Книга Вирикониум, страница 94. Автор книги Майкл Джон Харрисон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вирикониум»

Cтраница 94

Каждая карта походила на маленький, ярко освещенный дверной проем в конце коридора. И она, Мэм Эттейла, похоже, слишком состарилась, чтобы шагнуть туда и остаться навеки в картонной коробке с раком-отшельником и стаей летящих лебедей.

Направляясь к задней стенке павильона, чтобы узнать, что расстроило ее подопечного на этот раз, она остановилась, наугад перевернула одну карту, уставилась на нее, тяжело дыша… и медленно кивнула. Потом раздвинула занавески и выглянула наружу.

Мощь Знака Саранчи значительно возросла, хотя взгляды и виды на будущее день ото дня становились все непонятнее. Орден жаждал мести — помимо всего прочего, за кровавую стычку в бистро «Калифорниум». Вот уже месяц, если не больше, шпионы и соглядатаи обшаривали густонаселенные кварталы Низкого Города в поисках Анзеля Патинса. Они не искали торных путей, но терпения им было не занимать. Все следы вели к Веселому каналу. Теперь они пересекали Всеобщий Пустырь, стремительно и бесшумно приближаясь к жилищу трепещущей Мэм Эттейлы. Да, это были они: их движения были слишком странными, чтобы обознаться. Закутанные в тряпье, высоко взлетая в воздух и вскидывая руки немыслимым образом, они перепрыгивали через могилы. Странные, почти бесформенные головы были обмотаны лоскутами, ножи в лунном свете казались белыми.

С коротким бульканьем, за которым могли последовать другие подобные звуки, Патине откатился в темный подлесок на дальнем берегу канала…

Вскоре после того, как приверженцы Знака вошли внутрь, павильон зашатался. Атласные стенки захлопали, словно он когда-то умел ходить, а теперь пытался вспомнить, как это делается. Одновременно послышались жутковатые мерные удары — казалось, два или три топора рубят сырую колоду. Каждый удар сопровождался возгласом ужаса и недоумения. Прикусив губу, Патине отползал все дальше в сорняки. Он зажал уши ладонями, но это ничего не изменило. Ножи мерно поднимались и опускались, и павильон, словно и впрямь научившись ходить, продолжал неуверенно двигаться по льду. Скоро он достиг середины канала, где еще недавно торговали жареными каштанами, а рядом бегали на коньках мальчишки с засахаренными анемонами, и рухнул. Какое-то время под мятым атласом что-то ворочалось; потом ткань выпустила то, что скрывалось под ней. Бесшумной клочковатой волной, похожей на тень облака на каменной осыпи, бесформенные фигуры поползли на кладбище. Павильон булькнул и стих. Каким-то образом он зацепил ножки опрокинутой жаровни. Огонь словно нехотя лизнул его грязный атласный полог… и все исчезло в бесшумной вспышке пламени.

Анзель Патине стоял на льду, освещенный желтым призрачным светом. В приступе чувств, которые толком не осознавал, он вытащил нож, заорал и побежал в сторону холмов. Там его заманили в засаду, и он был убит среди могильных камней.


Недалеко от Всеобщего Пустыря, посреди морозной, пропахшей капустой ночи, пинками погонял своего пони Гробец-карлик. Ноги у него совсем окоченели. Проплутав по пустошам три-четыре недели, они с Целларом-птицетворцом вошли в Город через Врата Нигг. Риск и лишения сопровождали их всю дорогу — впрочем, как всегда. Древние вараны следовали за ними по пятам, собирались ночью вокруг их костра и, мигая своими маленькими глазками, глядели на огонь. Пони по колено проваливался в дыры, из которых когда-то сочились химикалии. Огромная птица сначала неподвижно висела высоко в воздухе, прямо над ними, а потом осторожно, словно чего-то опасаясь, уселась на скалу и озадаченно разглядывала их круглыми умными глазами — птица с перьями из металла! Здесь, на Севере, не нашлось бы и акра, где не был бы похоронен кто-то из друзей карлика. Рыцари Метвена, угрюмые старые следопыты, принцы и нищие… все, кто когда-то шатался с ним по этим бесполезным уголкам Империи. Они тоже следовали за карликом, едва на поля былых сражений Великой Бурой пустоши опускалась ночь…

Погода неустойчива, как старая люлька, что качается на холодном железном гвозде дня солнцестояния, и Вирикониум, убаюканный, тепло закутанный, спит.

