Абдулла рухнул на холку драгунского коня. Из руки его выскользнула рукоять сабли.
— Убили! — пронеслось над лагерем русских. — Урусы курбаши убили!
И башибузуки с новой силой ринулись в атаку. Они сминали последнюю оборону русских. Теснили их к самым повозкам. У госпитальной палатки отбивался из последних сил поручик Кестнер с десятком солдат охранения.
Сколько солдат осталось со мной, я не видел. В рукопашной некогда считать бойцов. Тут бы врагов всех разглядеть. А то проглядишь одного — и у тебя в животе клинок кинжала или наконечник копья.
Мы дрались почти прижатые к самым повозкам. Рядом отбивался и генерал Радонежский. Вражья пуля убила под ним коня. Теперь, как и все мы, он сражался с башибузуками пешим.
— Прошли уже Заринины полчаса, — не очень понятно буркнул он во время краткой передышки между схватками. — Пора бы.
Но тут на нас снова налетели башибузуки. Стало не до разговоров. Я срубил бритую голову в размотавшейся чалме. Насадил на клинок смуглокожего бородача. Едва ушел от удара прикладом. Взмахнул саблей. И тут мне в бедро впился штык. Распорол штанину, глубоко вошел в тело. Радонежский прикончил быстрым ударом башибузука, который ранил меня. Я оттолкнул труп. Ногу пронзила ледяная боль. Однако, хотя и с трудом, но опереться на нее я мог. А значит, могу и сражаться дальше.
Но драться уже не пришлось.
За нашими спинами выросла громадная тень.
— Всем залечь! — прозвучал громоподобный голос у нас над головами. — На землю!
Я не узнал голос Зарины Перфильевой. Однако подчинился ему. Также поступил и генерал Радонежский. За нами поспешили и солдаты.
А следом над нашими головами ударила пулеметная очередь. Башибузуки покатились по земле, обильно поливая ее кровью. После пулемета по толпе башибузуков ударил столп пламени. И это стало последней каплей для башибузуков.
В их толпе зазвучали крики «Шайтан» и «Иблис». Левантийцы побежали. Неорганизованной толпой, снова давя раненых и нерасторопных товарищей.
— В стороны! — раздался громоподобный голос из «Святогора». — Разойдись!
В тот день я впервые увидел боевую машину «Святогор» своими глазами. Пусть выглядела она несуразно. Да была даже уродливей, чем выглядела на бумаге. Однако в эффективности ее сомневаться было бы глупо. Пулеметные очереди. Всполохи пламени. Даже прирученные молнии. Все это косило обратившихся в бегство башибузуков.
Как только «Святогор» прошел мимо нас, мы с генералом Радонежским поднялись на ноги. Отряхивать и без того приведенные в совершеннейшую негодность мундиры смысла не было.
— Ну как, поручик, — усмехнулся генерал, — это повлияет на ваш отзыв в положительную сторону?
— В самую лучшую, — ответил я.
Глава 4
Главарь башибузуков на коленях перед нами. Руки были прочно связаны у него за спиной. Обритая наголо голова склонена. Я присел рядом с ним. Взяв за бороду, поднял голову. Вгляделся в лицо.
— Это Черный Абдулла, — сказал я, вернувшись к генералу. — Известный бандит. Наш враг еще со времен турецкой войны.
— Проходит по вашему ведомству? — поинтересовался у меня Радонежский.
— Не по нашей экспедиции. Но портреты его до нас доводили.
— Ясно, — кивнул генерал. — Что вы можете сказать о нем?
— Обычный путь бандита из Левантийского султаната. Однако перед войной с нами он попал под влияние британцев. Это на уровне подозрений, прямых доказательств у нас нет. Или не было в те времена, когда до нас доводили сведения о нем. Но если сейчас на него поглядеть, то доказательств не надо.
Френч, надетый под халатом, и найденные у Абдуллы британские сигарки наводили на определенные мысли.
— И что с ним делать? — спросил у меня генерал.
Мы стояли рядом с важным пленником вдвоем.
Бойков продолжал трудиться в госпитальной палатке. А охранение стояло в двадцати шагах, чтобы не слышать нашего разговора. Правда, все с винтовками наготове. Конечно, наш конфиденциальный разговор был слишком подозрителен для остальных. Но меня сейчас это волновало мало. Не до того.
— Вряд ли такой большой отряд мог остаться незамеченным, — пожал плечами я. — Значит, скоро нас найдут разъезды. Скорее всего, казачьи. Или, может быть, пограничные. Им и сдадим Абдуллу. Поговорим с командиром разъезда и все расскажем по поводу того, кто это такой. Его отправят местным жандармам. А там уже пусть они с ним разбираются.
— Так и поступим, — кивнул генерал.
Он обернулся к солдатам охранения, чтобы подать им сигнал. Я тоже отвлекся на секунду. И до сих пор не могу простить себе этой оплошности.
Абдулла странно дернул головой, схватил зубами воротник-стойку френча. Следом тело его выгнулось дугой. Изо рта пошла белая пена.
Я рванулся к нему, хотя и понимал, что уже поздно. Цианистый калий действует мгновенно.
— Слишком хорошая отрава для башибузука, — буркнул я, поднимаясь на ноги. Брезгливо вытер от пены и слюны пальцы. — Он слишком много знал.
Теперь все мои подозрения и предположения придется излагать в рапорте. И писать надо быстро, чтобы отдать рапорт тем, кто встретит нас. Тут дело не терпит отлагательств.
Об этом я сразу же сообщил генералу Радонежскому.
— Конечно, — кивнул мне генерал, — пишите. У нас тут такой разгром, что до завтра вряд ли снова в путь двинемся.
Дело тут было, конечно, не только в разгроме. Слишком много у нас было раненых и убитых. Негодяев на трофейном коне отправился в ближайшую русскую деревню за попом, чтобы отпел мертвых. И проводил в последний путь тех, кому даже Бойков помочь не мог. Все это займет как минимум сутки. Если не больше. Нам слишком дорого обошелся налет Черного Абдуллы.
Казачий разъезд появился к полудню. Одетые в синие гимнастерки молодцы, с шашками, пиками и винтовками. Руководил ими молодой подхорунжий с едва начинающими пробиваться усиками. Он сильно робел генерала Радонежского, а оттого держался с показной лихостью. То и дело пытался подкрутить усы на манер старших офицеров. Но только проходился пальцами по не знакомым с бритвой щекам. Это было смешно.
— Ищут супостатов по всей Таврии, — заявил он, когда Радонежский сообщил ему о том, что банда Черного Абдуллы уничтожена. — Они пограничников на берегу моря вырезали. Те только и успели, что человека в Симферополь отправить. Он примчался, коня загнал. Но спасти пограничников мы уже не успели. Вот и отправили разъезды по всей Таврии. Искать гадов ползучих.
— Нашли, — усмехнулся генерал Радонежский, — и не ваша беда, что мы уничтожили банду Абдуллы. Вот это письмо передайте в симферопольскую жандармерию. — Радонежский протянул юноше запечатанный конверт.
Лицо казака заметно скривилось при упоминании жандармов. Однако ослушаться приказа генерала он не посмел. Приняв конверт, подхорунжий спрятал его под черкеску.
