Альба?
Карл отложил дощечку с рисунком и стал перебирать прочие вещи, находившиеся в том же мешке, и во втором, помеченном буквой «бык», и в третьем… Он полагал, и не без оснований, что, если уж уцелели эти кроки, должны были сохраниться и другие рисунки. И он их действительно нашел, ведь в свое время он рисовал Сабину много и часто, однако все это было не то, а то, что ему сейчас было необходимо, скорее всего, находилось в одном из кожаных тубусов, как поленья сложенных в картографическом кабинете. Исследование прошлого оказывалось на поверку чрезвычайно хлопотным делом, но, и то сказать, порядка в его вещах не было никогда, а ведь они успели побывать и в чужих руках.
С другой стороны, пожал плечами Карл, что есть порядок?
Любой порядок есть отражение цели, а цель у него сейчас была совершенно необычная. Во всяком случае, в те времена, когда эти вещи еще складывали его собственные слуги под его, Карла, личным присмотром, он вряд ли мог даже предположить, какие рисунки и в каком порядке захочется ему рассмотреть когда-нибудь в будущем, решая проблему, о которой он тогда даже не догадывался.
Он уже направлялся к дверям, ведущим к залу с картами, когда взгляд его случайно упал на россыпь всевозможных предметов, которые он только что, всего несколько минут назад, небрежно высыпал из одной из больших корзин. Вещей было много, но он зацепился взглядом только за одну из них – маленькую самодельную книжку, скорее даже блокнот или альбом. Таких блокнотов среди его вещей должно было быть немало, но Карл вспомнил сейчас именно этот. И, вспомнив, вернулся, поднял книжку, переплетенную когда-то давно в Мемеле – его собственными руками – в шагреневую кожу, крашенную в серебряный цвет, а теперь серую, облезшую, перелистнул страницы и решил, что даже если все прочее окажется сном разума, то одной этой книжки будет достаточно, чтобы оправдать все его усилия. Карл покачал головой, дивясь замысловатому рисунку судьбы, положил вещицу в карман камзола и продолжил свой путь.
Он прошел через несколько залов, скользя равнодушным взглядом по своим не разобранным еще вещам и только удивляясь отстраненно тому, сколько же всего он, Карл, успел скопить до того, как отправился в южный – несостоявшийся – поход. Затем он вошел в картографический кабинет и здесь неожиданно для самого себя, надолго – минуты на две или три – замер, снова, как и прошедшим днем, рассматривая большую карту ойкумены. Он ничего специально не искал, просто, войдя в зал, вдруг уловил проблеск какой-то смутной еще мысли и сразу же остановился, опасаясь вспугнуть интуицию, которая, вероятно, не зря и неслучайно дала о себе знать именно сейчас. Взгляд Карла бесцельно и бездумно блуждал по карте, не выбирая дорог и направлений, скользил то с севера на юг, то с востока на запад. Мелькали города, в которых ему приходилось бывать, и те, через которые ни разу не пролегли его дороги. Перед глазами Карла проносились зимы, менявшие облик отраженной на карте ойкумены, и летние дожди взбивали пену зеленеющих лесов. Дороги и реки, которые тоже суть дороги, мизерные следы человеческого пребывания на неизменно прекрасном лике созданного богами мира, и вечные горы, и океан, и…
Да, рассеянно подумал он, возможно…
Что?
Неожиданная дрожь прошла по всему его телу, как внезапный озноб, как резкий порыв ветра по водной глади.
Что?
Впрочем, определить причину случившегося было несложно. Вздрогнули и синхронно завибрировали Убивец и Синистра, передавая свое внезапно возникшее возбуждение, свой опасный непокой, свою тревогу прямо в тело Карла. Инстинктивно он положил руки на рукояти клинков и принял их призыв. Его оружие просилось на волю. Это не было боевой тревогой, но «чувство», одновременно овладевшее мечом и кинжалом – совершенно незнакомое Карлу, испытанное им впервые, – было таким сильным, что игнорировать его, что бы это ни было, он не мог. Не раздумывая, не медля, Карл извлек клинки из ножен и поднял перед собой. То, что он почувствовал теперь, было похоже на то, как тянет речное течение лодку, пытаясь вырвать из рук крепко зажатую в ладонях веревку. Плавно, но сильно клинки «тянулись» к карте ойкумены, и Карл, еще не вполне осознав, что происходит, не поняв, но приняв их «желание», по наитию широко развел руки в стороны, позволив стальным братьям повернуться туда, куда они того желали. Кажется, такой прием назывался триангуляцией, но думать об определениях геометрии Стига Карлу было недосуг.
Между тем клинки успокоились так же внезапно, как «ожили» несколькими мгновениями раньше, замерли в руках Карла и теперь указывали… Да, если продолжить их осевые линии до поверхности карты, то обе они сходились в одной и той же точке, и точка эта находилась в Мраморных горах, лигах в трехстах от Флоры на юго-запад. И хотя масштаб карты не позволял со всей определенностью сказать, куда именно указывает его оружие, Карл ни на мгновение не усомнился, что место это – Саграмонские ворота.
Саграмонские ворота…
Самый удобный перевал на пути через Длинный хребет. Если идти с востока на запад, дорога лежит через долину Пенистой, через «Три ступени», как называют в тех местах долгий подъем к седлу, и наконец сами Ворота – узкое ущелье, выводящее на пологий спуск к долине Ледницы уже по другую сторону хребта. Карл проходил этой дорогой дважды. Один раз – семьдесят три года назад – он шел именно так, с востока на запад, из Во в Высокие Земли. Если быть объективным, никакой особой необходимости идти через горы тогда не было. Возможно, причиной того, что Карл выбрал эту дорогу, стало простое любопытство.
Впрочем, ничего примечательного тогда не произошло, и путешествие через верхнюю Флору, Мраморные горы и Длинный хребет ничем особенным Карлу не запомнилось. Однако простой подсчет времени показывал, что произошло это на следующий год после Серебряного Полнолуния, хотя на этот факт Карл обратил внимание только сейчас и только потому, что и во второй раз он шел через Саграмонские ворота менее чем через год после сражения на Лоретте, а значит, снова после Нового Серебра. Правда, в тот раз Карл двигался в противоположную сторону, с запада на восток, и, пройдя долиной Ледницы, обнаружил, что перевал закрыт. Ему не хотелось зимовать в этих богами забытых местах в ожидании, пока весна откроет дороги, и он вернулся тогда в Сегед и, легко изменив планы, отправился в свое второе путешествие в земли убру.
И вот его приглашают в дорогу в третий раз.
«Приглашают?» – споткнулся он, казалось бы, о случайно всплывшее в его мыслях слово. Возможно.
– Возможно, – повторил Карл вслух. – Но почему именно сейчас?
Отель ди Руже он купил и отдекорировал к свадьбе тридцать два года назад. Как ни мало прожили они со Стефанией вместе, все же Карл провел во дворце много дней и ночей. Не раз и не два бывал он и в картографическом кабинете. И большую карту ойкумены видел много раз, и здесь, в своем доме во Флоре, и в других местах. Однако Убивец ни разу не проявил себя таким образом, как сейчас.
Синистра, напомнил себе Карл, тогда у меня не было Синистры.
А еще, признал он очевидное, снова случилось Серебряное Полнолуние и Голубая Странница взошла над Парусом.