Слышите его болезненный храп, доносящийся из верхних окон? Лунный свет и снег, что выпал на прошлой неделе и успел слежаться, выбелили мозаику его крыш, и она напоминает модель некоей новой, сомнительного свойства геометрии.

Низкий Город посторонился, пропуская карлика, едва тот пересек его границу. Собаки дрожали перед своей конурой — иных признаков жизни город не подавал. Из подворотен несло мочой, гололедицей и — совершенно безбожно — капустой. Гробец смотрел на него словно со стороны — впрочем, как всегда… И не понимал. Затаенное предвкушение, холодное очарование, стойко сопротивляясь его интуиции, такой же крошечной и страннообразной, как и его тело, наполняло неслышным звоном каждую поверхность. На миг — но только на миг — карлик почувствовал оба Города разом, ощутил, как они накладываются друг на друга беспорядочной россыпью залитых лунным светом треугольников и лабиринта проездов. Этот причудливый образ заставил его улыбнуться, но отложился в памяти. Может, он увидел будущий Город, где уже не живут люди?

Слишком много нищих. Больше, чем может себе позволить город. Они слоняются парами и поодиночке. Уродство, которое днем будет выставлено напоказ у дверей трактиров на улице Маргариток, пока полускрыто тряпками с рваными краями и странными тугими повязками… Может быть, наедине с собой они пытаются найти в нем некую утонченность — или используют его для более тонкой игры? Гробец привстал в стременах, чтобы заглянуть через парапет моста…

Чей-то большой палец задевает копыто пони; он сам похож на копытце — маленькое, с твердым кончиком, царапает булыжник…

— Хоть кто-то поддерживает жизнь этой ночи, — заметил карлик.

Под ним тянулся Веселый канал — изогнулся ледяной кривой, сужаясь к Низам, на его поверхности играли тусклые отблески Луны.

— Чудненько. Лед прочный. На нем даже жаровню поставили…

Однако Целлар, казалось, был по-прежнему погружен в свои мысли.

— …Ну вот, уже опрокинули!

Издали донеслись слабые крики, потом вопли и смех.

— Слушай, Целлар… Какие-то обормоты подожгли палатку фокусника!

— Я ничего не вижу.

— Ты ничего не хочешь видеть. Скучно с тобой, вот что я тебе скажу. Ладно, все равно темно, хоть глаз выколи… — карлик разочарованно вздохнул и снова вытянул шею. Ничего. Его пони от нечего делать начал топтаться на месте. Когда карлик снова нагнал старика, тот придержал коня и издал нервный смешок.

— Эти нищие уже давно идут за нами. Держи свой топор наготове. Подозреваю, они не те, кем кажутся.

— Хочешь сказать, что вид у них боевой? Да, за монетку они кого хочешь уделают… — карлик переложил топор от одного плеча на другое. — Ну, зашибись!..

Он оглянулся и украдкой бросил взгляд на нищих, вприпрыжку следующих за ним. Вялые, словно лишенные половины костей, с трясущимися коленями, они размахивали руками, чтобы сохранять равновесие. Омерзительное зрелище.

— Ты прав. Их тут целая армия!

У всех были горбы, все страдали зобом. Бесформенные головы были обмотаны заскорузлыми бинтами и увенчаны шляпами с рваными полями. В Артистическом квартале и вокруг заброшенной обсерватории Альвиса они собирались огромными толпами. Раскачиваясь с безумным видом, окутанные клубами белого пара, они праздно следили, как Гробец и Целлар проезжают мимо, а потом присоединялись к безмолвной процессии, что следовала за всадниками. Раз из толпы донесся тихий стон. Лошадь Целлара поскользнулась и метнулась от одной обледенелой колеи к другой. Пони держался на ногах куда тверже, но двигаться приходилось медленно. Они поднимались по склону Приречного холма, между лавочками с запертыми ставнями и пустыми тавернами…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация