Книга Сумеречный клинок, страница 66. Автор книги Макс Мах

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сумеречный клинок»

Cтраница 66

— Кенжи… — повторил за женщиной ди Крей, остальные молча прислушивались к разговору, боясь спугнуть удачу: не каждый день приходится слышать о таких невероятных вещах.

«И в самом деле! Черт бы их всех побрал! Лучшей темы найти не могли!»

— Ладно! — усмехнулась Ада. — Все равно ведь заглянули за занавес, да и стесняться, в сущности, нечего и не перед кем, — улыбнулась она. — Расскажу, чего уж! Только сначала дайте-ка мне, Виктор, флягу! Еще пару глотков, и за дело.

Она приняла флягу, сделала пару сильных глотков, посидела мгновение с каменным лицом, переживая «прохождение огня», и, пыхнув трубкой, начала неспешный рассказ.

— Дело давнее, — сказала она ровным голосом, в котором слышались стоны ветра и шелест стали, рассекающей плоть. — Но были времена, когда в горах, да и не только здесь, на высотах, а везде — по всему континенту, — даже на Пыльных равнинах правили перволюди. Так называли себя те, кто пришел раньше, кто стал первым. Мы, я имею в виду клан кенжи, были среди них, оттого и считаемся старшими. Старших кланов немного, но тем больше гордость, хотя древность рода не всегда отливается в золото и власть и не гарантирует выживания. — Чувствовалось, что рассказ не доставляет Аде удовольствия, но и лишних проявлений чувств она себе не позволяла. — Со временем нас осталось гораздо меньше, чем хотелось бы. Мы редко рожаем, вот в чем штука, но зато много и с удовольствием сражаемся. Такова природа оборотней, в каждом из нас живет зверь, и это отнюдь не домашний питомец. Борьба за власть, за лидерство, за земли — вот что такое наша жизнь, да и предрассудки людей не пошли нам на пользу. Даже в Старых графствах, где живут отнюдь не только люди, а иногда и вовсе не люди, даже здесь, в горах Подковы, оборотни теперь в меньшинстве и предпочитают жизнь в тени. Так уж сложилось, и не нам менять ход вещей.

Она задумалась на мгновение, словно бы прислушиваясь к смыслу только что произнесенных слов, пыхнула трубочкой и продолжила все тем же по-видимости ровным голосом, за которым угадывалось, однако, нешуточное напряжение.

— В южной части Квеба, в так называемой Большой Доле, испокон веков из всех меняющих облик жили одни лишь волки-кенжи. Я имею в виду, что клан кенжи правил этой частью графства, да и в других местах наше влияние было велико. Иногда, как это принято у оборотней, в наши земли заходили пришлые, но никогда не задерживались надолго. Раньше или позже, но уходили все. Миром ли, войной, но уходили. Так было долго, если не всегда, но с полсотни лет назад пришла большая волна переселенцев с востока, и правило было нарушено. Ирки — клан молодой, но многочисленный и агрессивный. Им и с прежних-то земель пришлось уходить из-за войны, которую они же сами и развязали. А в горах… Ирки находились в отчаянном положении и готовы были драться до последнего. Но и в графстве ситуация сложилась в ту пору не лучшая. Вовлекать в войну людей было не с руки ни для кенжи, ни для правивших в Квебе перстов. Кво и равки, те совсем малочисленны и всегда идут за главными кланами. А ирки возьми, да предложи после нескольких кровавых схваток мир. Они объявили, что готовы принести вассальную присягу. Указали, что земли много, а оборотней мало. На равнинах человечьи дома уже давно сменили у власти династии оборотней, когда-нибудь, мол, такое случится и на хребте Дракона. Так зачем же зря лить древнюю кровь? Ну, древность их крови вызывала большие сомнения, но резон в словах клановых вождей ирков имелся. Во всяком случае, Дирк Квебский, державший клан перстов, его родич Шак из Серской доли, наш с Каспаром дед Загер и другие старейшины приняли вассальную клятву ирков, позволив им поселиться в графстве. Я тогда была маленькой девочкой, но хорошо помню, как проходил Малый совет в замке Загера. Помню и ирков, пришедших жить в Большую долю. Три родовитые семьи — на равнинах они назывались вождями — девять таборов. Всего около шестидесяти душ, но и нас во всей Большой доле хорошо, если набиралось семь дюжин…

