— Вставай, пойдем.
Себастьян просунул руки под мышки ребенка, приподнял его, пошатнулся и едва сам устоял на ногах. На мгновение свет померк у него в глазах, голова опять закружилась.
— Мне не унести тебя, парень. — Он опустил мальчика на землю и обнял его, придерживая за плечи. — Придется тебе самому идти. Попытайся удержаться на ногах. Сумеешь?
Губы Энтони разжались, худенькая грудь вздрогнула, когда он сильно потянул в себя воздух. Затем мальчик кивнул.
— Молодец.
Себастьян двинулся обратно к коридору. Он не был уверен, что сумеет вывести мальчика, не знал, есть ли другой выход отсюда. Дождь стучал по крыше, по высоко расположенным окнам. Он так сильно сосредоточился на том, чтобы переставлять одну за другой ослабевшие ноги, направляясь с мальчиком к арочному проему, ведшему в экипажную, что шлепанье подошв по грязи услышал только тогда, когда наружная дверь в каретный сарай распахнулась.
ГЛАВА 64
Себастьян заслонил мальчика собой.
— Дверь в другом конце прохода, — шепнул он ему. — Выбирайся отсюда и беги что есть духу в лес.
Если ему удастся задержать Ньюмена здесь, в каретном сарае, тот не сумеет разглядеть, что происходит в темном коридоре за его спиной.
Аарон Ньюмен маячил в открытом проеме, его худая фигура темным силуэтом возникла на фоне заливавшего двор дождя.
— Стоять на месте! Подними руки так, чтоб я их видел! — рявкнул он, сжимая обеими руками охотничье ружье. — А ну, делай, как я сказал, а то, клянусь, пристрелю сразу.
Себастьян поднял руки и упер ладони в арку проема над головой.
— Все кончено, доктор Ньюмен.
Пальцы доктора крепче сжали украшенный резьбой ствол.
— Не хотелось бы спорить, милорд, но у меня другое мнение.
До слуха Себастьяна доносились сзади тихие всхлипывания перепуганного мальчишки, едва слышный шорох босых ног по мощеному каменному полу. Энтони крался к противоположному концу коридора, и Себастьян старался сохранять спокойствие в голосе, хотя от лихорадочных ударов пульса звенело в ушах.
— Я же не один явился к вам. В окружении залегли магистрат Лавджой с полудюжиной констеблей.
Ньюмен насмешливо фыркнул.
— А вы не отказали себе в удовольствии сыграть роль авангарда? Довольно неумно с вашей стороны.
Энтони уже добрался до конца коридора.
— Мне известно о том, что произошло с вашим сыном. — Он несколько раз шаркнул каблуком по камню, чтобы заглушить скрип отодвигаемого с двери засова. — Знаю, что случилось с ним на борту «Гармонии». Я понимаю и ваш гаев, и вашу жажду справедливости. Но почему вы не обратили месть против тех, кто поступил с ним так? Зачем убивать невинных?
Ньюмен покачал головой, мускулы на его лице нервно подергивались.
— Со смертью приходит конец страданиям. А я хотел, чтобы они заплатили за все, что сделали с Гедеоном и со мной. Хотел, чтобы они испытали мои страдания. Они убили моего сына. Я убил их сыновей.
— Эдвард Беллами не убивал вашего сына.
— Но и не защитил его. Мой сын был поручен его заботе. Беллами был капитаном корабля. Если кто имел власть предотвратить трагедию, это он.
— Первым вы убили сына Торнтона. Но почему?
— Торнтон был священнослужителем. Человеком, отдавшим себя на службу Богу. А он подстрекал их убить Гедеона. Подстрекал! Мэри Торнтон все рассказала мне перед смертью. Все! Рассказала о том, как преподобный уверял убийц, что Господь простит их. Ну так он жестоко ошибся.
— Вы и ее убили? Мэри Торнтон?
Ньюмен покачал головой.
— Не я. Ее покарал Господь.
Аарон Ньюмен теперь стоял вплотную перед ним, и Себастьян внимательно следил за выражением его серых яростных глаз. Вслед за тихим хлопком распахнувшейся в противоположном конце коридора двери послышался топот ног по мокрой земле двора, и виконт в то же мгновение понял, что доктор тоже услышал его.
Рот доктора искривился в злобной гримасе.
— Ах вы сукин сын!
Себастьян отпрянул назад, когда палец Ньюмена нажал на спусковой крючок и раздался выстрел.
Первый ствол разрядился с оглушительным взрывом, от которого полетели в стороны осколки камня и деревянные щепки. Воздух наполнился густыми клубами дыма и зловонием пороха.
Себастьян бросился назад в вымощенный камнем коридор. Он хотел выбежать через ту же, что и Энтони, дверь, теперь стоявшую открытой, но уже в следующую минуту понял, что это было ошибкой. У врага еще один выстрел. А сам он, теперь ясно видимый на фоне незакрытой двери, представлял собой прекрасную мишень, промахнуться по которой было невозможно.
Поэтому Себастьян быстро нырнул в первое же стойло, раненую руку словно ожгло огнем, когда он задел ею за деревянные доски переборки, и упал на колено. Гнедой шарахнулся в сторону, испуганно заржал, вскидывая голову. Копыта выбивали бешеную дробь на каменном полу.
Себастьян быстро вскочил на ноги, но тут голова опять сильно закружилась, и все заплясало перед глазами. Собрав силы, он все-таки проскользнул в дальний конец стойла, куда падала тень. По лицу, смешиваясь с потоками дождя, стекали струи пота. Виконт затаил дыхание, прислушиваясь к шагам доктора по проходу, затем выхватил из голенища нож и взрезал постромки, удерживавшие коня на привязи. Зажав их в кулаке с такой силой, что края кожаных ремней до боли впились в ладонь, стал ждать Ньюмена.
Вот доктор появился в поле зрения: он крался по темному проходу, не спуская глаз с открытой двери в дальнем конце коридора. Гнедой еще раз заржал, встал на дыбы, и в этот момент Себастьян выпустил поводья.
Конь метнулся вперед, кожаная узда хлестнула по стойке, и звук этот заставил Ньюмена оборотиться. Себастьян сильно кольнул коня в круп, тот как бешеный вылетел из стойла. Ньюмен отпрянул назад и рефлекторно нажал пальцем на спуск. Охотничья двустволка ответила оглушительным выстрелом, конюшня наполнилась грохотом и дымом, пуля разнесла в щепы ближайшую стойку, взметнула в воздух обломки дерева и осколки камней. И в это мгновение Себастьян прыгнул на доктора.
Сила столкновения отбросила стрелявшего к противоположной стене, ноги их переплелись, и Ньюмен упал навзничь, тяжело рухнув на каменный пол. Себастьян навалился на него, и лезвие ножа оказалось в дюйме от горла доктора.
Во внезапно наступившей тишине Себастьян сквозь в звон в ушах, все еще стоявший после выстрела, слышал лишь собственное тяжелое дыхание и шум дождя, доносившийся сквозь открытую дверь.
И что-то еще. Отдаленный стук приближающихся лошадиных копыт.
Губы Ньюмена шевельнулись, грудь его напряглась, когда он, болезненно морщась, потянул воздух.
— Прикончите меня, — прохрипел он едва слышно. — Что вам мешает?
