«Наверное, это сделали фашисты», – решила она затем, вспомнив непонятные, но интересные взрослые фильмы, в которых мужчины в красивой черной форме – фашисты – убивали всех хороших людей.
Лика медленно и неуверенно спустилась по лестнице. Переступила сначала через одну, а потом и через другую ногу мертвой женщины – та лежала, почему-то широко раздвинув изрезанные ноги. Обогнула одного из немногих вооруженных мужчин – в руке тот сжимал меч наподобие коры
[36]
или турецкого ятагана, а из груди его торчал толстый веритон,
[37]
и пошла дальше в глубь зала, лавируя среди тел и стараясь не ступать в кровь.
Смотреть на мертвых оказалось страшно, хотя прежде, в лоджии, она на это внимания не обратила. Но с другой стороны, лежащие вокруг тела притягивали ее взгляд, и Лика смотрела. Она даже специально рассматривала какие-то детали, которые почему-либо привлекали ее внимание, и все шла и шла между разбросанными как попало телами вперед. Куда? Зачем? Об этом она не думала.
В голове было пусто, только мелькали, по временам, какие-то непонятные ей самой слова, типа «барбилон»
[38]
или «скорпион»,
[39]
да звучавшие наподобие птичьего языка обрывки медицинских диагнозов по поводу полученных этими несчастными травм и увечий.
Незаметно для себя Лика дошла почти до самого трона и здесь впервые увидела живых людей. Первым оказался человек в черной кольчуге и железном островерхом шлеме. «Шишак, как у русских богатырей», – привычно отметил кто-то спокойный, рассудительный и все знающий внутри нее. Воин сидел прямо на верхней ступени тронного возвышения и держал на коленях небольшой каменный шар. «Где-то я его уже видела», – отстраненно подумала она, рассматривая серый, будто из песчаника выточенный шар. Мужчина был неподвижен, его голые ладони лежали на шаре, на шар смотрели его опущенные вниз глаза. Лика сначала даже подумала, что это статуя, но по лицу мужчины стекали крупные капли пота.
На Лику он внимания не обратил, хотя она давно уже торчала в зале и долго шла через него, пробираясь к трону. Однако воин на Лику не смотрел.
«И не посмотрит, – поняла она. – Меня здесь нет».
Она подошла ближе и увидела наконец еще одного живого человека. У основания трона, прямо под ногами сидящего, сгорбился стоящий на четвереньках седой человек. Вернее, он не стоял, а что-то непонятное там делал, но Лика не могла рассмотреть что. Сверху до пояса он был облачен в рыцарский доспех – Лика видела спинные пластины стального панциря, наплечники, буфы и наручи, налокотники и другие железки, скрепленные кожаными ремешками, но ниже пояса рыцарь был голым. Его длинные седые волосы белой волной лежали на отполированной до зеркального блеска броне, и Лика была удивлена и даже поражена тем, что такой «солидный мужчина», рыцарь, как Айвенго или король Артур, появился на людях «с голой попой» и еще дурачится самым неумным образом и тоже на глазах у посторонних. Во всем этом было что-то стыдное и нехорошее, такое, на что Лике, наверное, смотреть не следовало, и, постояв секунду в нерешительности, она отвернулась. Однако отвернувшись от седого рыцаря, она снова увидела весь тронный зал и поняла, что и сюда смотреть она не хочет тоже. Но куда-то же смотреть она была должна? Еще хуже было то, что Лика вдруг услышала множество разнообразных звуков, которые почему-то не слышала раньше и которые неожиданно ворвались ей в уши с невероятной силой. «Как будто включили звук». И среди этих звуков оказались два, от которых ее сразу затошнило. Она услышала остервенелое жирное жужжание множества мух («Навозные мухи!») и сразу же живо представила себе, как рои толстых отвратительных насекомых вьются над лужами теплой крови. А еще она услышала хриплое дыхание старого рыцаря, частое, с низким, похожим на львиное рычанием, рвущимся из его горла, и подумала, что он животное.
«Животное и есть!» – решила она, продолжая отчаянно бороться с подступившей к горлу тошнотой.
«Только моей блевотины здесь и не хватает, – сказала она себе грустно. – Все остальное уже есть».
И в этот самый момент старик за ее спиной коротко взревел. Это был какой-то ужасный звук, и не только потому, что был похож на рычание медведя или льва. Это был нехороший, противный звук, и Лика вздрогнула даже от неожиданности, а потом ее передернуло от отвращения. А старик выплюнул какое-то короткое слово, которое Лика услышала, но не поняла, вернее, не разобрала, и наступила тишина. Ну почти тишина, и Лике ужасно захотелось повернуться и посмотреть, что там, за ее спиной, происходит, но повернулась она не сразу – ей было страшно и противно, – а только тогда, когда рыцарь заговорил.
– Надеюсь, тебе это понравилось, дорогая, – произнес прямо над ухом Лики сильный низкий голос.
Лика снова вздрогнула и оглянулась. Рыцарь уже поднялся на ноги и стоял совсем близко к ней, но смотрел не на Лику и говорил не с ней. Теперь Лика смогла его наконец рассмотреть. Он был высок и широк в плечах, если, конечно, наплечники и буфы не слишком приукрашивали его истинное телосложение. У него оказалось властное и жестокое лицо, и он был совсем не так стар, как подумалось ей вначале. Но все это Лика увидела лишь мельком и отметила лишь краем сознания, потому что все ее внимание практически сразу сосредоточилось на той, к кому рыцарь обращался. Оказалось, что здесь есть еще один человек, женщина, присутствия которой Лика прежде не заметила, наверное, потому, что рыцарь закрывал ее своим телом. Женщина лежала на мозаичном полу у самого основания трона. Она казалась мертвой, как и другие женщины в зале, не шевелилась и если и дышала, то так тихо, что Лика этого не видела и не слышала. Но глаза ее были открыты, и они смотрели на Лику. И Лика утонула в этих полных боли, муки и безысходности глазах. Все остальное перестало ее интересовать, перестало что-либо значить, и, кажется, рухни тут все с грохотом, она все равно не обратила бы на это внимания. Она смотрела в глаза женщины, она…
«Кто ты?» – спросили глаза.
«Я…» – Лика запнулась, пытаясь понять, кто же она такая, потому что этот простой вопрос застал ее врасплох. Как оказалось, она не знала на него ответа.
«Я королева Нор», – сказала она, наконец, недоумевая, откуда взялись эти странные слова и что они должны означать.
«Смотри и слушай, королева Нор, – сказали глаза. – Запоминай!»
– Мне понравилось, – сказал над Ликиным ухом рыцарь. – А тебе? Молчишь? И правильно. Теперь твой удел – молчать.
