* * *
Семён, Константин и Богдан вышли в коридор, все прочие остались в операторской.
В коридоре их поджидали пятеро бойцов и старшина.
– Доброволец? – уточнил Константин.
Все пятеро бойцов, не раздумывая, подняли руки.
– Как обычно, – не удивился Константин. – Старшина, назначай подопытного.
Старшина изобразил нечто вроде считалочки (Семёну послышалось, что он шепчет что-то в формате «Вышел немец из тумана…» и далее по смыслу), бесцеремонно тыкая в бойцов пальцем.
Выбранный боец радостно озарился, словно его ожидало нечто приятное и полезное. Семёна это удивило: сам он, несмотря на заверения Богдана, изрядно нервничал.
– Ну вот, другое дело, – удовлетворённо пробормотал Константин. – Заходим.
Четверо бойцов остались в коридоре, все остальные вошли в тамбур перед камерой.
Тамбур был довольно вместительный и походил на медблок. Кушетка, застланная клеёнкой, пара медицинских носилок, прислонённых к стене, стеклянный шкаф с медикаментами и несколько приборов на столе, в одном из которых Семён с тревогой узнал дефибриллятор.
Помимо плафона под потолком, здесь так же, как и в подземных коридорах, были крюки на стенах, и на одном висела масляная лампа.
Двустворчатые двери в испытательную камеру были выполнены из бронелиста и запирались на циклопический засов. Семён сразу вспомнил аналогичный засов в тоннеле под мостом.
«Любят они крепко запираться».
В каждой створке был иллюминатор с толстым стеклом.
Константин усадил бойца на кушетку, сунул ему под мышку градусник и стал мерить у подопытного пульс и давление.
Семён тихонько спросил, что будет с бойцом после учебного «удара». Парализует, как в гаражах, или возможны варианты?
Богдан пояснил, что удар каждого эмпата обладает различными постэффектами, в большом диапазоне. Однако вот этот экземпляр, который сейчас в камере, парализует примерно так же, как зеленоглазая.
– Это у них семейное, – усмехнулся он. – Фирменный такой паралич, надёжный и качественный.
– Нет, я в том плане – откуда такой энтузиазм? Почему все руки тянут? Это ведь больно и неприятно…
– Всё, что не убивает, делает нас сильнее, – мудро заметил боец.
– Молчать, – буркнул Константин. – Дыши ровно, а то выгоню, другого возьму.
– Да, это очень неприятно и жуть как больно, – подтвердил Богдан. – На себе испытал. Но тут, помимо обычной для наших бойцов самоотверженности, есть очень значимый мотив.
– А, понял: вы им за это деньги платите?
Тут все присутствующие, кроме Семёна, не сговариваясь, хмыкнули. Снисходительно так усмехнулись, как взрослые над ребёнком, ляпнувшим вопиющую глупость.
– Деньги здесь ни при чём, – покачал головой Богдан. – Как я уже говорил, чем чаще бьют, тем выше сопротивление. В общем, каждый из них надеется в конечном итоге выработать Иммунитет к менталу. Достичь абсолютного бесстрашия и стать неуязвимым для Элиты. Проще говоря, стать Бесом.
– А это реально?
– До сих пор это никому ещё не удавалось. Но, сам понимаешь, надежда умирает последней. Бесы когда-то были в Ордене. И они отнюдь не были богами. Обычные люди, просто с Иммунитетом. Ну вот, отсюда и надежда…
– Всё, запускай, – скомандовал Константин, заканчивая измерять параметры бойца.
Старшина отодвинул засов и приоткрыл одну створку.
Боец зашёл в камеру, старшина тотчас закрыл створку и запер засов.
Оставшиеся в тамбуре прильнули к иллюминаторам и стали наблюдать.
– А через иллюминатор не пробивает? – шёпотом спросил Семён.
– Для удара нужен визуальный контакт, – пояснил Семён.
– Ну так через иллюминатор же видно…
– Не получится через иллюминатор, – сказал старшина. – Зайдёшь, сам увидишь.
Боец встал перед решёткой, лицом к узнику. Узник что-то сказал – за дверью в тамбуре не было слышно ни слова.
Боец приставил правый кулак к раскрытой левой ладони и легонько поклонился, как это обычно делают рукопашники перед поединком.
Эмпат принял уже знакомую Семёну позу: скрестил руки пониже пупка, склонил голову…
И метнул в бойца пронзительный взгляд.
Да, такая метафора частенько встречается в литературе, но если подходить к этому с точки зрения науки… Казалось бы, как можно метнуть взгляд?
Но здесь возникло именно такое ощущение.
Семёну показалось, что тип в клетке именно метнул что-то физически, как копьё, например. Хотя на самом деле, разумеется, ничего такого не было. Просто коротко и остро посмотрел, что называется, полоснул взглядом.
Боец рухнул на колени, схватился за голову и, несколько раз сильно дёрнувшись всем телом, боком завалился на пол.
«Да это просто какой-то махровый мазохизм… И для ЭТОГО они ещё руки тянут, считалочки читают…»
По команде старшины в камеру вбежали двое бойцов с носилками, погрузили подопытного и резво вытащили его в тамбур.
Старшина не забыл в очередной раз запереть двери за засов, подопытного тем временем переложили на кушетку.
– Ваш выход, маэстро, – скомандовал Константин.
Семён склонился над кушеткой, просунул ладонь под затылок пострадавшего и попробовал сконцентрировать на нём своё сочувствие, как уже делал это в тестовой камере.
Боец был парализован лишь отчасти: он дёргался в конвульсиях, пучил глаза, хрипел и на глазах наливался нехорошей синюшной багровостью. Пена пока что отсутствовала, но и без того зрелище было удручающее и, мягко скажем, отнюдь не способствующее концентрации.
В тестовой камере было легче. Они там были деревянные, словно манекены, и вообще не шевелились.
Что-то не получалось.
Семён чувствовал, что нет отдачи, нет суппорта, который явственно присутствовал во время Паузы. То есть там было так, что сочувственный посыл Семёна трансформировался в мощный поток энергии и насквозь пронзил пострадавшего, примерно так же, как только что взгляд эмпата пробил навылет этого бойца…
А сейчас между ними словно бы воздвигли железобетонную стену, отражавшую любой посыл, сигнал, флюид, и Семён никак не мог пробить эту стену.
– Отойдите, не видно! – раздался откуда-то сверху искаженный динамиком голос Командора.
Константин с Богданом отступили назад.
Семён затравленно оглянулся, посмотрел в зрачок видеокамеры под потолком и вновь вернул своё внимание пострадавшему.
Нет, ничего не получалось.
«Стена» была на месте, сигнал не проходил, пострадавший продолжал наливаться страшным багрянцем и с каждой секундой многообещающе деревенел.
