругом, а спиралью, которая взмывала в воздух на сотню ярдов, опираясь на тонкие, изящные колонны из черного камня. На самой вершине стоял дворец Младшей королевы — бывший Чертог Метвена. Это было далеко не самое большое здание в Городе. Дворец напоминал филигранную раковину, белоснежный металл ее стен чуть заметно трепетал, издавая певучий звук. Перед высокой сияющей аркой стояли стражи в ливрее цвета древесного угля. И, само собой, Кромиса спросили, кто он такой и чем занимается.
Метвен? С трудом верится. Возможно, у людей действительно короткая память, но главное возражение состояло в другом: метвены просто так во дворец не приходят. Так что поначалу незваного гостя попросту отказались впускать — на самом деле, весьма похвальная бдительность.
Однако у тегиуса-Кромиса память была отменная. И он еще не забыл кое-какие слова, известные только дворцовой страже.