— Дай угадаю! — прервал затянувшуюся было паузу в рассказе «неугомонный» Ремт. — Бароны Цеас…

— Знатный иркский род, — кивнула Ада. — Все так, друг мой Ремт. Все просто.

— Не думаю, — ответил тот крайне «задумчивым» голосом. — Должно быть что-то еще. Что-то существенное.

— И снова прав, — грустно усмехнулась Ада и, приняв дошедшую наконец до нее флягу, коротко глотнула бренди. — Мы, то есть кенжи, давно не охотимся на людей. Даже на войне стараемся не ворошить старое.

— Разумная политика. — Виктор взял у нее флагу, но пить не спешил. — А ирки?

— В деревнях стали исчезать люди, — вместо ответа сказала Ада. — Дети в основном, подростки, девушки. Сначала грешили на диких зверей. В лесах такое случается сплошь да рядом. Медведь-людоед, стая оголодавших волков, снежный барс, да мало ли! Но звери оставляют след. Кости, кровь…

— Оборотни тоже, — осторожно поправил рассказчицу Ремт.

— Да, — согласилась она. — Это-то и настораживало: не было следов. Пошли разговоры. Страх поселился в деревнях. И вот однажды… Ну, скажем так, я охотилась в горах. Просто охотилась! — остановила женщина встрепенувшуюся при упоминании охоты Тину. — Я шла по оленьему следу, а наткнулась на волчий. Вернее, это были оборотни, и от них несло человеческой кровью. Я даже не сразу поняла, что это такое. Неопытная была, молодая. Людской крови не лила и уж точно — не пила. Так в нос шибануло, чуть с ума не сошла. Кровь на оборотней нехорошо действует, особенно на молодых да в зверином облике. Сама, по правде сказать, чуть не озверела. Наверное, мне следовало остановиться. По-умному, не мне было ввязываться в это дело, и уж тем более не в одиночку. Но я пошла по следу и нашла охотничий замок барона Цеаса. Глупо, конечно, но кто же думает о благоразумии в молодые годы…

И снова молчание. Долгое, тяжелое.

Слушая тишину, Сандер поймал себя на мысли, что одной частью души «мечтает» о том, чтобы рассказ Ады закончился как можно скорее, потому что чем дольше длилось повествование, тем хуже ему становилось. Но другая часть его души, если иметь в виду бессмертную душу Александра цу Вог ан дер Глена, «хотела», чтобы рассказ этот длился и длился, не кончаясь никогда. Это была «сладкая боль» — мучительное чувство удовлетворения запретного любопытства.

«Да пропади ты пропадом, сучье отродье!» — воскликнул он мысленно, пытаясь избавиться от наваждения, но брань не помогла. Он и сам, судя по всему, был того же племени. Такое же Богом проклятое отродье одной из этих гуляющих по миру людей чумных сук.

— Я проникла в замок… Остальное… Хотела сказать, неважно, — усмехнулась, словно оскалилась, Адель. — Но нет, это-то и важно как раз. У них в подвалах все и обнаружились, и дети, и женщины… Отец Ольги любил нежное мясо, молодую кровь. Жуткое зрелище, если кто не понял. Я потом много чего видела и во время мятежа, и позже, но такого ужаса, кажется, не видела больше никогда. И ведь я была молодая. Психанула, а тут они! Вот и сцепились. А в замке тогда находились только родители Ольги да трое их родичей…

— Пять против одной… — выдохнула Тина.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация